Мои красавицы (ЛП) - Стрэнд Джефф - Страница 14

— Спасибо тебе! О Боже, спасибо тебе! — крикнула Шарлин какая-то женщина.

У нее был огромный синяк на одной стороне лица, ее руки крепко обнимали маленького мальчика.

Шарлин проигнорировала ее.

Пару минут спустя она сидела на заднем сиденье машины скорой помощи, пока ее осматривал фельдшер.

— Со мной все порядке, — настаивала она. — Он ничего мне не сделал.

Ну, он, возможно, навсегда разрушил ее слух, и определенно нанес ей серьезную психологический травму, но этот фельдшер явно ничем не мог ей помочь.

— Просто проверяю вас, чтобы убедиться, мэм, — сказал фельдшер, светя фонариком ей в глаза. Когда он закончил с этой частью осмотра, рядом стояла Герти.

— Поздравляю, — сказала она.

— С чем?

— Ты спасла ребенка.

— Полиция спасла бы его тоже.

— Мы этого не знаем. Они могли прямо сейчас направляться к границе штата.

— Он застрелился. Его мертвое тело лежит примерно в пятидесяти метрах отсюда, если хочешь можешь сама пойти посмотреть.

— Я знаю, что с ним случилось.

— Он, возможно, не сделал бы этого, если бы мы не вмешались. Я не знала, какого черта делаю. Если бы мы просто дали описание его машины и оставили все как есть, полиция, возможно, поймала бы его без чьей-либо смерти.

— Он сам себя убил, Шарлин. Он угрожал убить своего сына, а потом покончить с собой. Ты же не винишь себя за это. Ты ведь не такая, верно?

— Я хочу сказать, что мы не знаем, как бы все обернулось, если бы мы не погнались за ним. Он мог бы сдаться. Они могли прострелить ему ногу.

— Да, или он, возможно, сделал бы то, что сказал, что собирался сделать: убил бы ребенка, а затем и себя! — Герти выглядела совершенно ошеломленной. — Мы здесь хорошие парни. Если бы нас не было рядом, возможно, мальчик никогда бы не вернулся к своей матери. Нет, у этого не могло быть волшебного счастливого конца, но все могло выйти намного хуже. Что если бы мы не поехали за его машиной, а позже бы узнали, что мальчика нашли мертвым в канаве? Как бы ты себя чувствовала?

— Я не знаю, как бы себя чувствовала. Все, что я могу сказать, — это то, как я чувствую себя сейчас.

Герти вздохнула.

— Ну, ты была там, когда это случилось. Ты это видела, а я — нет. Как только шок пройдет, и ты сможешь подумать об этом рационально, будешь гордиться тем, что сделала. Этот мальчик вернулся к своей матери благодаря тебе. Ты скоро это поймешь.

— Я больше не хочу с тобой разговаривать, — сказала Шарлин.

— Имеешь в виду сейчас или вообще?

— Не знаю.

— Ты собираешься разговаривать с журналистами? Я вижу пару новостных фургонов поблизости. Я уверена, что они захотят взять у тебя интервью.

— Черт возьми, нет.

Герти понимающе кивнула.

— Ладненько. Я оставлю тебя в покое, раз ты этого хочешь, но если передумаешь насчет желания поговорить со мной, звони мне в любое время, хорошо?

Шарлин отмахнулась от нее. Герти ушла.

— С тобой все хорошо, — сказал фельдшер. — Давление, конечно, немного повышенное, но это неудивительно. Мы ничего не можем сделать для твоих ушей, но звон должен скоро пройти, просто представь, если бы ты была на очень громком рок-концерте.

— Да. Отличный, бл*ть, был концерт.

— Это не мое дело, но я согласен с твоей подругой. Я был здесь, когда он сказал, что ты готова поменяться местами с мальчиком. Этот засранец уже был на грани. Как все получилось, так все и получилось, но это не твоя вина.

Фельдшер помог Шарлин выбраться из машины скорой помощи. К ней подошел коренастый полицейский. Он не выглядел так, будто был согласен с оценкой ситуации Герти или фельдшера.

Полицейский заставил ее рассказать всю историю. Затем заставил ее рассказать все сначала.

Она рассказала ему чистую правду. Они не сделали ничего противозаконного, просто глупость, и, естественно, он так же потом допросит Герти, так что любая попытка исказить правду «Мы просто решили прогуляться» будет раскрыта. Офицер может выговорить ей всякое, но ее не обвинят в непредумышленном убийстве или чем-то подобном, верно?

— По-вашему, я должен знать что-нибудь еще? — спросил полицейский.

— Нет.

— Хорошо. Репортеры хотят взять у вас интервью. Вы можете поговорить с ними, если хотите, или я могу провести вас мимо них к вашей машине.

— Я была бы рада, если бы вы провели меня мимо них.

— Сделаем.

— Так, а у меня теперь неприятности? — спросила Шарлин.

— Как вы думаете, присяжные вынесут вам обвинительный приговор?

— Надеюсь, что нет.

— Вы правильно думаете. Вам и вашей подруге нужно покончить с этим бессмысленным линчеванием, но у нас есть один живой ребенок и один мертвый похититель. Я уверен, что многие люди останутся довольны таким результатом. Все могло быть немного по-другому, вот если бы он застрелил мальчика... что ж, общественное мнение было бы не столь радужным по отношению к человеку, который взял на себя обязательство вести переговоры. Как бы то ни было, никто не собирается арестовывать вас и говорить, что вы несете ответственность за то, что этот придурок сделал с собой. Я предполагаю, что в ваш адрес будет сделано много похвал. Наслаждайтесь славой. Она не продлится долго, так что не растрачивайте ее впустую, коря себя. Это он нажал на спусковой крючок, а не вы.

— Спасибо.

— Да без проблем. Это была самая длинная мотивационная речь, которую можно было от меня услышать. Все еще хотите, чтобы я провел вас мимо репортеров?

— Да, пожалуйста.

— Пойдемте со мной.

Кен достал свой сотовый телефон. Был почти час ночи. Три пропущенных звонка от Вивиан и около десяти текстовых сообщений.

Ему не следовало задерживаться здесь так долго. Но завтра не нужно было идти на работу, и Вивиан не стала бы ругаться на него меньше, если бы он вернулся домой на пару часов раньше.

Регина была мертва, когда он приехал. Он ненавидел себя за то, что пропустил момент ее смерти. У него часто возникало искушение ускорить процесс, просто чтобы увидеть, как они умирают, но это было бы актом милосердия. В таком случаи женщины умирали бы не от голода. Зачем утруждать себя наблюдениями за медленной, мучительной, первобытной кончиной, если он собирался преждевременно умертвить их?

В любом случае, к концу они были настолько слабы, что трудно было сказать, когда на самом деле наступал момент их смерти. Он был здесь, когда умерла его третья жертва, но ему пришлось держать зеркальце у нее под носом, чтобы убедиться, что она мертва.

Оливия все еще была жива. Она больше почти не разговаривала. Кен не возражал. Ему не нужно было, чтобы она что-то делала, пока он наблюдал. Он был совершенно счастлив сидеть там и смотреть, как ее почти неподвижное, красивое тело висит в клетке, а ее жизнь очень медленно утекает, как воздух из надувного матраса с крошечным проколом в боку.

Он встал.

— Хочешь еще воды, прежде чем я уйду? — спросил он. — У меня куча работы по двору, так что завтра меня не будет. И мне бы хотелось, чтобы, когда я вернулся в следующий раз, ты еще была жива.

Оливия кивнула.

Похититель подвинул стремянку, дал ей немного воды, затем оттащил лестницу и стул обратно на их место. Он всегда уносил их при уходе и тащил по прибытии. Не было никакой практической причины, по которой ему нужно было бы таскать их в дальний угол. Очевидно, что никто не собирался беспокоить их, пока его не будет. Ему просто нравился ужасный звук, который издавали предметы, когда скребли по бетону. Это был удивительно неприятный способ дать понять своим пленницам, что он готов наблюдать за ними.

Кен сделал последний долгий вдох. Ему было немного стыдно за то, как он наслаждался запахом комнаты. Смерть, рвота, моча... Даже жестокий серийный убийца должен был бы находить этот аромат неприятным. Только не он. Он разлил бы этот запах по бутылкам и использовал бы его как одеколон, если бы это сошло ему с рук. Использовал бы его, как приправу для еды.