Бунт османской Золушки - Андреева Наталья - Страница 2

– А ты никогда замуж не выйдешь, – мстительно сказал брат. – Тоже будешь работать, матери помогать, пока она совсем не состарится и не умрет. Сестры все выйдут замуж, они не такие красивые, как ты, зато худые и работящие. К Шагане уже сватались. Осенью, после сбора урожая, сыграют свадьбу.

– Я не хочу здесь оставаться, в глухой деревне, – Ашхен передернула толстыми белыми плечами. – Такая жизнь не по мне. Хочу целыми днями нежиться в тенечке, в саду, где пахнет розами, в шатре, на мягких подушках, ничего не делать, только есть и пить щербет. Носить шелка, и чтобы вокруг меня была куча служанок. Хочу много денег, потому что на них можно купить много еды.

– И где же ты их возьмешь? – насмешливо спросил Баграт.

– Когда в следующий раз янычары придут за кровной данью, – Ашхен придвинулась к нему вплотную, – ты не прячься, как мать тебе велит, а сам иди к кади. Скажи ему, что хочешь стать мусульманином…

– Ты спятила, что ли? – Баграт грубо оттолкнул сестру. – Чтобы я предал нашу веру?!

– Христиане всегда будут людьми второго сорта в Османской империи, – по-взрослому сказала Ашхен. Где-то она это услышала, а она все быстро схватывала и запоминала. – А ты, Баграт, навсегда останешься крестьянином, если не сделаешь, как я скажу. Нищим крестьянином. Золото сейчас есть только у янычар. О! У них полные карманы золота, ты сам видел! Вот у кого жизнь на зависть! Ты можешь стать благородным эфенди, если тебя заберут янычары. У тебя будет конь, горячий и быстрый. И острая сабля. Через три года они опять придут за живой данью. Девширме. Мы, иноверцы, должны отдавать им своих мальчиков, чтобы нас не трогали.

– Но мне ведь сделают обрезание, – поежился Баграт. – Говорят, это очень больно.

– Не больнее, чем порка, которая ждет тебя сегодня, – насмешливо сказала Ашхен. – Дядя Акоп наверняка уже нажаловался отцу. А ты… ты даже сможешь стать пашой, если будешь меня слушаться. И если я стану главной султанской наложницей…

– У султанов не бывает толстых наложниц! – расхохотался Баграт. – Кто тебя возьмет в гарем, дурочка?

– Султаны сами не знают, чего хотят. Откуда бы им это знать, когда у них с детства есть все, что только можно пожелать? – рассудительно сказала Ашхен. – Султан наверняка захочет попробовать то, чего никогда раньше не пробовал. Например, самую толстую наложницу. И ты сделаешь так, что это буду я.

– Как, интересно, я это сделаю? – пробормотал Баграт.

– Ты маленький еще, – снисходительно сказала Ашхен. – Вот что я тебе скажу: за эти три года учись читать и считать, прилежно учись. А еще раздобудь Коран. Укради его, если надо будет, как ты украл эти яблоки, – она жадно доела яблоко, которое все еще держала в руке. – Порадуй кади. Он расскажет о тебе аге, который будет главным у янычар, которые приедут к нам за данью. Вот, мол, какой смышленый мальчик и хочет послужить султану. Ага расскажет еще кому-нибудь, в столице. Ты красивый и сильный. Тебя обязательно возьмут во дворец. Ты очень красивый, Баграт, – льстиво сказала она. – И если ты будешь меня слушать и советоваться со мной, у нас всегда будет еда и много денег.

Баграт задумался. Он и сам не хотел быть крестьянином и покорно тянуть лямку, как его отец и старший брат. Баграт хотел быть воином. Он был рожден воином. Сильный, смелый и ловкий, Баграт грезил об оружии, которое утроит его силу и сделает непобедимым. Ашхен права. Крестьянам, да еще неверным, оружие не положено. Они овцы, с которых стригут дань. Баграт не хотел пахать землю, он хотел воевать. Но сначала…

Он хитро посмотрел на сестру:

– Хорошо, я украду где-нибудь Коран, и ты меня научишь, как его читать. Ты умная, я знаю, что ты прежде сама научишься, как учишься всему. Но взамен скажи мне свою тайну?

– Какую тайну? – удивилась Ашхен.

– Почему отец отдает тебе свою еду? И не только он. Я видел, как мать подкладывает тебе в тарелку лучшие кусочки. А вслух говорит, что ты обуза и всех нас объедаешь. Но я вижу, как они на тебя смотрят, наши родители. Они тебя почему-то боятся. А вчера Седа украдкой, когда отвернулась мать, спрятала в кармане фартука лаваш. Она ведь тебе его отдала. В чем твой секрет? Скажи, – Баграт требовательно посмотрел на сестру.

Она вздохнула и с сожалением вытерла о траву липкие руки. Еды больше не было. Баграт еще ребенок. Но, с другой стороны, он самый умный из всех ее сестер и братьев. Не такой, конечно, умный, как она сама, но с другими и вовсе каши не сваришь.

– Вечером, когда все засыпа´ют, я тайком поднимаюсь на крышу. Лежу и смотрю на звезды, – мечтательно сказала Ашхен. – Они такие красивые. Я лежу очень тихо и мечтаю о жареном гусе или о барашке на вертеле. Чтобы он весь, целиком, достался мне…

– Я спросил…

– Не перебивай. Не только я не сплю по ночам. Наша соседка, вдова Айше, тоже не спит. Я видела, как ночью через забор перелезает отец. И идет к ней в дом.

– Он ей помогает, она ведь вдова.

– Тогда почему они раздеваются донага?

– Ты видела отца голым?!

– И его, и ее. Я ведь тоже могу перелезть через забор.

– Ты?! Через забор?!

– Баграт, я просто мало двигаюсь. Что толку двигаться без всякой пользы? Но для того, чтобы узнать кое-что интересное, к примеру о нашем отце и вдове Айше, я готова и через забор перелезть, – насмешливо сказала Ашхен. – Хоть мне было и тяжело, но зато я подсмотрела кое-что интересное. Они сначала трогали друг друга везде, а вдова стонала, будто ее пытают, но отца не отпускала. Она вцепилась в него и изо всех сил тянула на себя, в себя… – Баграт тяжело задышал. – Я знаю: они делали детей. Мама больше их не хочет, я слышала, как она говорила это отцу. А вдова Айше, видать, хочет. У нее-то ребеночка нет. Я сказала отцу, что видела его ночью в доме у соседки. И что они были голые. Он просил не говорить об этом матери. И отдает мне за молчание часть своей еды.

– Но почему тогда мать отдает тебе свою еду?!

– Потому что я ей все рассказала. Мне очень хотелось есть, – пожаловалась Ашхен. – Мать напекла лепешек, но не давала их мне. Я знала, что у нее и мед есть. Я продала ей папину тайну. За горячие лепешки с медом.

– Но тогда отцу больше не нужно твое молчание!

– Зато оно нужно матери. Она просила меня никому больше об этом не говорить. Она давно все знает, Баграт. И про вдову Айше, которой помогает отец, и про другую вдову, которой он помогал раньше. Эти взрослые такие странные. Отец не знает о том, что мать все знает, а она не хочет, чтобы отец знал об этом. Что она все знает.

– Я ничего не понял!

– Вот потому тебе и нужна будет моя помощь, чтобы стать пашой. Я-то все поняла. У каждого есть тайна, и он уверен, что ее не знают другие.

– А Седа? О чем она тебя просила?

– Как и все: молчать. Молчание – вот главное золото, Багратик. Тот, кто все знает и молчит об этом, тот и богат. Сестра украла ленту у Шагане, а я это подсмотрела. Я слежу за всеми, вдруг да увижу что-то интересное? Шагане ведь собирается осенью замуж, – равнодушно сказала Ашхен. – Ей надо быть красивой, и мать дает ей немного денег, чтобы она украшала свою шапочку и фартук. Чтобы ее на празднике заметили, ведь это может быть зажиточный крестьянин. А Седе денег не дают, но она тоже хочет поскорее выпорхнуть из дома. Вот она и украла ленту, из зависти. Но Шагане дурочка, ей никогда не выйти замуж за богатого, хоть и с лентами, – презрительно сказала Ашхен.

– Но почему ты ей не поможешь своими советами, как ты помогаешь мне?

– В ее доме мне все равно не будет места. Ты, братик, прав: мне не выйти здесь замуж. А незамужняя старшая сестра – это нахлебница и приживалка. Я хочу уехать в Стамбул. Судьба Шагане мне совсем не интересна. Здесь сестра родилась, здесь и состарится… Она, но не я, ты понял, братишка?

– Баграт! – раздался в саду грозный крик отца. – Где ты, Баграт?! Живо сюда!

– Помни, что я тебе сказала, – Ашхен торопливо встала.

– Заступись за меня! Ведь отец тебя боится! Он послушает тебя!

– Еще чего! Тебе ведь предстоит обрезание, – Ашхен показала брату язык. – Учись терпеть боль. Ее будет много, мой маленький братик. Но это хорошо. Без боли тебе никогда не стать настоящим мужчиной. А мне не нужен нытик и слабак.