Свои и Чужие (СИ) - Антонов Сергей Петрович - Страница 48

― Так точно, командир! А что делать с пленными? — спросил ротный Кенрар.

― С какими еще, мать вашу, пленными?

― Мои ребята отловили в подвале двух мелков, скорее всего бримуновские деверсы, без знаков различия, в нашей форме. Парень и баба. Мы их заперли в архивной, не решились кончать без вашего приказа.

― Вашу мать, — с облегчением выдохнул комбат, — это наши ребята, сегодня ночью прибыли «Ласку» отлавливать, были в южном у Фрея, как они вообще выбрались оттуда, да и к тому же их трое, а не двое.

― Эм, задержали только двух…парень в адеквате, как раз и заявлял, что союзник, а девка совсем никакая, — подытожил Мохан.

― Ясно, пойду к ним загляну, разузнаю, что и как, а от вас жду положительных новостей в кратчайшие сроки, свободны.

Спертый воздух царил в небольшом складском помещении. Кругом, на стеллажах пылился разного рода электронный, металлический и макулатурный хлам. Нарнис заметил это, когда их обоих втолкнули сюда. После защелкивания замка двери, на архивную опустился мрак. Где-то вдалеке слышались звуки идущего боя, смешивались с гулом воздуха, блуждающего по вентиляционным трубам над головой. Нарнис сидел в углу комнаты, а Илона лежала у него на коленях в полуобморочном состоянии. Русоволосый мерно поглаживал женщину и напевал известную песню о незнакомке с далекого севера. Грустная композиция на подругу действовала успокаивающе.

В шахте лифта, примерно в метре от пола, Илона сорвалась и рухнула на дно. По счастливой случайности, приземлилась не на пружину. Удар о бетон оказался сильным, после него женщина уже не могла передвигаться самостоятельно.

Мысли в головах обоих раеоонцев роились, словно пчелы в улье, но кое-что их объединяло — утрата, пустота и печаль.

Илона глубоко вздохнула и тут же закашлялась, восстановив дыхание, прервала мелодию товарища.

― Нельзя его было там бросать.

― Бросать? Если он так поступил, значит все было кончено. Мы уже не те, Одуванчик, пока ты земледельничила, Али строил, а я раскрывал измены, эти ребята в дыму, упражнялись в стрельбе по живым мишеням. Повезло, что вообще выбрались.

― Теперь мы обязаны завершить дело. Мы должны все довести до конца.

― Доведем, — Нарнис помолчал, сжал плечо подруги, очень крепко, почти до боли, — пережить семилетку, вылезти из стольких передряг, чтобы погибнуть в этой дыре от рук своих. Рыжик такого не заслужил.

― Ты еще называешь этих выродков своими? Я опять видела её, чистийку из Тенрайды, кошмар, который меня преследует. Там тоже были «свои». Я долго пыталась себя убедить, что у них просто что-то надломилось внутри, ведь они не были такими. Знаешь, как в грибах заводятся черви, но нет, Нарни, черви не едят яд. Та же форма, похожий цвет, как сыроежки, а на деле — поганки. Они всегда были поганками. Стоило внимательнее присмотреться. Поганки, убившие Али, едва до меня не добрались. Нет тут никаких своих. Нет!

― Одуванчик, что ты несешь?

***

Тенрайда. Западная Честия. 3022 год.

Январский день выдался пасмурным и гнетущим душу. Большие белые снежинки лениво падали с небосвода на припорошенные белым одеялом руины некогда уютного и тихого городка, за который неделю назад разыгралось нешуточное сражение, унесшее жизни не одного десятка солдат. Теперь он был разделен на два лагеря: раеоонский и чистийский.

Штабу дивизии в срочном порядке потребовался пленный «язык», офицер, по званию не меньше капитана, знающий рекогносцировку войск в городе. Солдаты полковой разведки выполнили приказ и приволокли избитого майора рано утром на передний край. Вылазка оказалась непростая — двоих бойцов убило. Время жгло мосты, майора нужно было доставлять в штаб, а разведчики, дабы снять моральный стресс, осушили четыре бутылки чистейшей мидлонской настойки и для похода в командный пункт, мягко говоря, не годились, более того, они просто исчезли. Поэтому «языка» поручили доставить недавно вернувшейся в строй Илоне вместе с Озаном.

Выстрелы и взрывы за окном стали редеть, больше напоминая гром в грозу, чем канонаду. Девушка, свернувшись калачиком, читала книжку на посеченном осколками диване. В комнату вошел офицер огромного роста, со шрамом на лице.

― Лони, подъем, у меня для тебя ответственное задание.

― Что случилось? — с явной неохотой отложила книгу на стул.

― В штабе расскажу, что читаешь, кстати? — с любопытством вопросил командир. Илона слегка кивнула в сторону невзрачной книженции и с толикой грусти произнесла: ― «И даже закату не разлучить нас». Бекросан. Любовная драма. ― Хм, лучше что-нибудь веселое почитала, а то поганых драм у нас каждый день хоть отбавляй.

― Так они же не любовные, — улыбнулась она.

― Та какая разница, что от тех, что от других сердце болит одинаково, пойдем.

Вместе проследовали на нижний уровень здания, там, в помещении, которое некогда являлось кабинетом шефа полиции, разбили полевой штаб бригады и одновременно НП дивизии. За офисным столом, со связанными руками и разбитой скулой сидел крепко-сложенный белокурый майор чистийской армии, напротив — Озан, настукивающий средним пальцем одну известную мелодию. Когда в кабинет зашел командир, а следом за ним сержант в кожаной куртке с проседью на висках, он поднялся. Майор надменно уставился на вошедших, даже и не думая вставать.

― Значит так, долго распинаться не буду, твои бывшие кореша, — Наб кивнул в сторону Илоны, — дери их в одно место, нажрались и свалили куда-то. Никто найти не может. Как вы знаете, они не в нашей юрисдикции, а то были бы уже сильно наказаны. Звонили из дивизии, им немедленно нужен пленный. Ты же у нас из разведки, так что это почетное задание на тебе, Лони. Вспомнишь старые времена.

Она кивнула.

Взяв пленного под руки, Илона с Озаном последовали к выходу. Легкий мороз щипал лицо, а белая пелена хрустела под ногами, плотные серые облака неспешно плыли на юг, сбрасывая все новые порции снега.

Газину нашли копающегося в капоте бронетранспортера. На массивном металлическом бампере покоилось множество рабочего инструмента, разложенного с великой аккуратностью, как у хирурга на столе.

― Гази, только не говори, что повозка опять не едет! — покачал головой Озан.

― Cтартер сдох. — с негодованием отозвался солдат, не отвлекаясь от дела.

― А новый достать? — включилась девушка.

― Да ладно, венорлинт, а че, так можно? — с наигранным удивлением произнес солдат и положив гаечный ключ к остальным, вытер тыльной стороной ладони высокий лоб, — Уже достал, его менять минимум час, так что сгоняйте кофе попейте, или будите остальных.

Озан смачно сплюнул на снег и произнес:

― Что не случай, так тачила постоянно сломана, рожа криворукая, — махнув рукой, повернулся к спутнице, — пошли пешком, тут квартала три, минут за пятнадцать дойдем, ребят будить дольше будем.

Венорлинт солидарно покивав, подтолкнула пленного в обратную сторону.

― Да-да-да, скатертью дорожка, умники, — в пол голоса огрызнулся Газину и вновь полез в раскрытую пасть моторного отсека.

В быстром темпе пара шагала по широкой улице заваленной мусором и обломками зданий, петляла между остовами автомобилей. Пленного вели впереди себя, уперев ствол автомата тому в спину. Майор, нежным и жалобным голосом, надрывисто на всеобщем стал рассказывать о семье, которая его ждет, а в конце повествования предложил показать семейное фото, на что получил бессердечный ответ.

― Завались нахрен, нам сказали довести тебя до штаба, но не уточнили в каком состоянии, будешь много трындеть, подобью тебе второй глаз, смекнул?

Майор замолчал, осознав, что его конвоиры отнюдь не сопляки.

― Город, как вымер, ни души… — грустно произнесла девушка.

― Все хотят спать, особенно, если не будят. Наступление еще хрен знает когда, поэтому не удивительна такая пустота поутру. Как самочувствие, кстати, грудь болит? — заботливо спросил мужчина.

― Не очень, кашель остался, но док говорил, что это скоро пройдет.