Свои и Чужие (СИ) - Антонов Сергей Петрович - Страница 6

Десять, гребанных, миллионов дейнер, это нереально, даже разделив на троих-четверых такой суммы хватит на лет пять безбедного существования, Создатель, это конец вонючего капустного супа с поганой кашей. Хватит на все! На ремонт, на нормальную одежду, на отдых…даже на новую машину останется…А вытяну ли я? — Алеан приложил кулак к губам, закрыл глаза, густые рыжие брови опустились вниз как два пера, — Если всё удастся, все будет в шоколаде! Все…нет, один я не потяну. Кому позвонить, бред, пошлют же…и что я им скажу? Поедем за деньгами на хренов конец света? Чушь, абсурд!.. Месть! Да, точно, нужно отомстить, один камень-две птицы, все счастливы. С кого начать?

Алеан вскочил и побежал в спальню, из выдвижного ящика старого лакированного стола, нервно извлек телефонную книжку. По алфавиту стал обзванивать всех, кто мог бы согласиться на эту авантюру. Решение, принятое только что, было самым глупым и спонтанным в жизни, но все оно святилось такой надеждой, почти реальной возможностью на счастливое будущее для него и семьи.

***

Каскадные пруды Денерской рекреации являлись самым популярным местом отдыха граждан юго-восточного округа Санимы в городской черте. Летом, жители находили укрытие от солнца под сочной листвой вековых дубов и каштанов. Набережные дорожки, усыпанные цветной галькой прокладывали путь семьям, пожилым людям и детям вдоль пяти искусственных водоемов. Каждый из них маленьким водопадом втекал в другой, создавая умиротворяющую гармонию звука. На берегу самого высокого пруда, раскинулся общественный пляж, с мягким, как перина, ярко-желтым песком. Чуть дальше золотистого берега начиналась тень, на самой её границе, длинной лентой тянулась велосипедная дорожка, а вдоль- редко расставленные деревянные скамейки.

В этот ясный июньский день в парке не протолкнуться. Жара была столь сильна, а редагия столь ярка, что без специального крема кожа становилась бардовой всего за десять минут. Часть горожан пряталась под деревьями, раскладывая на земле подстилки и устраивая небольшие пикники. Другие испытывали своё здоровье на зотолистом берегу.

На противоположной стороне от пляжа, в тени векового дуба на одной из скамеек сидел средних лет мужчина, крупного телосложения, со светло-русыми волосами и зелеными глазами. В левой руке держал бутылку пива, а в правой небольшой театральный бинокль. Делая глоток, приставлял окуляры и долго смотрел на загорающих у кромки воды людей. Со стороны казалось, что он какой-то извращенец, любующийся прелестями полуобнаженных девиц, периодически переворачивающихся со спины на живот и демонстрируя грудь топлес. И правда, вид был что надо, однако у мужчины имелся четко определенный объект изучения. Через трехкратное увеличение, он наблюдал за высокой синеволосой женщиной, купающей в воде маленького ребенка лет пяти. Белого цвета купальник изящно сидел на стройной фигуре, которую не смогли испортить даже роды. Мать задорно обучала своего сыночка плавать, поддерживая на поверхности пруда обоими руками. Звонко смеялась, хотя звук сюда не доходил, наблюдатель ясно его представлял, ибо знал этот тонкий тембр наизусть. Малыш, следуя инструкциям, получал одобрительные кивки и улыбку со стороны мамы.

Отпустив бинокль, сделал еще один глоток пива и грустно улыбнулся, в этом мимическом жесте было бесконечное счастье, с нескрываемой примесью горя. Поставив бутылку рядом, извлек из поясной сумки пачку сигарет и засмолил одного «солдатика смерти». Из нагрудного кармана достал фотокарточку. С неё на русоволосого смотрела серия кривляющихся лиц подростков, сделанных в популярной фотокабинке. Девушка с синеватыми волосами, то закрывала парню глаза ладонями, то кусала его за ухо, а на одном из кадров оба страстно друг друга целовали. Большим пальцем протерев её, перевернул. На обороте, угловатыми буквами надпись: «Эли и Нарни, с любовью, 3016. Чмок!». Еще раз пристально посмотрев на снимок, убрал обратно, выбросил сигарету и вновь взялся за бинокль.

На этот раз, в фокусе с женщиной и ребенком появился еще и полноватый мужчина с пивным животом и плешью на затылке. Он помог надеть на мальчика нарукавники, а после того как ребенок поплыл, разбрызгивая бриллиантовые капли, обнял спутницу за талию и притянул к себе, оба стояли по пояс в воде. Поцеловались, толстячок запустил пухлую руку в рассыпчатые синие локоны. Женщина смотрела на партнера с теплом и нежностью.

Вновь отпустил бинокль, покрутил на безымянном пальце серебреное кольцо, потер ладонями виски и ухватившись за бутылку сделал еще пару крупных глотков. На лбу выступила испарина.

Моё сняла, теперь у неё новое, золотое…от любимого…

― Молодой человек, уберите алкоголь, какой пример вы подаёте детям, — раздался скрипучий голос. Неторопливо обернувшись, увидел на противоположном конце лавочки пару преклонного возраста. Старушка с жидкой шевелюрой тошнотно-фиолетового оттенка сверлила его взглядом.

― Сейчас допью и уберу, теть, — последнее слово, наблюдатель отметил особенной интонацией. А пожилая идиллия, прыснув, встала и пошагала дальше, явно недовольная таким ответом. Мужчина не обратил на это даже внимания, продолжив следить за людьми на пляже. Сложно было представить, что на самом деле творилось в его душе, но желваки на скулах заходили с новой силой. Каждый взгляд на синеволосую женщину, словно паяльник выжигал шрам на сердце. Мазохизм в чистом виде.

― Гражданин, предъявите ваши документы и объясните, почему вы нарушаете закон?! –

Отстранив бинокль, русоволосый, с саркастично-разочарованным лицом повернулся на источник звука. На этот раз перед ним предстала упитанная стражница правопорядка в темно-бирюзовой форме по верх которой был надет легкий бронежилет. Носить эту штуку в такую жару — настоящий подвиг. Светлые волосы удерживала туго стянутая резинка на затылке, глаза скрывались за темными «авиаторами».

Мужчина, осушив бутылку до дна, метким броском отправил тару в мусорную корзину и солидарно произнес:

― Больше не нарушаю.

― Молодец, а теперь предъяви документы!

― Да ладно, эта старушка вам нажаловалась, серьезно, всё, больше же не нарушаю, конфликт исчерпан.

― Если я еще раз повторю своё требование, то разговор мы продолжим в участке, — твердо произнесла полицейский.

Запустив пятерню в волосы, извлек из кармана удостоверение и протянул стражу порядка.

― Нарнис Тенви, 2994 года рождения …Частный детектив.

― Так точно, — вульгарно ответил он.

― На первый раз предупреждение, в следующий раз наложу административный штраф.

― Понял, больше такого не повторится, рейнор-сержант, — кивнул Нарнис и вознамерился взять обратно документ, но женщина-полицейский удерживая его, смотрела на оголенную руку русоволосого, на бицепс с тату. Рисунок представлял собой кулак сжимавший ветку вереска, наложенный на два скрещенный топора и объятый лентой с надписями городов, внизу имелась подпись: «ШР I-4МТП — «ОВИНА»[2]».

― Ветеран? — более мягким голосом спросила она.

― Да, что, теперь и это не законно? — с усмешкой парировал русоволосый.

― Законно, у моего мужа такая же, только вместо четверки — двойка.

― Здорово, передавайте ему привет.

― Обязательно, он погиб… — женщина на секунду запнулась, а Нарнис почувствовал себя полным моральным уродом, — счастливого дня, больше не нарушайте, — добавила она, отдала честь и, схватившись за кожаный ремень в районе пряжки с гербом Внутренних Сил Раеоона, пошагала дальше патрулировать парк.

Мужчина шлепнул себя ладонью по лбу и сильно пожалел о сказанном, прозвучало это грубо, необдуманно.

На прощание окинув взглядом семью на берегу, поднялся с лавочки и бесцельно пошел прочь.

Прогуливаясь по тропинке средь деревьев, встречал взгляды парочек на пути, и в каждых, как будто видел упрек, насмешку, мол, «Вот, смотри, счастье и любовь — это труд, мы их заработали, а ты как трус сдался, и все потерял, жалкое зрелище».

Однажды, и он прогуливался с любимой по этой бесконечной паутине дорожек, целая вечность прошла с тех пор. Наиболее болезненно, душу жег тот взгляд синеволосой, наполненный любовью к своему партнеру, тот взгляд, который прежде заслуживал только он сам. Винить некого. Спиливая сук, на котором сидишь, нужно готовиться к полету вниз и переломам. Радует одно, сейчас она счастлива, по движениям, взглядам, улыбке это видно. Что не смог дать Нарнис, дал кто-то другой. Может оно и к лучшему.