Корзина желаний (СИ) - Смирнов Андрей - Страница 14

Вийон открыл глаза.

– Так прямо и сказано?

– Именно так, – старуха закивала с важным видом.

– И что это значит?

– Это тебе лучше знать. Мне-то откуда знать? Я всего лишь читаю, что написано.

– Как здесь может быть это написано? – Вийон поднес ладонь к лицу и принялся ее рассматривать. – Я не умею читать, но знаю, как выглядят некоторые буквы. Линии на моей руке совсем на них не похожи. И потом, линии остаются неизменными долгое время, а обстоятельства могут измениться очень быстро. Как же можно читать судьбу по руке?

– Линии всегда разные, – отрицательно покачала головой Энни. – Очень многое меняется от освещения и того, как ты держишь руку. Но даже будь все неизменным, это не имело бы значения, потому что знание возникает в голове, а не содержится в руке. Линии руки служат всего лишь ключом, даже если они неизменны, то один раз я обращу внимание на одни, а другой раз на другие из них, и знание, которое возникнет во мне, тоже будет разным. Мастерство предсказателя в том и состоит, чтобы уметь отделять рождающееся в уме знание от шелухи, а вовсе не в том, чтобы точно запомнить значение всех линий и комбинаций, потому что одни и те же линии и комбинации сегодня могут рассказать одно, а завтра другое.

– Мудрено вы говорите, матушка Энни, – Вийон, кряхтя, поднялся на ноги. – Но поверю вам на слово, даже не все понимая, ведь недаром же вы из школы самого Рубула Табра Хитола, как говорят, знание свое получили.

Энни довольно улыбнулась беззубым ртом.

– Недаром, это верно. А ты, Вийон, над словами моими подумай, небесполезно тебе это будет.

Но в голове Вийона, пока он шел к рынку, так и не появилось ни одной связной мысли. Жизнь слишком часто походит на сон, который прошел незаметно, и лишь по изменению времени и обстановки человек понимает, что что-то с ним было, но что – от того почти и не осталось следа. Большая часть жизни таким образом выпадает из внимания, и только старость и надвигающаяся смерть тревожат расслабленное и вялое сознание, беспокоя человека напоминаниями о том, что он теряет и что потерянного однажды уже никогда не вернуть.

Дорога от колодца до рынка утекла туда же, куда уходила большая часть жизни Вийона – в бездумное никуда, но вот на самом рынке это состояние прервалось, по крайней мере, временно, ибо Вийон увидел вдруг массивный стол, занятый по большей части плетенными оберегами и игрушками, и лишь на дальнем конце его сиротливо приютилась стопка высоких корзин, за которой позевывал Флеб. Мелан Ортцен главенствовал на большей части стола – переставлял какие-то из своих товаров и разговаривал с покупателем. А где же их лавка? Та самая, на которой они вчетвером, по очереди, торговали корзинами уже несколько лет. Вийон растеряно огляделся. Что-то случилось, лавку разобрали и унесли? Нет, не осталось даже пустого пространства: лавка Вассаи Крейф, заполненная, как и всегда, метлами и вениками, примыкала почти вплотную к столу Мелана Ортцена, между ними просто не было места, куда можно было бы втиснуть еще одну лавку. Может быть, стол корзинщиков снесли, а лавку Вассаи передвинули? Нет: за Вассаи торговал деревянными досками и ложками Махлен Абур, а еще дальше справа, как и прежде, стоял тучный Изги Халаб, продававший ящики и сундуки. Все было как и всегда, только сам рынок, казалось, стал чуточку меньше – на ровно на те пять локтей, которые прежде занимала лавка корзинщиков.

В совершенной растерянности Вийон подошел к столу. Раньше им с Флебом хватало места вдоволь, теперь же, на узеньком краю стола Мелана, едва-едва помещалась одна стопка корзин.

– Где наша лавка? – Спросил Вийон товарища.

Флеб посмотрел на него с недоумением.

– Какая еще лавка? Вот наше место.

Вийон опустил корзины на землю, вплотную к столу – другого места для их размещения, тут попросту не было.

– Лавка, где мы всегда торговали с Майрыном и Огисом… Меняли Лэсса, Тервола, Арду и Вале…

Флеб покачал головой.

– Не знаю, о чем ты. Кого мы меняли? Где? Впервые слышу об этих людях.

Вийон опустил глаза и молча протиснулся между столами – с другой стороны прилавка, среди новых и порченных товаров, кверху дном стояла старая, но довольно большая и прочная корзина, на которой можно было посидеть, когда уставали ноги. Ему определенно требовалось время, чтобы собраться с мыслями.

А ведь еще вчера Майрын говорил ему, что никакой лавки на рынке у них не было и нет, и что никаких корзинщиков с южной части Нижнего города они не меняют. Вийон подумал тогда, что это шутка, дружеский розыгрыш, но теперь становилось ясным, что Майрын был абсолютно серьезен. Что же изменилось? И почему? Не могла же целая лавка куда-то пропасть (вместе с четырьмя людьми!) так, чтобы никто этого не заметил и ничего не вспомнил. Происходящее не укладывалось в голове Вийона. «Может быть, я сплю?» – Подумал он и ущипнул себя за руку. Однако, боль была вполне настоящей.

Спустя час, все еще в растерянности и недоумении, он сменил Флеба за прилавком.

– Ну что, подменишь меня? – Спросил молодой корзинщик. – Клянусь, это в последний раз!

– Никогда не клянись, если не сдержишь клятвы, а ты не сдержишь, – отмахнулся Вийон. – Иди уже.

– Если тебе нужно отойти, я подожду, – сказал Флеб.

Вийон представил, как по пути к помойной яме, где обитатели рынка обычно справляли нужду, его опять перехватит странная крыса и напишет на стене еще что-нибудь – и отрицательно покачал головой. Лучше уж потерпеть до вечера, чем провоцировать новую встречу с силой, которая уже стала причиной смерти одного человека.

Флеб поспешно ушел – молодой любовник, предвкушающий долгие годы счастливой совместной жизни с женщиной, которая красотой своей превосходила всех, кого юноша за свою недолгую жизнь видел и даже, возможно, всех, о ком он когда-либо мечтал. Глядя в спину окрыленного, нетерпеливого Флеба, Вийон только вздохнул и покачал головой. Он сам давно не ждал от жизни ничего хорошего и был уверен, что столь щедрые подарки судьбы хуже привычных неприятностей, ибо неизбежно ведут к неприятностям куда большим. Потом он повернул голову вправо, на лавку Вассаи, и совершенно забыл о Флебе. В этом городе происходили куда более странные вещи, чем какая-то светловолосая красавица-хали, доставшая бедняку.

– Мелан, – обратился к соседу корзинщик. – Ты тоже не помнишь отдельной лавки, где торговали мы с Флебом, а по другим дням – Майрын и Огис?

– Что тебе за дело, что я помню, а что нет? – Пожал плечами Мелан. Как всегда, он выглядел сердитым и ужасно занятым, хотя не делал ничего и не происходило ничего такого, что могло бы вызвать его негодование. – Не цепляйся за то, что осталось в ушедшем сне, Вийон. Так недолго и с ума сойти.

Перед корзинщиком забрезжил луч надежды. Может, он все-таки не безумен?

– Ты думаешь, это был сон? – Вскричал он. – Наша лавка?

Мелан огладил бороду и важно кивнул.

– Все есть сон, а вернее – великое множество снов. Совокупности снов, имеющих друг с другом сходство, образуют миры. Есть сны, которые видят живые, а есть сны, которые видят мертвые – хотя, впрочем, называть их мертвыми не совсем верно, ведь мертвы они только для нас, а не для себя, и даже для нас они мертвы не вполне. Каждое из небес и каждая из преисподен также образованы совокупностью снов, как и мир людей, в котором мы существуем. Нам этот мир кажется большим и целостным, но на самом деле каждый из нас видит только свой собственный сон, сцепленный с соседними. Также бывают пустые сны или тени снов, тающие в силу того, что не осталось никого, кто мог бы их созерцать. Все это очень запутано и сложно, и умнейшие из мудрецов теряли рассудок, когда принимались рассуждать об этом. Поэтому по-настоящему осторожный и предусмотрительный человек станет не рассуждать, а пользоваться. Два дня назад ты жаловался, что стоишь перед задачей, которую не можешь решить и сталкиваешься с явлениями и вестниками, которых не понимаешь; я указал тебе путь, но ты настолько глуп, беспомощен и неразвит, что не способен даже совершить простые и ясные шаги, которые тебе подсказали. Мне следовало бы не предпринимать ничего и позволить событиям идти своим чередом, наблюдая как ты бултыхаешься в океане неведомого и медленно тонешь, но я, увы, слишком мягок. Я подготовил ловушку для снов, в которую должно было затянуть духа, явившегося тебе под видом худого человека с разными глазами, и оставил ее здесь, потому как если он появился здесь один раз, то может сделать это снова, и даже наверняка так сделает, ведь духи весьма надоедливы. Дух оказался довольно силен – придя на рынок ранним утром, я обнаружил, что ловушка порвана и лежит на земле. Тогда я сделал другую, лучшую, и снова установил западню. Дух, увы, в нее так и не попался, однако часть сна, в котором он появлялся, оказалась поглощена притяжением ловушки. Так и пропала твоя лавка, а ваши товары оказались на моем столе и в урезанном сне все его обитатели сделались уверенными, что так было всегда. Мне теперь тесно с вами и неудобно, но что поделать? Добрые дела всегда выходят боком тому, кто их совершает, с этим следует просто смириться… А тебе, Вийон, стоит смириться с тем, что некоторые вещи неуловимо меняются, другие исчезают и третьи появляются на их месте. Лучше жить одним днем, не цепляясь за то, каким, как тебе кажется, окружающий мир должен быть, потому что таким он никогда не будет.