Живое божество - Дункан Дэйв - Страница 37
- Предыдущая
- 37/112
- Следующая
Ни одного дварфа хилым не назовешь, но Вирэкс поседел и ссутулился под тяжестью прожитых лет. Фрацкр был моложе, разговаривал тише и временами вел себя почти что вежливо. Впрочем, он никогда не заходил настолько далеко, чтобы казаться веселым или хотя бы оптимистично настроенным. По крайней мере, на этих двоих можно было положиться.
На гоблинах начали сказываться пережитые невзгоды. Несчастных занесло в такую даль, где не бывал ни один их соплеменник, и они оказались в обстановке, абсолютно чуждой их лесному воспитанию. Уже само морское путешествие было для них серьезным испытанием, а пока судно стояло в порту, им приходилось все время прятаться. Кроме того, до них дошли известия о жуткой гибели их короля и всего гоблинского воинства. Никаких официальных сообщений о грандиозном побоище в Бандоре не поступало, но Старый город кишел слухами, просочившимися из неизвестного источника.
Прыгун Через Лужи (а попросту Прыгун) совсем зачах, его лицо приобрело зеленоватый бирюзовый оттенок. Этот двадцатилетний молодой человек был всего лишь магом, а не настоящим волшебником. Прежде Инос подмечала у Прыгуна несомненное чувство юмора, позволявшее надеяться, что его народ может когда-нибудь перерасти свою дикость и создать культуру, основанную на чем-нибудь более достойном, чем пытки ни в чем не повинных пленников. Но теперь Прыгун перестал шутить.
Загонщик Луны был намного старше Прыгуна. Сначала Инос показалось, что он чувствует себя лучше молодого собрата, но потом она заметила, что Загонщик обгрыз ногти до крови. Наверняка оба гоблина оплакивали братьев и друзей, погибших по вине Всемогущего, и к тому же им очень хотелось знать, что творится у них на родине. Но если бы они сумели вернуться к себе в тайгу, их ожидала бы незавидная участь единственных мужчин при женщинах и детях.
Наконец вошли Джарга и Шанди, и теперь вся компания была в сборе. Джарга села, привычно стараясь разместить свои ноги под столом и при этом не отбить колени. Шанди прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Некоторое время все мрачно молчали.
Двое мирян – точнее, трое, если считать за мирянина и временно лишенного силы Распнекса, – четыре волшебника и молодой маг. А против них – все силы Сговора. И вряд ли в целом мире у них остались хоть какие-нибудь союзники.
Тяготы похода отразились и на Шанди. Теперь император был не стройным, а худым. Его темные прямые волосы отросли и, как у юноши, падали на лицо. Казалось, в нем горит внутренний огонь, яркий, словно пламя фонаря, раздуваемое зимним ветром, – отблески этого огня вспыхивали в глазах императора. Как ни удивительно, совещание волшебников возглавил мирянин. Император настолько привык всем распоряжаться, что не стал спрашивать согласия присутствующих.
– Сначала о плохих новостях, – сказал Шанди. – Чародей, прошу.
Распнекс грубовато объяснил, что произошло.
– Есть и хорошие новости – мы нашли возможных союзников, – продолжил император, едва дварф закончил свой рассказ. – Мы разговаривали с Ошпу. Он пообещал поговорить со своими волшебниками – а их у него, похоже, немного больше, чем мы предполагали, – но никаких других обязательств гном брать на себя не стал.
Инос подумала, что Шанди поскромничал, не упомянув о своих обещаниях гувушским мятежникам. Но таков уж был Шанди – он предпочитал говорить о будущем, а не о прошлом. Он удивлял Иносолан.
– Прошлой зимой, – тихо сказал Шанди, – я загнал армию Илрэйна на Пустошь Нефер. Я опередил и перехитрил их, загнал в угол и воткнул свой клинок им в горло. Вся их семитысячная армия была целиком в моей власти. Потом я предложил им самые выгодные условия мирного договора, нарушив данный мне приказ. Мой дед наверняка счел бы подобные действия предательством. Эльфы отказались принять мои условия. Они сказали, что скорее умрут, чем поступятся принципами. Я счел эльфов сборищем кретинов и посмеялся над их ребяческими капризами. Но теперь я очень хорошо их понимаю. Теперь обстоятельства переменились. – Голос императора зазвучал еще тише. – Скрываясь от врагов, я вынужден был бежать из своей столицы в Джульгистро, из Джульгистро в Двониш, из Двониша на побережье Утреннего моря. За этим морем находятся владения моего злейшего врага среди мирян, халифа. И очень скоро я окажусь зажатым в угол, потому что отступать уже некуда. Сильнейший из моих союзников, Чародей Распнекс, выведен из игры – по крайней мере, в данный момент. Нашего предводителя, короля Рэпа Краснегарского, вполне могла постичь та же участь, так же, как и смотрителей Грунф и Лит'риэйна. Быть может, моя жена и ребенок уже схвачены – я даже этого не знаю. С каждым днем враг становится все сильнее, а мы – все слабее. У нас нет ни разведки, ни резервов, ни даже четкого плана. Но будь я проклят, если сдамся! – И Шанди врезал кулаком по двери.
Инос подпрыгнула от неожиданности. Император обвел присутствующих холодным взглядом, желая увидеть, согласны ли они с ним.
– Чего разорался? Бедному гоблину уже и поспать нельзя?
Эти едкие слова исходили от Прыгуна, самого молодого участника совещания.
Это было самое неподходящее для гоблина замечание, какое только можно себе представить. Шанди заморгал, и на скулах у него выступили красные пятна. Потом он заметил, что никто над ним не хихикает, расслабился и рассмеялся.
– Хорошо сказано, парень. Я погорячился. Ну так что, согласны вы со мной?
– Мне терять нечего, император. – И гоблин нервно усмехнулся, продемонстрировав клыки.
– Нам всем есть что терять, – возразила Инос. – Мы можем потерять свободу, возможность быть самим собой. Я лучше умру, чем превращусь в марионетку Зиниксо.
Никто не возразил ей.
Шанди удовлетворенно кивнул.
– В таком случае, куда мы отсюда направимся?
– К долгому дню, – скрипучим голосом сказал старый Вирэкс. – Зло приходит в середине лета.
– И ты туда же? День летнего солнцестояния – так сказал Распнекс.
Все посмотрели на Распнекса, но тот лишь сердито пожал плечами. Сейчас чародей был слеп и глух в магическом пространстве и ничего не мог добавить к своим прежним словам.
Вирэкс пригладил седую бороду:
– До дня летнего солнцестояния две недели. Только две недели у нас и осталось.
– Вы можете сказать, как это произойдет? – спросил император. – Где?
– Повсюду.
– А ты можешь предвидеть, что произойдет после этого? Сказать хотя бы, победит Зло или с ним будет покончено?
Старик покачал головой. Шанди обвел взглядом остальных волшебников – Джаргу, Загонщика Луны, Фрацкра – и они точно так же покачали головами.
– Ну и что нам делать? Отправиться на рыбалку? Переправиться в Зарк и сдаться на милость халифа? Или попробовать поставить на Ошпу и его мятежников?
Это было невероятно – услышать из уст Шанди подобные слова. Он не мог сказать такого всерьез. Инос открыла было рот, но встретилась глазами с императором и промолчала.
– Я знаю, о чем все вы думаете, – проворчал Распнекс, – и что собиралась сказать женщина – мы должны попытаться доплыть до Проклятой страны и разузнать, что творится в Тхаме.
Остальных волшебников эти слова потрясли, озадачили либо позабавили.
– Когда она впервые это предложила, – сказал Распнекс, – я отреагировал так же, как вы, но теперь думаю, что женщина ухватила самую суть. Здесь творится нечто злое, причем уже давно.
– Тысячу лет? – проскрипел другой дварф.
– А в Тхаме ничего не происходит! – возразила Джарга.
– Вот об этом вам и надо подумать.
– Расскажите нам о Проклятой стране, – попросил Загонщик Луны. – Нам, лесным жителям, об этом ничего не известно.
Шанди начал рассказывать о Войне Пяти Колдунов, а Инос предпочла помалкивать и дальше. Очевидно, император направлял беседу в нужную ему сторону. Видимо, «Месть северян» поплывет к берегам Тхама по той простой причине, что больше им плыть некуда. Какой бы призрачной ни казалась надежда, что в Тхаме ждет чудесное спасение, больше изгоям было не на что уповать. Тхам – их последнее прибежище в бурю.
- Предыдущая
- 37/112
- Следующая
