Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 107

— Да тебе стоило бы философом быть, а не астронавтом, — усмехнулся Роберт.

— Я, может быть, не Альберт Эйнштейн, но я все-таки не считаю себя тугодумом, который только и способен, что бегать и стрелять. Да, я в неплохой форме. Ну и что?! Хороший тонус пригодится в любой профессии. Помимо здоровья, у меня есть еще и определенные суждения о жизни. Я не хочу быть наемником, который убивает людей за деньги, под каким бы соусом мне это не преподносили. Может быть, я смог бы стать врачом, или преподавателем физкультуры, или даже рабочим на стройке. Может быть, я смог бы стать полицейским или даже обыкновенным солдафоном, если бы у меня не осталось другого выхода — но не наемником! Они все говорят мне о долге перед государством, о врагах. Но каких врагов они имеют в виду, я так и не понял. Я считаю, что сейчас время думать о мире, а не о войне. Человечество пережило очень страшные войны, и этого достаточно.

— Ты во многом прав, Дима. Правда, от врагов зарекаться не стоит. Существует множество сил, противоборствующих власти. Так было испокон веков, так и сейчас. Никакое общество неспособно существовать, если на его страже не будут стоять угрюмые люди с пистолетами и дубинками — эта горькая аксиома вряд ли когда-нибудь изменится. Но война — это грязное и очень тяжелое дело, Дима. Володя мог бы сказать тебе об этом кое-что. Ему приходилось сражаться и убивать людей. Я убежден, что он был тогда стократ прав. Но я знаю, что каждый раз, когда он видел на своих руках кровь людей… часть волос твоего отца становились седыми, и что-то с жалобной лебединой песнью умирало у него в душе. На поле боя никто не чувствует себя комфортно, Дима, кроме маньяков и психопатов. Нормальным людям находится там очень тяжело: со временем они там перегорают… или превращаются в маньяков и психопатов.

Глубоко вздохнув, Роберт продолжил:

— Как гражданин Содружества и военнослужащий, давший присягу, я обязан сказать тебе, что это честь — защищать наше государство от его врагов. И ты, судя по твоим качествам, способен достойно исполнить этот зарок. Но как друг твоего отца, которому доверено присматривать за его единственным сыном, я не могу не предупредить тебя — исполняя его, ты вряд ли будешь счастлив. Что-то подсказывает мне, что это, безусловно, не та работа, на которой тебя хотели бы видеть твои родители. Они отправили тебя сюда в надежде, что ты обретешь мир и достаток. Война — это последнее, с чем твой отец посоветовал бы тебе связать свою жизнь. А война, на которой никто не носит флагов и мундиров — это худший сорт войн.

— Я того же мнения. Это мне не по душе, — кивнул я. — Но могу ли я отказаться?

— Конечно, можешь! Корпорации не могут никого принудить на них работать, — уверенно заявила Джен, которая, среди всего прочего, неплохо ориентировалась в законодательстве. — Потому тебя и попросили заполнить форму. Откажись — и все!

— В правилах вроде бы сказано, что ученик может отклонить предложение от спонсора. Нельзя отказаться только от распределения по муниципальной квоте. Но вы не видели этого Чхона. Поверьте, он не похож на человека, которому можно отказать.

— Ты боишься его? — удивилась Джен, будто не могла поверить, что ее парень может бояться.

— Вообще-то да, — не стесняясь, признал я. — И ты бы боялась, если бы его видела.

— Они ничего не могут тебе сделать, Димитрис! — горячо заверила меня Джен. — У нас цивилизованная страна, а не пустоши! Бизнес, госслужащие — все здесь уважают закон!

«Ага. Цивилизованная страна, посреди которой меня подвергали круглосуточной слежке и пыткам, от которых мне удалось избавиться только путем шантажа директора интерната с наклонностями педофила?!» — хотелось злобно прыснуть мне. Есть вещи, которые невдомек семье Мэтьюзов из Перта, верящей в справедливые законы, доброе правительство и Уоллеса Патриджа, похожего на Санта Клауса.

Роберт задумчиво молчал и не спешил заверять меня в том, что мои страхи абсолютно безосновательны. Это беспокоило меня, так как он, определенно, понимал в таких вещах больше, чем Джен. И я ведь еще сказал им далеко не все.

«У тебя, может быть, появится шанс отдать свой долг Содружеству, которое, как ты теперь знаешь, тебе и следует благодарить за появление на свет…» — всплыл у меня в памяти самый тревожный фрагмент разговора с генералом.

В этот момент раздался стук в дверь номера — и все мы невольно вздрогнули.

— Пицца! — донесся снаружи чей-то голос с сильным акцентом.

Я почувствовал, как напрягшиеся мышцы плавно расслабляются, а биение сердца возвращается к нормальному ритму.

— Тебе определенно стоит поесть, — предложил Роберт.

5 января 2079 г., четверг. 576-ой день.

Мне потребовались долгие раздумья, и я долго колебался, прежде чем ответить на письмо по поводу «Юнайтед Секьюрити Солюшнз» вежливым отказом. К моему удивлению, ничего особенного после отправки ответа не произошло. Зимняя сессия надвигалась, ритм учебы нарастал, и на некоторое время я почти полностью забыл о загадочном «генерале Чхоне» и его странном предложении. В какой-то момент мне начало казаться, что все это было странным сном.

Мобилизовав все свои внутренние ресурсы, я ухитрился окончить семестр с небывалым для себя средним баллом 86, опередив на два балла Поля. Этого было достаточно, чтобы заслужить право на человеческие рождественские каникулы. Более того, средний балл всего моего отряда тоже заметно повысился и мы больше не пасли задних в сводной таблице всех отрядов. Конечно, Кито не удостоил нас похвалы (такое слово вряд ли вообще существовало в его лексиконе), однако несколько ослабил хватку своих ежовых рукавиц. Ученики стали получать меньше выговоров, многие заработали себе право на созвоны, а «разборы полетов» с куратором стали менее жесткими. Еще бы немного — и наша ненависть к японцу ослабла бы настолько, что мы пожелали бы ему быстрой смерти.

Праздники я провел вдали от близких людей. Новогодняя ночь была не самым подходящим временем, чтобы улизнуть из интерната под видом тренировки по боксу. А если бы даже и так — Джен отправилась на каникулы в Перт, а Роберт повез семью на отдых. К тому же, я попал в число счастливчиков, набравших свыше 85 баллов, которые заработали себе право на десять дней отправиться в овеянный мечтами рекреационный комплекс сети «Вознесение» в Южной Африке.

Я записал сообщение с поздравлениями для папы и мамы и тайком переслал его Роберту и Клаудии, однако сделал это как-то механически. Я понимал, что они не получат этого сообщения. В памяти сразу же всплыли все Новогодние праздники, которые мы провели вместе — все прекрасные и неповторимые, даже тот раз, когда мы были у мамы в больнице и улыбались сквозь слезы. От одной мысли, что всего этого больше не будет, все в душе переворачивалось. А когда я задумывался о том, где сейчас находится папа и в каком состоянии он встречает этот праздничный день — настроение становилось и вовсе похоронным. Я не мог радоваться празднику или даже изображать радость. И решил, что не стоит и пытаться.

— Ну ты и дундук, — фыркнул Ши. — Остаться здесь вместо того, чтобы поехать туда! Как это тупо!

Я не ответил ему, а лишь улыбнулся, продолжая заниматься делом. Мы с ребятами занимались развешиванием рождественских украшений на внешних стенах церкви, что было, в общем-то, непыльной работой, особенно учитывая, что пастор Ричардс был занят репетицией с хором внутри и ему не было дела до того, насколько быстро мы справляемся с работой.

— И ладно бы еще это был обыкновенный мазохизм, — продолжил рассуждать кореец. — Но ведь вместо тебя туда поехал Поль, следующий по списку. За что, о, боги, за что этот червяк получил такой подарок? Как ты мог допустить это?!

— Наговоришь сейчас на выговор, — зевнул я.

— Да кто сейчас будет этим заниматься? Даже у Кито выходные, — беспечно махнул рукой Ши.

«Но не у ИИ. Пора бы тебе уже понять это, дружище», — вздохнув, подумал я.

— Что ты сказал куратору? — поинтересовался Сережа. — По поводу того, что ты решил остаться?