Израненное Небо - Дуэйн Диана - Страница 21

• Предыдущая
• 21/42
• Следующая

«Ну вот опять, – подумал Кирк, – Может, он и правда в нее…»

– В этом есть доля истины, Мнт'гмри, – ласково промолвила Кет'лк. – Но я горжусь тем, что мы вместе. И хотя я нахожу, что в вашей логике очень много странного, но сейчас мы оба в одной шкуре – ты и я, и мы можем поздравить друг друга с тем, что все-таки пришли к взаимопониманию несмотря на такую разницу в мышлении, вере и остальном. На самом деле мы отличаемся не больше, чем два любых других человека. Мы такие, какие есть, какими мы видим себя, и нас роднит уже то, что мы существуем. Поэтому твои горести – это мои горести. Мы с тобой – единое целое…

Коммуникатор прервал последние слова Кет'лк.

– Астрокартографы вызывают Спока.

– Спок слушает, лейтенант Сагади.

Голос Майры Сагади звучал несколько возбужденно.

– Не могли бы вы спуститься к нам? У нас тут возникли некоторые проблемы.

– Объясните мне суть.

Казалось, Майра и плачет, и смеется одновременно.

– Сэр, мы получили данные из Магелланова Облака, которые, кажется, подтверждают, что галактика по соседству тоже собирается взорваться. Можете вы подойти и помочь нам разобраться, которая?

– Спок уже вышел, – сказал Джим, наблюдая, как тот спускается по лестнице. – Прибываем согласно намеченному графику, – добавил он и выключил связь.

Джим дошел до турболифта и обнаружил, что Спок уже давно уехал.

«Я никогда не мог понять, как у него это так быстро получается. Наверное, у него хороший мысленный контакт с управляющим компьютером».

Следующий лифт, как показалось Джиму, приехал только через несколько часов. Выйдя на четвертом уровне, он тут же услышал взволнованные голоса, доносившиеся из отдела астрокартографии. Джим прошел в лабораторию и обнаружил там Спока, Майру и Д'Хенниша, склонившихся над огромным рабочим столом, покрытым отчетами, картами и спектрограммами.

– Спок, ты только посмотри на эту диаграмму. Она же плоская.

– Оборудование не сработало.

– Сэр, вы же знаете, я трижды проверил все оборудование. Оно в порядке. Кроме того, обратите внимание на остальные звезды в этом скоплении. Их диаграммы сильно колеблются от очень слабых до почти нормальных.

– Каков коэффициент?

– 0.335.

– Вы определили порядок следования чисел в диаграмме…

– Может быть, кто-нибудь… – начал Кирк и едва успел отскочить от дверей лифта, когда те открылись, и оттуда выкатилась Кет'лк, звенящая, как ксилофон. – Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит?

Троица, сидевшая за столом, несколько удивленно взглянула на капитана.

– Я скажу вам, сэр, – встал Д'Хенниш, отделившись от группы.

Его место тут же заняла Кет'лк. Она взобралась на стул, чтобы просмотреть все данные, и они продолжили спор.

Д'Хенниш отвел Кирка к другому компьютеру.

– Капитан, это нечто экстраординарное, – сказал он, устраиваясь возле клавиатуры, и выводя несколько диаграмм на настенный экран. – Посмотрите, вот так должна себя вести нормальная звезда. Мы нанесли на карту звезды абсолютной величины со стандартной яркостью. В этой диаграмме они расположены по вертикали. А процесс их развития – по горизонтали. Этот метод раньше использовался только для пульсаров, но теперь мы применяем его для прогноза развития всех типов звезд. А сейчас мы сталкиваемся с колебаниями даже у постоянных звезд.

Д'Хенниш пробежал пальцами по клавиатуре и в качестве примера вывел на экран диаграмму Садра.

– Садр – моя родная звезда. В ее диаграмме тоже заметны легкие, но постоянные колебания. А теперь взгляните на одну из звезд Магелланова Облака, – изображение на экране сменилось, и появилась звезда, график которой был очень похож па электрокардиограмму.

Джим вздрогнул. Несмотря на свои скудные познания в этой области он сильно забеспокоился.

– Никакие из этого следуют выводы?

Д'Хенниш выглядел не менее взволнованным:

– Я не очень уверен, сэр, но самый очевидный вывод кажется невероятным.

– И какой же?

– Что понятия энтропии здесь не существует.

– А-а, – кивнул Джим. – Спасибо, мичман.

Он направился к столу.

– Стесненные, как двойные звезды…

– Затянувшееся превращение в новую…

– Какие-нибудь необоснованные пространственно-временные теории…

– Извините меня, – повысив голос, сказал Джим.

Все повернулись в его сторону.

– Я чувствую, ваша дискуссия затянется надолго, – сказал Джим. – Пожалуйста, не забудьте, что в семь часов состоится совещание. Но, если вы решите эту проблему раньше и поставите меня в известность, я буду вам благодарен.

– Да, сэр, – бросил Спок, не отрываясь от диаграмм.

Уходя, Джим услышал мягко звенящий голос Кет'лк:

– А мне казалось, С'пк, что вы сделали это еще в прошлом году, – на секунду все затихли.

– Капитан занят, – произнес Спок. – Без сомнений, он уже углубился в свои записи… А сейчас лучше перейдем вот к этому экземпляру.

По дороге на мостик Джим прошел мимо отсека реабилитации. Звукоизоляция и здесь оставляла желать лучшего. Оттуда доносились песни и смех.

Из любопытства Джим решил заглянуть внутрь. Там Харб снова просматривал свой лес, наполненный шелестом листьев и звуками приглушенных шагов. Невыносимо яркий бело-розовый свет разорвал мрак этого леса и уже в следующее мгновение растворился в нем. Тут же послышались смех и гиканье. Судя по шуму, там играли в салочки не менее двадцати членов экипажа.

Джим вошел в отсек и пошел вдоль деревьев, пока не дошел до конца голограммы. В дальней части отсека появился обычный свет, и веселье вспыхнуло с новой силой. В одном из отделений сидело около тридцати человек с двумя гитарами, электрическими арфами, волынкой и еще несколькими инструментами, которые Джим не смог сразу узнать. Высокими, уже чуть охрипшими, голосами они пели балладу о женитьбе альтазанки и вулканца:

Родился я странным ребенком, Все качества, я совместил:

Отец зеленее зеленки, Мать – рыжая, как апельсин…

Тихонечко, чтобы не потревожить их, Джим прошел в другую половину комнаты и пристроился в небольшом алькове. Он очень любил отдыхать здесь. На противоположной стене экспозиция картин и набросков, посвященных прошлому «Энтерпрайза». А прямо перед ним на небольшом подиуме стояла одна из самых любимых его вещей – вырезанная из дерева голова дельфина, изъеденная червями, с облупившейся от времени краской. Точная копия шхуны «Энтерпрайз», на которой капитан Стефан Декатур сражался с пиратами у Триполи. Джим ласково прикоснулся к ней, а затем стал наблюдать за певцами. Только десять из них были с Земли, остальные представляли из себя абсолютно дикую сборную солянку: андорианцы, шедируйцы, капеллиане, адорины, денеболидиане, теллариты и беллатригийцы. И даже один дефланин выл вместе с ними как волк на Луну. Все вместе они распевали:

Не ела зелень моя мать, Дражайший папа – мясо, И, чтобы их не обижать, Мне приходилось голодать…

– Им хорошо всем вместе, – сказал подошедший Харб Танзер.

– Мне нравится, что они вообще способны петь.

– Ну, в этом нет ничего странного. Это естественная реакция на стресс… – Вот это всегда и казалось мне странным, – сказал Джим. – Сейчас меня это уже не удивляет, но интересно, почему это происходит.

– Вот уже много лет люди расслабляются именно таким образом, – Джим взглянул на Харба и пожал плечами. – Существует немало теорий, говорящих, что веселье помогает бороться с различными недугами.

Джим, улыбнувшись, посмотрел на певцов и продолжил:

– Одна из них утверждает, что веселье полезно для мозга. Хотя это и не теория, в общем-то. Известно, что в результате буйного веселья выделяется гормон эндорфин, который благоприятно воздействует на нейроны и аналоги нейронов у других видов. Даже клингонам иногда необходимо повеселиться.

– Но ведь существуют различные определения веселья.

– Конечно… Другая теория, которая мне больше по душе, немного старомодна. Она вряд ли удовлетворила бы бритву Оккама, но некоторые ее положения удовлетворяют меня, – Джим поднял глаза. – Эта теория утверждает, что у преуспевающих людей есть некое общее свойство. Люди по-разному его определяют это свойство, но со стороны это выглядит так, как будто они играют в жизнь, радостно и энергично, в них нет агрессии, они не боятся стать жалкими неудачниками. Как в картах, так и в работе.

• Предыдущая
• 21/42
• Следующая