Лорд 5 (СИ) - Баковец Михаил - Страница 13

— Да, да, конечно, — спохватился мужчина. — Так вот, мы с Ильёй в свободное время восстановили часть советской документации, а потом доработали под текущие возможности и с новым взглядом. После перерождения память стала фотографическая, и всплыли старые знания по желанию, потому и восстановить чертежи вышло легче лёгкого, — похвалился он, и следом постучал указкой по бумаге. Там был изображён танк с длинноствольным орудием и формой крайне нетипичной ни для советской танковой школы, ни для немецкой. Башня была сильно смещена назад и выглядела, как если бы куриное яйцо разрезали вдоль и одну половинку поставили на бронекорпус. Всего было три чертежа: в разрезе, боковая и лобовая проекция с кучей цифр. Башня вышла крупная, а вот корпус очень низким.

— На гусеницах? — немного удивился я, когда увидел ходовую часть проектного танка.

— Да, на них. Но мы можем сменить на шагающее шасси, только выйдет сложнее и дороже. Даже средний шагающий танк стоит в два с половиной раза дороже, чем этот.

— А разве уже разработанные гномолюдские шагающие танки не лучше?

— Лучше, конечно! Но этот танк можно предложить Советскому Союзу.

— А строить нам?

— Да, нам, — подтвердил он. — Не сейчас, правда, позже, когда будут цеха с тяжёлым машиностроением и центр модульного и копировального штампа.

— Что за копировальный центр? — заинтересовался я.

— Там полностью воспроизводится какой-нибудь узел техники. После чего он собирается в комплекте с другими узлами. У нашей техники модульная система, так что, таким способом можно собирать несколько разных типов техники. Отдельный центр МКШ можно будет выделить для этих танков, — он вновь ткнул указкой в чертёж.

— Советскому Союзу от меня только амулеты нужны.

— Уверяю тебя, Лорд, стоит показать нашим бывшим соотечественникам вот эту машину и пообещать хотя бы полсотни таких в месяц, как они ухватятся за неё всеми руками и ногами. Один такой танк стоит пяти кавэ, — вместо своего товарища мне ответил Луцкий. — Его броня на данный момент не по зубам ни одной противотанковой пушке на дистанции свыше двухсот метров. А лобовую не пробить и с пятидесяти. Зато наша машина может бить любую немецкую бронетехнику с километра и дальше.

— Ясно, — вздохнул я, чувствуя подступающую головную боль от полученной технической информации. Кажется, скоро начну жалеть, что отказался от Очага снежных эльфов, — хорошо, я постараюсь в ближайшее время найти ресурсы для постройки одного танка. Потом проверим его в реальном бою и будем смотреть что по чём.

— А у нас ещё есть на его основе тяжело бронированный транспортёр для пехоты и самоходная артустановка, — подал голос инженер, автор советско-гномолюдского стального детища. — Вот, он метнулся к другой доске и застучал по ней указкой. — Башню убрали, установили неподвижную бронерубку…

— Всё, это потом как-нибудь. Сейчас времени нет, — перебил я его и ретировался прочь из этой обители увлекающихся гениев. И не осадить их, нельзя. Со всеми моими приказами и планами справляются, занимаясь личными хотелками в свободное время. Правда, тратят общие ресурсы, но пока их уходит немного, можно и закрывать глаза. Кстати, инженеры для повышения и продления работоспособности используют алхимию и амулеты из белорусского Очага. Подобный способ очень и очень положительно сказывается на их работе.

Перейдя через портал в Белоруссию, я зашёл к Ростовцевой и рассказал новости про Эверест. Мне часто помогают её советы в планировании горного Очага. Даже жаль, что нельзя поставить наместницу сразу на два объекта. Придётся ждать момента, когда тот Очаг разовьётся достаточно, чтобы возвести аналог Магистрата на Эвересте. Сообщил ей и по новые разработки гномолюдских инженеров. К удивлению, она не фыркнула и не отмахнулась от них. Наоборот, проявила живой интерес.

— С Москвой, конечно, может и не выйти ничего. Тут ты прав, им амулеты важнее, а танки они и сами наклепают. А вот нам такие машины могут пригодиться, — сказала она.

— Где? И не лучше сразу с шагающей техники начинать, чтобы не распыляться и не создавать головной боли кладовщикам, у которых будут танкисты требовать детали и боеприпасы для разных машин?

— Нам лучше, Киррлис, тут я полностью согласна с тобой. Но если придётся создавать армию союзников, которые будут полностью подконтрольны нам, то такие танки им будут в самую точку.

— Какую армию? — я непроизвольно повысил голос. — Меня СССР полностью устраивает. А у него свои танки есть, Клавдия Васильевна, сама же об этом минуту назад сказала.

— Ты с Тишиным разговаривал?

— С Алексеем? Нет ещё.

— А раньше он с тобой не вёл беседу на тему того, чтобы поставить под твои знамёна людей, не связанных ни с каким государством. Причём, поставить временно, не давая гражданство.

Её слова мне напомнили один разговор с главой моей разведки. Он тогда упоминал бывших, которым, по сути, для советских граждан сам же являлся. Только заступничество брата большевика спасло его от многих серьёзных неприятностей.

— Что-то было, — подтвердил я. — Только из головы это вылетело. Там же несерьёзно всё, идеи на дальнее будущее.

— А вот для Тишина всё серьёзно. Поговори с ним, думаю, он тебя удивит, — хитро подмигнула она мне.

К Тишину я пришёл сам, узнав через фей о его местонахождении. Нашёлся он у Ильича в трактире в отдельной комнатке, предназначенной для любителей тишины и уединения. Здесь могли разместиться с некоторым комфортом четыре-пять человек.

— Здравствуй, Киррлис, — первым приветствовал он меня.

— Добрый вечер, Алексей, — ответил я ему и сразу перешёл к цели прихода. — Ростовцева сказала, что у тебя какие-то планы по созданию армии из, — я на мгновение запнулся, вытаскивая из памяти нужное слово, — белоэмигрантов. Поделись, что придумал. А то в прошлый раз ты мимолётно упомянул их и идеи, где им найдётся место.

Тишин только кивнул в ответ на приветствие и сразу же приступил к рассказу:

— С Махиным я уже встречался дважды после того разговора. Во время последней встречи он рассказал про ещё одного нашего, который во Франции воюет против немцев в их Сопротивлении. Имя назвал, но для этого мне пришлось аккуратно воспользоваться ментальным амулетом. Тот человек в Сопротивлении — это полковник Пётр Писарев. Лихой солдат, даже я слышал о нём. За подвиги во время Империалистической был награжден золотым оружием. Он точно согласится встать на нашу сторону. Есть ещё во Франции старый царский генерал, который ещё с японцами сражался. Пётр Махров, так его зовут. В прошлом году немцы отправили его в концлагерь, из-за письма, в котором он просил советского посла во Франции взять его в Красную Армию хоть рядовым, лишь бы сражаться за свою Родину. В конце того же года немцы выпустили его по просьбе важных французов, работающих с оккупационной властью. Но заключение не лишило его желания сражаться против нашего общего врага. Все эти люди обладают широкими связями и готовы пойти до конца за возможность сражаться и победить. Вместе с ними к нам придут тысячи опытных солдат и десятки тысяч молодых людей, которые детьми уехали из России или родились ещё на чужбине.

— А ещё чего они хотят? — поинтересовался я у него. — Я знаю мало людей, которые желают просто погибнуть, лишь бы это случилось на родной земле. И таких разумных точно не наберётся несколько тысяч.

Тишин ответил не сразу. Пару минут молчал, опустив взгляд в тарелку и крутя пальцем за ручку стеклянную кружку с тёмно-красным напитком, который вполне мог оказаться не вином, а морсом или травяным чаем.

— Они хотят прежней жизни или похожей на неё. На чужбине они чужаки для всех. Даже те, кто женился или вышел замуж на иностранца, всё равно чувствуют, что их не принимают за своих. Некоторые даже в семье чужие, — наконец, сказал он. — Они боятся просто так приехать, так как слышали рассказы о том, как перед войной большевики пообещали прощение и свободную жизнь, если вернутся в страну, а потом почти всех таких поверивших пересажали по лагерям. Но сейчас надеются, что сумеют кровью заслужить право вернуться домой. Пусть не для себя, а для детей.