Весеннее обострение (СИ) - "Jean Sugui" - Страница 4

Стараясь ступать неслышно, он зашел Снейпу за спину, снял мантию и громко спросил:

- Ждешь кого-то, Северус?

Снейп подскочил на месте и резко обернулся, доставая палочку одним стремительным движением. Джеймс почти физически ощутил, как захлопнулись невидимые створки раковины, беря его под свою призрачную защиту.

Снейп молчал.

- Знаешь, Северус, а ведь мы могли бы дружить. Если бы ты захотел.

Умышленно называя его по имени, а не унизительной кличкой, Джеймс хотел показать, что настроен вполне благодушно, но Снейп все равно словно бы щетинился в ответ, отгораживаясь от него так, как мог. Джеймс сделал шаг вперед и попытался снова.

- А еще я думаю, что ты мог бы быть вполне ничего…

…если тебя отмыть и переодеть. Он чуть было не закончил мысль вслух, но вовремя прикусил язык. Не нужно напоминать ему, что он похож на пугало с хогвартских грядок. Джеймс пришел сюда не за этим. К тому же, он все время помнил, что Снейп стоит тут не просто так, а поджидает появления Люциуса. Надо торопиться.

Он сделал еще один шаг, и Снейп отступил тоже ровно на шаг.

- Я хочу извиниться за тот случай. Признаю, мы погорячились. Хочу, чтобы между нами все было ясно. Давай все забудем.

Он ожидал, что уж на это-то Снейп точно отреагирует, но ответом снова было молчание. Только на бледных щеках слизеринца вспыхнул румянец. Он не забыл и не забудет, Джеймс был в этом уверен. А еще он был уверен, что для него история с раздеванием тоже не прошла бесследно. Просто не могла пройти, или он, Джеймс Поттер, ничего не понимает в людях.

Он продолжал нести какую-то чушь, приближаясь к жертве шаг за шагом. Снейп продолжал молчать и точно так же шаг за шагом отступал, пока не оказался зажатым в углу, где ровная стена делала поворот. И тогда Джеймс решил, что вот он, его шанс.

- Я думал о тебе, Северус. Хочу, чтобы ты знал, что все может быть по-другому.

Он приблизился к Снейпу вплотную. Так близко, что мог ощущать терпкий запах полыни от его мантии, и видеть, как на шее пульсирует тонкая жилка, выдавая слишком сильное сердцебиение.

- Экспелиармус.

Палочка отлетела в сторону. Джеймс никак не мог понять, почему Снейп не сопротивляется, почему не применит против него хотя бы самое простое заклинание обездвиживания. Да он уже и не хотел об этом думать. Он весь был поглощен тем, что собирался сделать. Тем, на что решился.

Глубоко вздохнув, Джеймс сделал последний шаг и прижал Снейпа к стене за плечи. Он не вырывался, и это только подстегнуло Джеймса еще больше. Он закрыл глаза и накрыл губы Снейпа своим ртом.

Его губы горчили, но все равно этот поцелуй показался Джеймсу самым сладким, даже более сладким, чем были поцелуи Лили. От близости тонкого горячего тела, от воспоминаний о всех снах, в которых Снейп ему отдавался, от юношеского бешенства гормонов, Джеймс возбудился так, что невольно застонал от боли в паху. Стояк был невероятно сильным, и он опасался, что кончит прямо здесь и сейчас. Протиснувшись языком в плотно сжатые губы Снейпа, Джеймс углубил поцелуй. И когда Снейп ответил ему, он содрогнулся в оргазменной судороге.

Ему показалось, что прошла целая вечность прежде, чем он перестал дрожать и снова начал осознавать реальность. Алая пелена безумия отхлынула, и Джеймс вспомнил, что время утекает, как вода сквозь пальцы. В любой момент мог появиться Люциус, застигнуть их, а дальше… один Мерлин знает, что может случиться дальше. Почувствовав, что ноги уже не дрожат, Джеймс отпустил Снейпа и отступил на шаг.

- Северус…

Теперь он смотрел ему прямо в глаза, и в его взгляде видел жалость и брезгливость. Ему показалось, что Снейп хлестнул его плетью по обнаженному телу. По обнаженной душе. Но Снейп всего лишь медленно поднял руку и вытер губы тыльной стороной ладони. И только после этого глухо произнес первую за все время фразу:

- Пошел вон.

Тут же исчезло желание. Сострадание к изгою, которое Джеймс начал испытывать в последнее время, снова сменилось инстинктом хищника – загнать и порвать слабую жертву, заставить ее страдать. Ему казалось, что он начал понимать чувства Снейпа, и в его представлении тот должен был быть польщен вниманием, которое уделила ему школьная звезда, должен вцепиться в попытку примирения зубами и когтями. Но вместо этого Снейп отвергал его, и этого Джеймс Поттер постичь не умел. Он только ощутил, как все добрые порывы в его душе сменяются на ненависть и ярость. И еще к ним примешивался страх, что завтра вся школа узнает о его позоре.

Он отступил так поспешно, будто Снейп был ядовитым цветком.

- Ты пожалеешь.

Развернувшись на каблуках, Джеймс отправился обратно в гриффиндорскую башню – лелеять раненое самолюбие и вынашивать планы мести. И только огромное усилие воли не позволило ему перейти на бег.

Через неделю весь Хогвартс увидел, какого цвета подштанники Снейпа. Джеймс смеялся громче всех и чувствовал себя превосходно – отмщенным, указавшим ущербному заморышу, где его место, снова на метле. И только в глубине души он испытывал горечь. Так глубоко, что даже сам этого не заметил. И до конца жизни во снах он видел тонкие ключицы, и пульсирующую жилку на длинной шее, и черные глаза, которые смотрели на него с любовью. Во снах – всегда только с любовью.

Апрель 2013