Брачный приговор (СИ) - Лав Агата - Страница 18

Хотя нет, позволит…

В самую пропасть.

Его поцелуй обрушивает именно в нее. Он вжимает меня в стенку кабинки и накрывает своим массивным телом. Я выбрасываю руки наверх и каким-то чудом держусь подальше он его раненого плеча. Пальцы шалят и в пьяном бреду гуляют по его напряженным мышцам. Его торс, накаченный пресс и животная мощь, которая резонирует с моей податливостью. Я пытаюсь дышать под ним, но получается только захлебываться.

Удовольствием, своей безрассудностью и жизнью.

Он прав, пуля прошла мимо.

Мы оба живы.

Чертов садится за руль. Мне позволяется сесть рядом, а не прятаться на заднем сиденье. Заметно, что он чувствует себя намного увереннее в Москве. Даже закрадывается пафосная мысль, что это его город. У него здесь власть, связи и все необходимые рычаги. Хотя кортеж из внедорожников охраны никто не отменял.

— Я буду по ним скучать, когда всё закончится, — шучу, разглядывая черные машины в зеркале заднего вида.

— Не будешь, — Чертов качает головой. — Забудешь, как страшный сон, вот увидишь.

Мне нравится, как он ведет машину. Он нарушает скоростной режим, но без фанатизма. Он не гоняет, подрезая поток, а трогает педаль газа там, где появляется простор. И очень уверенно перестраивается, так уверенно, что меня колет иголками зависть. Я одно время водила, но не перешагнула через ступеньку мандража новичка. А потом так сложились обстоятельства, что машину пришлось продать. Теперь только страшнее, после перерыва жутко начинать с нуля. И я уже который год откладываю и нахожу сотню причин, почему стоит подождать еще. То парковать негде, то “ты видела цены на бензин?!”

— Мы почти на месте, — бросает Чертов.

Он не обманывает, он плавно направляет автомобиль в правую полосу и вскоре съезжает с главной дороги. Открывается вид на уютную улицу с красивыми двухэтажными домами. Чертов останавливается, но не глушит мотор и не тянется к ручке. Я тоже остаюсь на месте, снова оглядываю улицу и шестым чувством понимаю, что надо смотреть на небольшой итальянский ресторанчик. Тот гармонично смотрится на улице, которая закладывалась еще во времена империи, и тянет к себе магнитом. Там должно быть очень хорошо, чудесная атмосфера и шикарная кухня…

— Я начинал здесь, — произносит Чертов, он наклоняется к лобовому стеклу, упираясь руками на руль, и смотрит на тот самый ресторанчик. — Мой первый большой бизнес.

— И правда большой. Центр совсем недалеко.

— Он итальянский, я из-за него получил кличку “Капо”.

— Капо? Что это значит?

— Босс в сицилийской мафии, — Чертов усмехается. — Никогда не слышала это слово?

— Я как-то далека от такого.

Он коротко смеется. У меня тоже почему-то поднимается настроение. Хотя чувствую, что это ненадолго. Интуиция настойчиво подсказывает, что Чертов не просто так делает паузы. Он хочет рассказать что—то важное, а не похвастаться первым большим делом.

— Он до сих пор твой? — спрашиваю, поворачивая голову к нему.

— Нет, я его продал, — Чертов откидывается на спинку кресла. — Своему человеку, но в дела не лезу. Даже не захожу туда. Там есть комната, — он машинально кивает в сторону ресторана, — в которой я чуть не подох. В тот день я на самом деле потерял много крови. Еле откачали.

Я закусываю нижнюю губу и молча жду, пока он договорит.

— Мы тогда не поделили его с твоим отцом. Он считал, что это его земля, а я очередной наглый выскочка. И он решил забрать ресторан себе, а меня уничтожить.

— Ужасно…

— Между нами потом много всего было, но началось всё здесь.

Чертов зло усмехается, припоминая что-то еще, а потом еле слышно произносит Капо. Я протягиваю ладонь и обхватываю его сильные пальцы. Выходит само собой. Мне удается выдернуть его из плохих воспоминаний, Чертов поворачивается ко мне и запускает ладонь выше. Его пальцы ныряют под мой рукав, а потом дальше и дальше по коже.

Меня ударяет мысль, что в машине сломалась сплит-система, мне становится жарко. Как знойным летом. Особенно, когда Чертов протягивает вторую руку. Он обнимает меня за талию и рывком придвигает к себе ближе.

— Мне хорошо с тобой, — выдыхает он мне в губы. — Ты мне нравишься, Таня.

Он мне тоже.

Но я боюсь произнести это вслух.

— Ты не используешь меня? — произношу то, что сидит в сердце. — Я же дочь твоего врага, Чертов…

— Саша, — перебивает он. — Хватит с меня Чертова.

— Или Капо?

— Хочешь так меня называть?

— Я не знаю, — я отодвигаюсь на пару сантиметров, чтобы вспомнить как дышать, а заодно трезво мыслить. — Я знаю о тебе только одну вещь наверняка. То, что ты отлично целуешься.

Он усмехается и на мгновение прикрывает глаза.

— А остальное, как в тумане, — добавляю. — Я не понимаю, чему могу доверять, а чему нет.

— Тогда не отодвигайся, — он перехватывает мое движение и снова нажимает. — Как ты узнаешь меня, если будешь сторониться?

Его тягучий выдох касается моих губ. Он проводит ладонью по моей щеке и неотрывно смотрит в глаза.

— Чертов…

— Саша, — он надавливает голосом.

Или Капо.

Голос разума подает последний сигнал.

Следующая неделя кажется сумасшедшей. Ее вырвали из другой судьбы и попытались подогнать под мои мерки. Мне по-прежнему многое кажется диким и странным, но я постепенно привыкаю. В “новом костюме” можно дышать, как оказывается, главное не накручивать себя по каждому пустяку.

И поменьше смотреть новости.

Я остаюсь в Москве с Чертовым. В его огромных апартаментах в самом центре, в которых, впрочем, чаще вижу Артема, чем хозяина. Помощник приезжает каждый день как на работу и каждый раз находятся новые неотложные дела. Те самые письменные показания для следствия, например. Их пишут за меня, но дают ознакомиться. Я не вижу в них ничего криминального и подписываю со спокойной душой.

На их страницах много правды, я бы тоже написала что-то похожее. Там нет прямого указания, что наш брак был фиктивным и тот факт, что Лавров насильно надел на мой палец обручальное кольцо, умалчивается, но становится ясно, что мы были почти посторонними людьми. В последнее время, так точно. В показаниях черным по белому написано, что мы жили в разных городах, а наша семейная жизнь уже как год существовала только в социальных сетях. Лавров поддерживал имидж примерного семьянина, чтобы хоть как-то исправить свой образ.

Поэтому я ничего не знаю о последних событиях в его жизни. Ни девушек, с которыми он общался, ни конкурентов, которые могли точить на него зуб. Другими словами, я совершенно бесполезна для следствия. В конце же показаний упоминается Александр Чертов. Я несколько раз перечитываю последний абзац и мне начинается казаться, что в нем скрыта угроза. Как будто я закрываюсь Чертовым как щитом и намекаю, что дело придется иметь с ним.

Это действует.

Больше следствие мной не интересуется, а вскоре приходит официальное заявление. Если коротко, то Лавров был пьян и допустил фатальную ошибку при пилотировании. После этого я перестаю следить за новостями, только иногда слышу отрывки разных программ. Там с угасающим интересом рассуждают о личной жизни Лаврова, ищут других его любовниц и перечисляют людей, пришедших на похороны. Еще упоминают кремацию, которую Лавров выбрал в своем завещании.

— Устал? — я оборачиваюсь на шорох и замечаю Чертова.

На часах двенадцать ночи.

Мы стали ближе за прошедшее время, хотя его ранение и бесконечные дела внесли свои коррективы. Я думала, он будет напористее, но за прошедшую неделю я едва видела его. Впрочем, на него было совершено покушение, о чем тут вообще говорить. Ему бы на сон найти время.

— Есть немного, — он кивает и пытается изобразить расслабленную улыбку. — Как день?

— Артем смилостивился и сбавил темп. Мы сегодня были всего в одном месте, а не в сотне. Я даже не поверила, когда он сказал “на сегодня всё”.

— Скандал сходит на нет.

Чертов стягивает с плеч темно-синий пиджак. Он бросает его в кресло, но тот скатывается на пол.