Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 16

— Мне жаль, если это как-то навредит тебе, Роберт, — искренне произнес я, но не стал добавлять: «И все же я все равно сделаю это, потому что для меня есть вещи важнее».

— Дима, только не думай, что я не понимаю тебя, — проникновенно молвил он. — Я надеюсь, ты доверяешь мне после всего, что нам пришлось вместе пережить?

— Конечно, Роберт, — практически без сомнений заверил я опекуна.

— Тогда поверь мне и в том, что я непременно сам посоветовал бы тебе сделать нечто подобное, если бы я верил, что это может помочь Володе или Кате. Но я ведь очень подробно объяснил тебе, почему это не сработает. Мне казалось, ты все понял.

— Я вовсе не пропустил твой совет мимо ушей, Роберт, — заверил я. — Ты — один из немногих людей, чье мнение я всегда уважаю и ценю. Однако, даже если вероятность успеха — один из миллиона, я все равно должен это испробовать. Ты должен понять это.

Ответом мне послужил лишь тяжкий вздох.

Все электронные ответы пришли мне в последний день отведенного для них законодательством пятидневного срока. Четыре из них извещали что «согласно результатам автоматизированной обработки запроса, было установлено, что отправитель является несовершеннолетним нерезидентом Сиднея, находящимся под опекой резидента Сиднея согласно решению суда, в связи с чем отправитель не обладает достаточным объемом дееспособности для отправки подобного запроса». Далее следовали выдержки из законодательства, из которых следовало, что подобные запросы следовало отправлять за подписью моего опекуна, если только дело не касается очень ограниченного количества вопросов, по которым я имел право пожаловаться куда-то без разрешения. Лишь один ответ удивил меня своей оригинальностью: представитель Уполномоченного секретаря Протектора Содружества по правам человекам приглашал меня обсудить мой вопрос на приеме в режиме видеоконференции через два дня в 14:00.

После четырех шаблонных ответов я уже не ждал ничего толкового от этого приема, но все же специально для этой цели отпросился у Джеффа с тренировки и был дома за десять минут до назначенного времени. Одев свежевыглаженную белую рубашку, я присел на диван и спроецировал перед собой воздушный дисплей, на котором отображалось окно управления вызовами моего коммуникатора.

Входящий вызов последовал ровно в назначенное время. Пунктуальность была одним из качеств, которые почитались в бюрократической среде за высшие человеческие добродетели. К сожалению, отзывчивость и милосердие не принадлежали к числу таких качеств.

На экране я увидел лицо слегка взволнованной чернокожей девушки в черном жакете поверх строгой серенькой блузочки, на вид моей ровесницы или немногим старше. Я и не ожидал, что получу аудиенцию у самой Уполномоченного секретаря по вопросам прав человека, бывшего американского конгрессмена Аманды Бэксхилл, одной из влиятельнейших людей в Секретариате Протектора и в Содружестве в целом. Однако я все же лелеял надежду, что моим вопросом будет заниматься кто-нибудь поопытнее.

— Добрый день, — скрыв разочарование, поздоровался я.

— Итак, мистер… Войцеховский, верно? — девушка встретила меня дежурной улыбкой. — Меня зовут Мелинда Боттом, я офицер по вопросам прав человека в офисе Уполномоченного секретаря Протектора. Я… м-м-м… ознакомилась с вашим обращением. И я, прежде всего, хотела бы сказать, что оно очень важно для нас…

Мелинда, очевидно, читала некоторые шаблонные фразы со шпаргалки, так как работала, судя по возрасту, не так давно. Самой очевидной мыслью в этой ситуации была мысль, что мое обращение «спихнули» на новенькую сотрудницу, чтобы она могла попрактиковаться в искусстве вежливого отказа на живом подопытном. И от этой догадки на меня накатила волна возмущения.

— Мелинда, — перебил я ее вежливым, но твердым голосом, который уже начал проявляться у меня на третьем курсе полицейской академии. — Прошу вас, давайте опустим формальную часть. Позвольте мне вкратце объяснить свою ситуацию. Я переехал в Сидней в 77-ом, совершенно легально. Все мои документы в порядке. Мои родители…

— Мистер Войцеховский, простите, что перебиваю вас, однако все это подробно описано в вашем обращении. Уверяю вас, что я читала его. Если позволите…

— Да, пожалуйста.

— Мистер Войцеховский, я хотела бы начать с того, что компетенция Протектора в сфере защиты прав человека не ограничивается правами людей, проживающих на территории членов Содружества наций. Жизнь и права любого человека, независимо от расы, пола, национальности и других факторов, является ценностью, за которую Протектор готов и будет бороться…

Мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы не упустить нить этого монотонного бюрократического бормотания, как будто списанного дословно с речи кого-то из политиков. Это оказалось тем труднее, что Мелинда Боттом владела даром произносить не менее двухсот слов в минуту, практически не делая пауз даже между предложениями.

— Это прекрасно, — кивнул я. — Потому я и решил обратиться к вам.

— Еще в 2075-ом году, представляя общественности десятилетнюю Стратегию в области защиты прав человека, Протектор назвал в числе приоритетов политики Содружества в данной сфере улучшение ситуации с соблюдением прав человека за пределами «зеленых зон» — как на нежилой территории, так и в организованных общинах, еще не присоединившихся к Содружеству. Уполномоченный секретарь Аманда Бэксхилл неоднократно публично выражала нашу обеспокоенность состоянием прав человека, которое, по нашим данным, существует на территориях, контролируемых Евразийским Союзом. Этот вопрос поднимался практически на всех официальных встречах и дипломатических конференциях, в которых участвовали представители ЕАС. К сожалению, предпринятые усилия пока еще принесли лишь очень скромные результаты…

— Но ведь сейчас предстоит Олимпиада. Они приезжают к нам. Знаете, спорт ведь объединяет. Сглаживает, так сказать, все конфликты. Я полагал, что…

— Мистер Войцеховский, уверяю вас, что это соображение также было принято во внимание. На протяжении Олимпийских игр запланировано несколько встреч на разных уровнях. В рамках одной из таких встреч, среди прочего, министром-координатором Содружества по вопросам внешних дел будет в очередной раз выражена наша обеспокоенность этим вопросом.

«Обеспокоенность» звучала не слишком обнадеживающе.

— Что, если на это встрече, в числе прочего, были бы упомянуты имена моих родителей? Так сказать, живой пример, чтобы не звучать голословно! — сделал последнюю попытку я.

— Мистер Войцеховский, я крайне сожалею, однако министр не сможет упомянуть в этом пятиминутном разговоре все известные нам случаи притеснения прав человека на территории ЕАС. Два года назад, по личному распоряжению Протектора, чрезвычайный и полномочный посол Содружества вручила лично верховному народному комиссару по вопросам внешних сношений ЕАС дипломатическую ноту, в которой были упомянуты не менее тысячи двухсот семидесяти достоверно известных нам случаев. С тех пор этот список значительно пополнился.

— Но… — я бессильно развел руками.

— Мистер Войцеховский, вы позволите говорить откровенно, не под запись?

— Да, конечно, — раздраженно кивнул я.

Честно говоря, Мелинда Боттом не показалась мне человеком, способным говорить как-то иначе, нежели набором бюрократических клише. Должно быть, она говорит выдержками из каких-то статей, даже когда пьет кофе с подругами. Если только они у нее есть.

— Пожалуйста, не воспринимайте этот разговор как игнорирование вашей проблемы. Поверьте, это вовсе не так. Я лично очень интересуюсь состоянием прав и свобод человека в ЕАС. В прошлом году я защитила дипломную работу на эту тему в Институте государственного управления. Именно поэтому на меня распределили ваш вопрос…

«Не уверен, что именно поэтому», — подумал я, однако продолжал слушать.

— Поверьте мне, я хорошо знакома с тем, как происходят дипломатические контакты в этой области с ЕАС. Любые наши упреки, связанные с правами человека, в какой бы мягкой форме они не были выражены, вызывают у них сильное раздражение и воспринимаются как вмешательство в их внутренние дела. Вместо конструктивной реакции, которой нам бы хотелось, мы тут же получаем ответную ноту с еще большим количеством обвинений в якобы нарушениях прав человека у нас, сфабрикованных Комитетом государственной безопасности на основании информации из их же СМИ. Они воспринимают это как своего рода соревнование. Кто кого больше обвинит.