Любовь и прочие «радости» - Резник Юлия - Страница 3

Тихон забрался в холодильник, достал банку сардин, три оставшиеся картошки, которые при желании можно было довольно быстро испечь в микроволновке, и плеснул себе коньяку.

Обычный вечер обычного неудачника.

Тихон махнул первую рюмку и слегка поморщился. Коньяк согрел теплом голодный желудок. Он, кажется, вмиг захмелел. И снова вернулись грустные мысли, которые обычно Гдальский от себя гнал.

Еще три года назад, если бы кто-то ему сказал, что с ним может случиться то, что случилось – он бы покрутил пальцем у виска. Бабы – зло. Да… А может, он сам виноват, что слишком много доверил теперь уже бывшей жене? А с другой стороны, как было не доверять? Кому тогда, если не родному и близкому? Ну, это тогда ему казалось, что близкому. Он ошибался, по факту. И осознание этого ударило, наверное, больнее всего, а не потеря бизнеса, статуса и денег, как думали многие. Тихона подкосило предательство. Со всем остальным он бы справился. Зубы сцепил… и справился бы. В конце концов, какие его годы? А вокруг – море возможностей. Но не хотелось. Ничего не хотелось, после всего. Разве что пирога иногда… Да и тот, вон, сгорел.

Зазвонил телефон. Тихон бросил взгляд на дисплей – звонила бывшая. Этой что еще надо? Впрочем, не взять трубку он не мог. Их с Иркой связывала дочка.

– Да.

– Ну, слава богу. Слушай, если ты не поговоришь с Катей… я ей… я ей – не знаю, что сделаю! Она окончательно вышла из-под контроля! Шляется где попало. Отбилась от рук, я…

– Не тараторь. Что случилось?

– Что случилось?!

Тихон скользнул взглядом по дисплею на духовке.

– Ага. Начни с этого… – поддел Тихон бывшую.

– Думаешь, остроумный, да?! Я бы на тебя посмотрела, если бы это ты нашел тест на беременность в мусорной корзине! Мне следует добавить, что это не я его делала, или до тебя и так дошло?!

Тихон нахмурился. Сжал трубку чуть сильнее. Нет, он не то, чтобы не понимал, но… Черт. Это ведь его девочка! Его маленькая доченька, его Катюха… Какие тесты на беременность?

– У тебя там что? Сердечный приступ?

– Не дождешься.

– Тогда какого черта ты молчишь?! – вспылила Ирка, потом со свистом выдохнула, так, что в трубке зашуршало, и уже более спокойно добавила. – Поговори с ней, Тиш… Она ж тебе все рассказывает!

О чем?! О чем, мать его так, ему с ней поговорить? Как она себе это представляет?! Разве это не бабские разговоры? И разве это не мать должна… Черт! Вот это да… Он, что же, может быть, дедом станет?

– Почему я? Ты ведь мать её мать, Ира. Или тебе, из-за нового хахаля, не до Катьки?

– Ну, давай! Обвиняй меня! Не пропадать же такому поводу! – и себе зацепилась женщина. – Когда ты уже отпустишь эту ситуацию, Тихон? Мы развелись, да. И вполне закономерно, что в моей жизни появился новый мужчина.

– Да мне похрен, кто в ней появился.

– А так и не скажешь!

– Не тешь себя мыслью. Мне до тебя дела нет. А вот то, что ты Катьку упустила…

– Упустила?! Я?! Да это же ты ее против меня настраиваешь! Разве я для нее авторитет?

– Я ей слова плохого про тебя не сказал. Она девочка умная. Сама поняла, чего ты стоишь.

Наверное, в нем говорил алкоголь. Раньше Гдальский не позволял себе таких высказываний. Он вообще с Иркой не говорил после того, как все завертелось. Один раз только выслушал ее истерику. И все… Больше на разговоры времени не было, нужно было действовать. Эта ж дура, она не только их фирму под удар поставила. Но и себя. Тихону только и оставалось, что разгребать последствия. И сделать все, чтобы не допустить ареста. Ни своего, ни её… Так он все и потерял. А то, что еще оставалось – Ирка забрала себе. Он не протестовал, хотя, конечно же, мог бы. Просто имущество, деньги – это было ничто по сравнению с её предательством. Долгое время он не мог понять, как вообще мог так ошибаться в человеке. Как мог ему доверять и любить…

– Поговори с ней, Тихон, – снова повторила Ирина после долгой паузы, в течение которой, наверное, боролась с собой. – Выведай, что да как. Если она беременна… Лучше все сделать на ранних сроках.

Конечно же, она говорила об аборте. Тихон сбросил вызов. Уставился в стакан. Ну, вот, и что ему делать? С чего начать разговор с дочкой? Черт! Ей восемнадцати даже нет. Одиннадцатый класс! Впереди – выпускной из школы и поступление в институт. Вот и чем она думала, спрашивается? А этот её… чем думал?! Вот, с кем бы ему хотелось перекинуться парой слов! Тихон даже кулаки сжал, стоило только представить дочку с каким-то хмырем. Господи, это же его маленькая девочка… Он ей памперсы не так давно менял! Нет, он, конечно, иногда думал о том, что однажды она приведет в семью парня, но как-то в долгосрочной перспективе, а не в семнадцать лет!

А может… Может, ему с этого и начать? Ну, с парня?

Тихон вскочил, взял валяющийся на диване планшет и открыл Инсту, при помощи которой, как и все сознательные родители, следил за своим чадом. Пролистал Катькину историю. Ха! Как все просто! Встречается с Ником Фадеевым. Мужчина перешел по ссылке – в отличие от Катьки, чья страница была завалена сотнями фотографий, на странице смертника… то есть её парня, конечно же, его фото почти и не было. Только странная аватарка, на которой как будто соединили три разных фотографии сразу. На одной парень корчил рожи, на другой был серьезным, на третьей – задумчивым, как какой-нибудь недоделанный Илон Маск, размышляющий над своим очередным гениальным проектом. Недоделанным Тихону виделся, как вы понимаете, бой-френд дочери.

«Че не спишь?» – тренькнуло оповещение.

«Не спится. У тебя все хорошо?»

«Угу. Завтра заскочу к тебе. Ты когда будешь дома?»

«После семи».

«Можно, я у тебя с ночевкой останусь?»

«А дома что?» – быстро набрал ответ Тихон.

«Ничего. Просто хочу с тобой поговорить».

До этого сообщения Тихон еще на что-то надеялся. Ну, мало ли… Тест ведь мог показать и отрицательный результат, ведь так? Но раз Катька решила его подготовить к разговору, то… дело труба – Гдальский не сомневался.

«Значит, поговорим. Я люблю тебя, Хвостик», – написал мужчина, вспоминая детское прозвище дочери. Та ответила глупым стикером и выпала в «оф». Вот так. Что с них взять?

Тихон тяжело встал из-за стола. Настроение упало до ноля. Он улегся в кровать и, не в силах уснуть, принялся перебирать в голове события прошлого дня. Наконец, одобрили смету на ремонт крыши. Всего-то пару квадратов подлатать, а разговоров было, как если бы он вдруг решил перекрыть ее всю подчистую. В десятый дом должны были поставить лифты, но сроки срывались, и он успел погавкаться с поставщиками. А тут еще Юрка Смирнов наседал, чтобы он к нему переходил на работу, долю в бизнесе сулил и всяко разно. Можно было подумать. Да только ни денег, ни доверия к новому партнеру у Тихона не было. Хотя, конечно, перспектива была хорошей. Можно было снова подняться и забыть о работе в ТСЖ, как о страшном сне. Вот только, положа руку на сердце, ему и нравилась такая работа. Мужская, тяжелая работа… С мыслей о ставшем родным ТСЖ он каким-то образом переключился на соседку с седьмого. И стоило этому случиться, как тело мгновенно отреагировало. Вот только этого ему и не хватало для полного счастья!

Утро началось с воплей. Отбросив сковородку, на которой пекла блины, Ольга помчала на звук. Распахнула дверь.

– Черт! Черт! Черт! – отплевывался от воды её сын. – Твою мать!

– Петька!

– Мама! Отвернись, господи Боже!

Ольга поспешно зажмурилась, хотя, конечно, хотелось спросить, чего она там не видела.

– Что у тебя с водой?! Я обварился!

– А что ты вообще делаешь в моей ванной?

– А что можно делать в ванной?! Вот же черт…

– Здесь трубу прорвало. Я разве не говорила? Холодную воду перекрыли. Сегодня обещали починить. Что, сильно больно, Петька?

– Мам, я Ник!

– А я с закрытыми глазами! Поди, вас разбери.

– Что у вас здесь происходит? – раздался сонный голос от двери. Ольга обернулась. Ну, точно. Вот же ее Петька. Моргает подслеповато и чешет голое пузо.