Новый мир. Книга 4: Правда (СИ) - Забудский Владимир - Страница 34

Она сделала паузу, прежде чем продолжить — решительно и бескомпромиссно как выстрел:

— Я так не считаю.

— Не считаете?

— Нет. Прошлое не имеет значения. Важно лишь то, кем человек является сейчас.

Продолжение речи было столь же бескомпромиссным:

— А вас, Войцеховский, больше не связывают с обществом общие цели, принципы и идеалы. Вы больше не уважаете его законы. Сомневаетесь в его моральных устоях. Не доверяете его основополагающим институтам: органам власти, правоохранителям, судам, СМИ. Не имеете и не стремитесь построить прочных и здоровых социальных связей: постоянной работы, семьи, близких отношений с коллегами, соседями. Наоборот, вы стремитесь пребывать в среде таких же отщепенцев, как вы. Сочувственно относитесь к идеям, которые несут деструктив и дестабилизацию, и к тем, кто их проповедует. Вас ведь учили чему-то в полицейской академии, Войцеховский. Скажите, как бы вы сами назвали такой тип поведения? Я могу подсказать вам подходящие определения: «асоциальность», «маргинальность», «нигилизм».

Приподняв брови, мол, не хочу ли я поспорить с ее диагнозом, она заключила:

— И я воспринимаю вас именно с этой точки зрения. И не делаю скидки на то, кем вы, возможно, были раньше. Наоборот, ваше прошлое является поводом относиться к вам ещё с бóльшим недоверием. Ведь человек, имеющий за плечами опыт работы в правоохранительных органах и участие в боевых действиях, в качестве потенциального преступника более опасен.

Я пожал плечами:

— «Потенциального преступника?» — спросил я насмешливо. — Если бы нечто подобное попробовал сказать обычный прокурор, который не носит инквизиторскую мантию, в присутствии адвоката, то затем ему пришлось бы публично извиняться и возмещать моральный ущерб, а возможно и искать себе новую работу.

— От меня вы извинений не дождетесь, — решительно покачала головой она.

И в подтверждение произнесла небольшую речь:

— Я была назначена специальным прокурором в 83-м. Помню, ко мне тогда было много вопросов. Ведь я была одним из самых молодых прокуроров в истории ведомства. Но за 12 лет службы вопросы отпали. Я выдвинула 1735 обвинений. Из них 1631 увенчались обвинительными приговорами или закрытием дел на нереабилитирующих основаниях. 83 — находятся в судах. Я никогда не выдвигала обвинений, если не верила, что они справедливы. И я отстаивала их без сомнений и колебаний, не зная усталости. Моя фанатичная преданность своему делу не всем по душе. Во всем ДСП сложно найти другого прокурора, на которого было бы подано больше жалоб, чем на меня. Но при этом я ни разу не подвергалась взысканию. В своей работе мне нечего стыдиться. И если я говорю что-то, значит, я хорошо взвешиваю свои слова.

— Не так уж сложно наработать себе впечатляющую статистику, пользуясь иммунитетом от какого-либо независимого контроля.

— Сложнее, чем вы думаете. Вы бы не справились.

— Я не стал бы и пробовать.

Установилась недолгая пауза, после которой я спросил:

— Мы можем перейти к тому, зачем я здесь? Или вам просто не перед кем хвастаться своим блестящим послужным списком, и вы поручили сиднейской полиции притащить какого-нибудь бедолагу с улицы, перед которым можно было бы повыеживаться?

— Вы прекрасно знаете, зачем вы здесь, — спокойно ответила она, не отреагировав на подколку.

— Миллер, вы же не рассчитываете всерьез, что сможете взять бывшего копа на старом как мир «давайте вы сами все выложите»? Если есть что мне предъявить — выкладывайте. Если нет, то вы запроторили в свой подвал законопослушного гражданина.

— О, «законопослушного», значит? Может, еще и «добропорядочного»? — картинно удивилась она.

Затем опустила взгляд на свой блокнот, перевернула несколько страниц и застрочила:

— Технические средства много раз фиксировали, что вы ненавидите Содружество, еще со времен своего бегства из Европы в 76-ом. Вините его в развязывании региональной войны между Альянсом и ЮНР. В смерти ваших родителей. Вы не благодарны Содружеству за воспитание, которое вы получили в интернате, и за карьеру, которую оно вам дало — наоборот, вините его за якобы насилие над вашей личностью и вашей судьбой. В 83-ем произнесли провокационную речь на Олимпиаде. А перед тем выложили в Сеть видеоролик откровенно маргинального содержания, находясь под воздействием веществ. Ездили на территорию Альянса, с которым Содружество пребывало в недружественных отношениях. Поспособствовали иммиграции в Сидней бывшего адъютанта одного из тамошних военачальников, которого называете своим «названным братом». Постоянно поддерживали отношения с бывшей любовницей вашего отца, а позднее и вашей, некогда внештатным информатором СБС, а позднее — экстремисткой, подозреваемой в совершении ряда очень серьезных преступлений. М-да. Скажите мне, пожалуйста, какие из этих фактов вашей биографии должны были убедить меня, что с вашей стороны безопасности Содружества ничего не угрожает?

— Вот и прорабатывали бы меня аналитически из своей офиса, сколько влезет, а не шарахали электрошоком и запихивали в автозак, как спятившего уголовника.

— Силу применили не мои люди, а полиция Сиднея. Я их об этом не просила. Есть повод задуматься, чем вы так сильно обозлили и настроили против себя бывших коллег.

— Я знаю, чем. Тем, что не захотел помогать им замять одно мутное дело.

— Удивительно, — хмыкнула она, вновь перелистывая в блокнот. — Когда это вы стали противником «заминания» дел? Вы же согласились в июне 86-го, когда были детективом полиции Сиднея, замять дело против Мэтью Джерарда, отпрыска Алана Хьюза. А ведь там была уйма всего: тяжелые наркотики, похищение, пытки, тяжкие телесные. Не стали поднимать шум, когда дело похоронили, передав другому детективу. И за ваше молчание Хьюз щедро отблагодарил вас, поспособствовав карьерному росту через своих ручных полицейских начальников. Было такое, или не было?

Я не выдержал ее взгляда и опустил глаза.

— Вот видите, не так чиста ваша совесть, как пытаетесь показать.

— Только не говорите, что я здесь из-за Джерарда.

— А я и не говорила.

Миллер перелистнула несколько страниц в своем блокноте, и промурлыкала:

— М-да. Я — далеко не первая, кто открывает ваш файл, Войцеховский. Но мои предшественники, смотревшие в него раньше, были не слишком внимательны. Либо недальновидны. Возможно, они посчитали, что на ваши проступки можно посмотреть сквозь пальцы. Они, мол, не представляют существенной опасности и уравновешиваются пользой, которую вы приносите обществу (пусть делаете это и не из принципов, а скорее из-под палки). Но они не учли аксиомы, о которой я уже упоминала — бездействие по отношению к злу лишь множит его.

— Может быть, давайте уже наконец конкретизировать это «зло»?

Закончив листать блокнот и посмотрев на меня, она кивнула:

— Давайте, Войцеховский. С того момента, как вы выписались из госпиталя в мае 2094-го, вы неуклонно подводили свою судьбу к тому месту, где вы остановились сейчас. Остались записи о том, что вы угрожали сотрудникам СБС, что разгласите информацию, составляющую военную тайну, с тем, чтобы дискредитировать Содружество. Из этих записей ясно, что ваша ненависть к нему после войны только усилилась. Дальше вы основали так называемый «клуб», якобы для психологической реабилитации отставных работников ЧВК. Собрали вокруг себя целую группу людей, которых объединяла открытая или латентная ненависть к государству, которое они винили во всех своих невзгодах. И создали благодатную среду для распространения антиобщественных идей. Потом вы подыгрывали группе провокаторов во главе с Гунвей, поддерживая их нелепые конспирологические обвинения в адрес спецслужб в гибели одного из членов вашего «клуба», Питера Коллинза. Все это время вы не прерывали своих тайных связей с Клаудией Ризителли, хотя к тому времени были осведомлены о ее экстремистской деятельности от ваших знакомых в полиции Сиднея, от которых регулярно черпали конфиденциальную информацию. Я абсолютно убеждена, что это вы помогли попасть на территорию Содружества Джерому Лайонеллу, вашему другу детства. Вы прекрасно знали, что этот некогда союзный Содружеству полевой командир позднее сделался мятежником и убежденным противником Содружества, и что он в розыске. Но вы все равно помогли ему проникнуть сюда, в самое сердце государства. Да еще и помогли ему установить контакт с Ризителли, с которой они легко поладили почве их общих экстремистских взглядов. Я также убеждена, что вы поддерживали контакты с другими экстремистами, членами так называемого «Сопротивления». С некоторыми из них вы познакомились при не до конца выясненных обстоятельствах еще в 89-ом, после своего странного исчезновения при проведении полицейской операции. На фоне всего этого вы принимаете активное участие в создании так называемого «Независимого союза отставников — контрактников». При этом политизируете и радикализируете платформу этой и без того крайне сомнительной организации. Думаю, этого в целом достаточно, Войцеховский, чтобы объяснить, почему вы здесь