Бриллиантовые кандалы - Волознев Игорь Валентинович - Страница 11

— Закрывай ворота, говорят тебе! — не унимался Гордейчук.

Руки Марины вцепились в баранку. Проём полураскрытых ворот был, наконец, прямо перед ней. Взвизгнув шинами, «Опель» рванулся, но тут ворота начали закрываться. Марина застонала от досады и надавила на тормоз.

Поначалу ничто в доме не вызвало у охранника подозрений. Даже то, что на его деликатный стук в дверь спальни никто не ответил. Карелин, наверное, и правда спал. Потоптавшись у двери и снова постучав, Гордейчук собрался было уйти, но тут его внимание привлекла другая дверь, выходившая в тот же коридор. Она была приоткрыта, и из-за неё на пол падала полоска неяркого желтоватого света. Помедлив, Гордейчук подошёл к этой двери и заглянул в комнату. Там, справа, была ещё одна дверь, из-за неё-то и сочился этот желтоватый свет. На створках той двери были стеклянные окна; охранник заглянул в них и рассмотрел внутренность смежной комнаты. В ней горела настольная лампа и на полу лежал человек.

Дверь была не заперта; Гордейчук вошёл в комнату и, наклонившись к лежащему, узнал в нём сына своего босса. Похоже, тот спал: охранник уловил его дыхание. Гордейчук потряс его за плечо. Мужчина не реагировал. Охранник наконец обратил внимание на приоткрытую дверцу сейфа и разбросанные по полу карточки с магнитным кодом.

Он быстро вернулся к спальне, вновь постучал, на этот раз сильнее, и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. В свете горевшего торшера он увидел Карелина. Банкир спал, разметавшись на кровати, и чуть слышно похрапывал. Рядом на столе стояли бутылки и бокалы.

— Григорий Дмитриевич! — позвал охранник.

Тот продолжал спать. Гордейчук начал его трясти, потом ударил по щеке. Голова спящего откинулась в сторону, но он не проснулся.

«Шалава! — мелькнуло в мыслях Гордейчука. — Что-то украла, сучка!»

Он бросился к окну и, увидев, что ворота начали открываться, закричал напарнику, чтобы тот не выпускал её.

Убедившись, что «Опель» остановился перед закрывающимися воротами, он выбежал из спальни и спустился вниз.

— В чём дело? — спросила Марина, выглянув из окна машины.

Створки ворот сомкнулись. Из флигеля вышел Панин и направился к «Опелю». Раньше него подбежал Гордейчук.

— Вылезайте! — сказал он, распахивая дверь.

— Что вы себе позволяете? — раздражённо произнесла Марина. — Я пожалуюсь Григорию Дмитриевичу! Он вас уволит!

— Правда, Никита, почему такой шухер? — спросил Панин.

— Кто-то накачал босса снотворным, — ответил Гордейчук, глядя на женщину. — Он не просыпается.

— Что за вздор вы несёте! — воскликнула Марина.

— Я его будил по-всякому, но он в полной отключке.

— Я же сказала, он много выпил… — начала Марина, но Гордейчук её перебил:

— На столе только две бутылки шампанского, причём одна не откупоренная! Это, скажете, много?

Она не нашлась, что ответить.

— А его сын? — продолжал Гордейчук. — Парень валяется на полу без сознания! Кстати, в той комнате находится сейф, и он сейчас открыт. Кто-то в нём рылся. Не вы ли?

— Стоп-стоп, — Панин встревожился. — Погоди, Никита. Ты хочешь сказать, что босса грабанули?

— Ну да.

Теперь они оба смотрели на Марину.

— Вам лучше вылезти, — холодно сказал Гордейчук.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она, бросив быстрый взгляд на свёрток. — Какой сейф? Впервые слышу…

— Да-да, вылезайте, — сказал Панин.

Ей пришлось покинуть машину. Во всём теле чувствовалась неприятная слабость, ноги подкашивались.

— Отойдите от машины, — сказал Гордейчук. — Сергей, проследи, чтоб не сбежала.

Он залез в «Опель» и сразу взялся за свёрток. Марина поняла, что влипла.

Гордейчук развернул бумагу и раскрыл шкатулку. При свете прожектора сверкнули бриллианты. Первым порывом Марины было бежать. Перескочить через забор и броситься в лес. В темноте её не поймают.

— Что это? — спросил Панин.

— Ограненные хрустали, — солгала она. — Подарок Григория Дмитриевича.

Гордейчук вынул один камень, поднял на свет. С минуту вглядывался в находку, потом перевёл взгляд на напарника.

— Хрусталь? — спросил тот.

— Алмаз, — ответил Гордейчук очень тихо.

У Панина загорелись глаза.

— Брешешь!

— Гадом буду!

Рука, держащая камень, дрожала.

Никита Гордейчук научился разбираться в драгоценных камнях ещё у себя на родине, в Омске, когда только начинал осваиваться в этом огромном, сулящем соблазны мире.

Уйдя со второго курса профтехучилища, он долгое время слонялся без дела, пока с одним своим старшим товарищем, уже отсидевшим срок за воровство, не обокрал квартиру. С этого, по сути, и начался его жизненный путь. Никита был осторожен, чистить квартиры предпочитал в одиночку. Как-то он забрался в дом одной вдовы, про которую слышал, будто она унаследовала от покойного мужа целую кучу драгоценностей. У неё в комоде и правда обнаружилось множество серёжек, брошей, кулонов и бус. Всё это сверкало и переливалось, и Никита, воображая себя богачом, помчался к скупщику краденого. Тот его разочаровал. «Настоящий бриллиант — только один, который в перстне, все остальные — фальшивки», — сказал скупщик. Недоверчивый Гордейчук показал камни знакомому цыгану, торговавшему на рынке самоварным золотом, и тот подтвердил, что ему достались стекляшки. Заодно объяснил, как надо отличать настоящие алмазы от поддельных.

Никита, наверное, продолжал бы чистить квартиры и непременно попался бы, если бы его не призвали в армию. Отбарабанив два года в пехоте, он вернулся в Омск и почти сразу вступил в группировку Коваля — известного в городе рецидивиста. Банда Коваля занималась рэкетом, торговлей машинами и игорным бизнесом. Там-то Никита Гордейчук и познакомился со своим будущим напарником по охране карелинской дачи — Сергеем Паниным. Вдвоём они взимали дань с коммерческих ларьков. Привольная жизнь длилась недолго. Коваля взорвали в собственном «Ягуаре», а его группировку рассеяли другие, более сильные банды. Никита с Сергеем подались искать счастья в Москву.

В столице им очень помогло то, что за всё время своей криминальной эпопеи они умудрились ни разу не попасть в поле зрения правоохранительных органов. Как это ни удивительно, но перед законом оба бандита оказались чисты. Их взяли на работу в одну из частных охранных фирм, и спустя короткое время они уже числились в штате преуспевающего «Омега-банка». При приёме на работу их тщательно проверили, послали запросы по месту их прежнего жительства. Но на учёте в омском УВД они не состояли, а с мест их армейской службы и вовсе поступили самые положительные отзывы. Проработав в банковской охране больше года, бывшие уголовники пошли на повышение: им доверили охрану подмосковной дачи самого директора банка.

На новой работе они постарались зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. И всё же воровская натура давала себя знать: только за прошедший год Панин и Гордейчук с большим знанием дела, не оставив отпечатков, обчистили пару квартир в Москве и генеральскую дачу в Подмосковье.

Когда Гордейчук объявил, что в шкатулке бриллианты, оба незаметно от Марины перемигнулись.

— Брюлики очень крупные, — прошептал Никита, — а это деньжищи немеряные…

— Бабу замочим и драпанём с камнями… — ещё тише сказал Панин.

Гордейчук положил бриллиант обратно в шкатулку, закрыл её и завернул в газету, как было. Вылез из «Опеля», оставив свёрток на сиденье.

— Ну-ка, поди сюда, — он поманил женщину пальцем.

Марина внутренне сжалась под его колючим взглядом. В эту минуту она предпочла бы оказаться в руках милиции, чем стоять здесь, в обществе этих молодчиков. Гордейчук смотрел на неё волком, а Панин ухмылялся, как настоящий садист.

Внезапным движением Гордейчук вырвал у неё из рук сумочку.

— Это мы тоже должны осмотреть!

Панин шагнул к нему:

— Смотри не засвети свои отпечатки, — сказал он шёпотом.