Ошибка маленькой вселенной (СИ) - Котов Сергей - Страница 1

На улице очень тихо. Наяву, в жаркий летний день, улица никогда не бывает пустой. А здесь, во сне, слышно даже, как звук шагов отражается от серых многоэтажек шуршащим эхом. Ни намека на ветерок; листья неподвижны, точно деревья сделаны из разноцветного камня.

Дима знает, что спит. Ему часто снится эта дорога из школы домой — он бредет по пустым знакомым улицам, но никак не может дойти до своего дома. За очередным поворотом оказывается двор, который он уже проходил. Бесконечное число одинаковых детских площадок, скверов, скамеек. Дорога кажется очень реальной — он чувствует запахи: перегретый асфальт, металл и краска на детской горке, пыль. Едва уловимо — аромат приближающейся грозы.

В таких снах ему не бывает страшно. Мир без людей интересен, ему нравится внимательно изучать знакомые тропинки и переулки, вспоминая игры: здесь они с Сережкой играли в космонавтов прошлым летом, здесь он залез на крышу трансформаторной будки, и воображал себя крановщиком, здесь — пускал в луже самодельный кораблик из пенопласта.

Но этот сон оказался особенным. Солнечную дрему тихого дня разорвал грубый треск мотора. Звук быстро приближался. Сначала Дима хотел забежать в ближайший подъезд и спрятаться — просто так, на всякий случай. Но любопытство пересилило осторожность. В конце концов — что плохого может случится во сне?

Звук мотора был такой резкий, что он не сомневался — едет мотоцикл. Однако из-за поворота появилось четырехколесное транспортное средство: широкие шины, трубчатый каркас вместо кузова, кое-где обтянутый выцветшим зеленым брезентом, двигатель без капота. Дима решил, что необычная машина это багги. У него была похожая игрушка, только из красного пластика. То, что это именно багги, он узнал из ценника в магазине, когда уговаривал родителей ее купить.

Багги подъехал и резко затормозил напротив, у края тротуара. За рулем сидел мертвец. Его зеленоватая кожа клочьями свисала со щек, обнажая коричневое мясо. Часть верхней губы отсутствовала, сквозь дыру проглядывали неожиданно белые зубы. Странно, но даже теперь Дима не испугался; ему было любопытно. Мертвец повернулся к нему, глянул светлыми голубыми глазами, и произнес:

— Садись.

Диме нестерпимо хотелось выполнить эту команду, однако, поколебавшись несколько секунд, он нашел в себе силы спросить:

— А обратно привезешь?

— Нет, — честно ответил мертвец.

И тогда Дима побежал. Что есть силы, через бесконечную вереницу одинаковых дворов, подальше от треска двигателя брезентового багги. Бежал он, пока не проснулся. А когда сон отступил, еще долго не мог отдышаться.

После стремительно налетевшей весенней грозы пахло прибитой дорожной пылью. По-летнему жаркое солнце спешило высушить асфальт; он ощутимо парил, наполняя воздух душной тягучестью.

Аккуратно скатив велосипед по пандусу, Дима поставил его на подножку, потом достал заблаговременно припасенную газету и постелил ее на влажный асфальт. Затем перевернул велик так, чтобы сиденье и руль оказались на сухой бумаге.

— Мр-р-р-р? — вопросительно муркнул Барсик, потершись о его ногу.

— Подожди малость, — ответил он, опускаясь на корточки, — сейчас, цепь надо смазать. Дорога не близкая.

Кот невозмутимо сел, и принялся вылизывать передние лапы.

— Ну что, готов? — спросил Дима, когда смазал цепь, а заодно и полностью проверил велосипед: подтянул где надо разболтавшиеся гайки, поправил катафоты, отрегулировал сиденье, — прыгай!

Он скинул с плеч лямки большого школьного рюкзака и, расстегнув молнию, положил его на землю. Кот, сохраняя достоинство, без суеты, забрался внутрь. Дима застегнул специально нашитые пуговицы с петлями — так, чтобы у горловины рюкзака оставалось достаточно места, чтобы кот мог просунуть голову, но при этом ему бы не грозило выпасть на дорогу; потом накинул лямки, сел на велосипед, и надавил на педали.

Барсик поёрзал в рюкзаке, устраиваясь поудобнее, и положил голову на левое плечо Димы.

Уже второе лето они выходили гулять только вдвоем. Поначалу пешком — просто бродили по окрестностям, устраивали исследовательские экспедиции. Потом родители купили велик — и радиус их прогулок сильно увеличился. Прошлым летом у них не было даже рюкзака, и Барсик каким-то образом просто держался на диминых плечах. Однако это было небезопасно; кроме того — на них пялились прохожие. Дима придумал, как приспособить для прогулок старый школьный рюкзак. Барсу это понравилось.

Сейчас Диме это кажется диким и странным, но Барс не всегда был его котом. Три года назад сестра притащила маленький пищащий комочек, съежившийся на дне сделанного из газеты пакетика — точно такого же, в которых на рынке продавались семечки. Кота забрали не с улицы — он вырос в деревенском доме. У двух стариков их пожилая кошка — крысолов неожиданно принесла двойню. Сестра говорила, что выбрала Барса за белый кончик хвоста — это было довольно необычно для котёнка типичного «лесного» окраса.

Барс никогда не был чисто домашним котом. Да, ему делали все прививки, и раз в полгода таскали на обследование к ветеринару — но он с самого начала пребывания в новом доме периодически ходил на улицу, куда-то по своим кошачьим делам. Благо они жили в тихом дворе обычной пятиэтажки на окраине города. Дорога, самая страшная угроза для котов, была далеко, и ее обнесли довольно высокой сплошной оградой.

Иногда после ночных прогулок Барс приносил с собой «подарки» — дохлых мышей и птиц. Мама его за это «награждала» внеочередным купанием со специальным шампунем, а иногда даже — визитом к ветеринару на анализы. Кот обижался: мог целый день просидеть на подоконнике, демонстративно отвернувшись от всех.

После того, как погибла сестра, про кота долго не вспоминали. Барс не хотел принимать случившиеся — ходил по квартире, тихонько мявкал, заглядывая в глаза. Искал хозяйку. Однажды ночью, после того, как раздали все личные вещи, с ним случилась истерика: кот ползал по полу, жутко подвывая, на собачий манер.

«Утихомирьте эту тварь, — сказала тогда мама совершенно мертвым голосом, — а то клянусь, отвезу завтра в живодерку». От этого маминого голоса, и смысла сказанного, Диме стало даже страшнее, чем в церкви, когда он увидел мертвую сестру. Он вскочил с постели, вышел в коридор, чтобы забрать несчастного кота, но было уже поздно: хлопнула входная дверь, жуткий вой стих. Папа выгнал Барса в подъезд.

Дима искал кота пять дней: методично, каждый вечер, прочесывал двор за двором. Говорил со всеми знакомыми, просил помочь. Многие отзывались — рассказывали ему, что вроде видели кота с приметным белым кончиком хвоста.

Нашел он Барса на городской свалке, когда уже отчаялся, и был готов его оплакать — если бы слезы еще оставались. Кот отозвался хриплым тихим «мяк» на его «кс-кс-кс», и высунул грязную, окровавленную мордочку из какой-то старой облезлой тумбы. Всю дорогу до дома он прижимал исхудавшее и обессилевшие тельце к груди, будто стараясь своим теплом вернуть новому другу жизненную энергию.

Дима выходил Барса, и они стали неразлучны. Он даже носил кота в школу первое время — тот был достаточно умен, чтобы во время уроков тихонько дремать на коленях хозяина. Потом, правда, случился небольшой скандал на математике, когда Диму вызвали к доске, а он долго отказывался подниматься с места, придумывая разные предлоги, один смешнее другого. После этого кот научился ждать Диму, прячась на школьном дворе.

Про их историю в школе знали все, и кота, встречающего хозяина с уроков, не рисковали трогать даже самые отмороженные хулиганы.

«Мрррр!» — недовольное ворчание кота Дима, скорее, почувствовал, чем услышал: ехали они довольно быстро, в ушах свистел ветер, да и на дороге было шумно. «Не бойся, я осторожно! — крикнул он, успокаивая друга, — По трассе медленно ехать — опаснее, чем быстро!» Барсик недовольно поерзал, но больше не ворчал. А Дима хоть немного, но все же замедился. Он сам не очень любил ездить по оживленным улицам.