Распутин наш (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 56

Николаи вернулся к креслу и надорвал конверт с посланием.

“Дорогой Вальтер! Во первых строках сего письма ещё раз прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение и беспардонное обращение. Действуй я по-другому, не имел бы ни малейшего шанса привлечь твоё внимание и за короткое время достичь конструктивного прогресса в переговорах.

Оставаясь последовательным приверженцем достигнутых договоренностей, вынужден уйти по-английски, дабы не вводить тебя во искушение рукоприкладства по отношению к моей персоне, и сообщаю, что на связь выйду самостоятельно, как только прочитаю в газете Aftonbladet объявление следующего содержания…”

Текст объявления Николаи пропустил, как несущественный.

“Обратный адрес будет абонентским ящиком для связи. Именно через этот канал я смогу передать вам обещанные списки английской и французской агентуры на территории Второго Рейха.

Вальтер! У тебя много дел и очень мало времени! Не трать его на мои поиски и попытки задержать. Ничего, кроме огорчений, потерь и необходимости отчитываться перед начальством о загубленных агентах и утерянных ресурсах, тебе это не принесет. Употреби всю свою энергию для чего-то полезного, например, для скорейшего прекращения мировой бойни! Если получится, а я в тебя верю, благодарное человечество наставит тебе памятники по всей Европе.

Подписываться не буду, ибо всё изложенное – народная мудрость. Негоже её присваивать.”

Распутин вышел на полустанке, когда до границы с Данией оставалось 200 км. Требовалось определиться с дальнейшими действиями. Ожидаемого возвращения в своё время не произошло, значит, миссия не выполнена… Эх, знать бы, кого он должен найти и спасти… Неторопливо разминая ноги, Григорий догулял до конца перрона, упирающегося в молодой лес, присел на поваленную ветром берёзку и задумался.

Он провёл три недели в старом, новом для себя мире. Можно смело записать в свой актив спасение тысяч жизней в битве при Митаве. Те, кто был обречен усеять своими телами подступы к германским позициям, сегодня, живые и здоровые, закрепляются на границе с Пруссией. Моряки, вытащенные из болота тыловой жизни на передний край, тоже должны себя чувствовать совсем по-другому. Несмотря на все проблемы, существующие в царской армии и на флоте, гораздо труднее поднять на штыки того, с кем еще вчера шел в бой. А значит, есть надежда, что удалось сохранить жизни флотским офицерам, обреченным сгинуть в пламени Февральской революции безнадёжно и бестолково.

Вспоминая свои ночные разговоры с адмиралом Непениным, показавшимся ему по-детски наивным, плутающим в трех политических соснах, Распутин не знал и не мог знать, как победно взлетали флаги парадной расцветки над линкорами Балтфлота, как команды, высыпавшие на палубы, кричали “Ура!”, глядя на покидающие поле боя дредноуты кайзера. Как мичманы и лейтенанты обнимались с матросами первогодками, презрев все сословные барьеры, а морской волк Иван Адрианович Непенин, стоя на мостике “Петропавловска”, истово крестился, и в глазах его стояли слёзы. В изменившемся ходе событий войска, выстроенные для торжественного парада в освобожденной Митаве, криками “Ура” встречали болгарско-русского генерала Дмитриева, а на правом фланге стоял отряд атамана Пунина, захвативший армейский штаб Гюнтера фон Кирхбаха. Чудом на Аа называли газетчики разгром Восьмой армии и оттеснение из Лифляндии Десятой армии кайзера силами лишь одной русской, двенадцатой, не самой мощной, так и не получившей ни единого штыка фронтового резерва. Военные теоретики, анализируя победу под Митавой, наперебой говорили о необходимости в корне пересмотреть существующую тактику сухопутных сил.

Григория сейчас беспокоила необузданная природная энергия Вальтера Николаи, подкрепленная его прусской упёртостью, но Распутин надеялся на тщеславие разведчика, искренне, истово жаждущего примерить лавры спасителя Германии. Вальтеру подсказан беспроигрышный ход, сделав который, он вдребезги разобьет горшки на кухне Антанты. Значит, есть надежда, что война для России тоже может закончиться раньше и совсем не Брестским миром… Это уже не тысячи, а миллионы спасенных жизней…

Но Распутин все ещё здесь… Его никто не отзывает в будущее и даже не делает попыток намекнуть, что не так и как поступать дальше. За все это время Миронов ни разу не появлялся и не давал о себе знать… Странно. Забыл? Потерял интерес? После всего, что произошло и что Гриша тут наворотил… Что же делать, кого и как спасать?

Сегодня первое января 1917 года по старому стилю. Здесь он никакой не старый, а основной, рабочий, легитимный. Наступил год, определивший судьбы мира на ближайшие сто лет, точка бифуркации всего человечества. Планета даже не подозревает, как за несколько лет изменится политическая карта, и чем эти изменения аукнутся. Для России он закончится давно зреющим социальным взрывом, позором Брест-Литовска и самой страшной гражданской войной, для Германии – Версальским унижением и неизбежным ускоренным строительством Третьего рейха. И первое, и второе программирует миллионные жертвы для одних, сверхприбыли и влияние – для других. Уже сегодня над всей этой безнадегой буревестником преисподней реют новые хозяева жизни – банкирские кланы процентщиков и трофейщиков. Эти сами никогда не отступят. Их можно только остановить…

Война пушек и окопов заканчивается на границе Дании. В условно нейтральной Скандинавии она превращается в трёхмерные шахматы, где видна лишь малая часть фигур, а основные скрыты в тумане политической неопределенности.

Нужно снова поменять облик. Распутин встал и побрел к одинокому станционному зданию, улыбнулся, вспомнив, как он улизнул из отеля. Псы Николаи, заточенные на задержание флигель-адъютанта, не обратили внимание на пожилую, дородную даму с лицом, скрытым густой траурной вуалью. Даму должен сменить коммивояжёр. Два образа с документами удалось позаимствовать, посетив митавский морг, оказавшийся прекрасным местом для смены имиджа не брезгливых офицеров разведки.

Через два часа поезд Росток-Фленсбург подобрал на полустанке моложавого, стройного, улыбчивого коммерсанта. Его путь лежал в условно нейтральную Швецию, где за время войны свили гнёзда и вольготно себя чувствовали военные и политические разведки, финансовые авантюристы, частные детективы, влиятельные персоны из международного закулисья. Полковник медицинской службы и сил специальных операций Российской Федерации Григорий Распутин отправлялся в 1917 год работать…

Конец второй книги. Продолжение следует.