Сделка с профессором (СИ) - Краншевская Полина - Страница 4

– Итак, – сказала она, пригвоздив Эдмана к неудобному креслу цепким взглядом начальницы с большим стажем, – я получила рекомендательные бумаги и ваши документы из департамента, и нужно сказать, потрясена, что такой специалист отважился работать в нашей школе.

– Отчего же? – усмехнулся Эдман. – Мне предложили это место, и я счел его не хуже и не лучше других. Кроме того, мне обещали приличное ежеквартальное жалование и определенное вознаграждение после нескольких лет службы.

– Да, департамент не обделяет нас средствами, – сдержанно улыбнулась она. – Но вы ведь до этого работали в престижной школе императорской гвардии! А там, думается мне, совсем иные порядки, да и адепты не в пример более дисциплинированные.

– Как вы понимаете, департаменту нужен был надежный человек на такую ответственную должность, как преподаватель манологии в вашей школе. И я не в силах был отказать. Мой долг педагога велит учить каждого, кто тянется к знаниям.

– О, здесь я с вами полностью солидарна! – воскликнула директриса и с довольным видом оглядела Эдмана уже не столь сурово, как прежде. – Но я вынуждена сразу вас предупредить, здешние адептки – девушки из бедных семей лоунов, и хотя мы прикладываем все силы для их перевоспитания, время от времени дурные наклонности все же дают о себе знать.

– Уверен, до молодых гвардейцев им далеко.

– Возможно, – отозвалась госпожа Гризар. – Ваш предшественник, господин Дадгун, в силу своего крайне преклонного возраста не отличался усердием в преподавании манологии. И последняя проверяющая комиссия выявила значительные пробелы в знаниях адепток. Я искренне надеюсь, что вы восполните их, и осеннюю проверку ученицы выдержат с более впечатляющими результатами.

– Несомненно, – заверил ее Эдман, при этом нисколько не покривив душой. Расследование расследованием, но к своим обязанностям преподавателя он относился серьезно и не собирался работать абы как. – Приложу все возможные усилия.

– Отлично! – обрадовалась директриса и тут же перешла к более насущным делам: – Жить вы будете в этом здании, в крыле для преподавателей. Рейчел проводит вас. Столовая находится в главном корпусе, распорядок приемов пищи висит в вашей комнате на двери. По всем возникающим бытовым вопросам обращайтесь к патронессе. Она – второе лицо в школе после меня. Сегодня вы можете отдохнуть с дороги, осмотреться и познакомиться с коллегами. Мы все здесь одна большая семья. А завтра уже приступите к своим непосредственным обязанностям. Рейчел покажет вам кабинет манологии и принесет составленное для вас расписание.

– Благодарю, директриса Гризар, – ответил Эдман.

Она дернула за шнурок возле своего кресла, и в комнату вошла патронесса.

– Рейчел, проводи господина Привиса в его апартаменты. – Она посмотрела на Эдмана и с благожелательной улыбкой сказала: – Приятного отдыха.

Эдман поднялся, отвесил легкий поклон и вышел за патронессой. Но не успела за ними закрыться дверь, как в него кто-то врезался и окатил зловонной жидкостью, отчего на его последней чистой рубашке и единственном приличном сюртуке расползлись бурые пятна.

– Демон задери! – выругался он, совсем позабыв, что находится не в армии, где многое позволено, а в школе для юных девиц, где подобные высказывания могут сурово караться. От осознания своей оплошности он разозлился еще больше и метнул разъяренный взгляд в того, кто осмелился так его подставить.

Перед ним стояла неказистая, тощая, пучеглазая адептка и с ужасом смотрела на последствия своей неуклюжести.

– Простите, господин, – промямлила она, сжимая в руках небольшой медный кувшин. – Я не…

Но договорить ей не позволили.

– Беатрис Сонар! – прогремел хриплый голос патронессы, отчего даже Эдман слегка вздрогнул, а уж на девушку было жалко смотреть. Она вся сжалась, побелела и еще больше вылупила и без того огромные глаза. – Немедленно принеси извинения господину Привису по всей форме, а потом отправляйся к классной бонне и получи от нее, что положено!

Адептка закусила губу, ее глаза наполнились слезами, но она глубоко вдохнула, присела в идеальном реверансе и выпалила на одном дыхании:

– Глубокоуважаемый господин Привис, прошу простить мое недостойное поведение. Обещаю впредь не допускать подобных мерзких выходок и безропотно понести положенное наказание.

– Если вы пожелаете, господин Привис, – обратилась к Эдману патронесса, – вы можете отменить наказание.

– Нет, – отрезал Эдман, все еще негодуя на бестолковую девчонку так не вовремя очутившуюся на его пути. – Адептка должна учиться быть более расторопной.

– Уяснила?! Пошла прочь! – гаркнула патронесса, и девушка поспешила убраться с дороги, исчезнув за ближайшим поворотом.

Эдман настолько был раздосадован этой сценой, что до самого преподавательского крыла на втором этаже здания не проронил ни слова.

– Вот ваши апартаменты, – остановилась патронесса возле одной из дверей. – Держите ключ. Ганс уже занес ваш саквояж. Ужин в половине восьмого. Столовая в здании напротив, на первом этаже справа. Под ней на цокольном этаже есть прачечная, там ваши вещи быстро приведут в порядок. Если будут вопросы, обращайтесь.

– Благодарю, – буркнул Эдман, отпер дверь и поскорее скрылся от посторонних глаз.

Глава 4

Беатрис летела по коридорам, пылая гневом, обидой и жаждой мести словно неугасимый факел. Гренда Фулн снова переиграла ее! Да еще как? Сделала подножку из-за угла именно тогда, когда Беатрис несла кувшин с красителем для преподавательницы по рукоделию, и выставила полной идиоткой и неуклюжей тупицей перед каким-то важным господином и патронессой. Теперь пусть пощады не ждет, Беатрис так ей отплатит, век помнить будет!

Она выскочила из административного корпуса, где на первом этаже находились кабинеты всех служащих, имеющих отношение к управлению школой, а второй отводился под их жилые комнаты и апартаменты преподавателей, перебежала через двор и скрылась в главном корпусе. Два здания соединялись при помощи подземного перехода, но в теплое время года обитатели Камелии предпочитали ходить по улице, поскольку это было не в пример быстрее, да и глоток свежего воздуха всегда доставлял удовольствие.

Но сегодня Беатрис совсем не радовалась ни хорошей погоде, ни предоставленной возможности пройтись до кладовой за красителем. Гренда все испортила, и теперь Беатрис ждало наказание. Она поднялась по лестнице на второй этаж, дошла до классной комнаты, постучала и отворила дверь.

Бонна выпускного класса, Жозефина Виклин, сидела за своим столом и что-то писала в табеле. Ее истощенное тело, обтянутое серым, грубым, форменным платьем, скрючилось из-за несоответствия высокого роста и неудобной, слишком низкой для нее мебели, а на увядающем лице женщины за сорок застыло мученическое выражение.

– Сонар? – подняла она невыразительные светло-голубые глаза от бумаг. – Ты почему здесь? У вас же скоро занятие у мединны Стуорд.

– Простите, бонна Виклин, – промямлила Беатрис, опустив голову и поставив кувшин на ближайшую парту, – но патронесса назначила мне наказание.

– Тебе?! – удивилась бонна, и ее редкие брови взлетели на лоб. – Но как такое возможно? Подойди ближе, расскажи, что случилось.

Беатрис нехотя приблизилась, кратко изложила суть своей провинности и замолчала.

– Да уж, – протянула бонна, и складки в углах ее тонкого рта обозначились отчетливее и глубже. – Тут ничего не поделаешь. Придется тебе вытерпеть десять ударов и остаться сегодня без ужина.

Слезы навернулись на глаза Беатрис, но она сжала кулаки, до боли закусила нижнюю губу и ничего не ответила. Она прекрасно знала, что просить и даже умолять бесполезно. Бонна Виклин, несмотря на всю свою вежливость и мягкость, до дрожи в поджилках боялась начальства и раболепствовала перед вышестоящими до полнейшего самоуничижения, поэтому наказывала учениц по всей строгости и никогда не допускала ошибок в отсчитывании ударов.

Она достала розги из сосуда с водой, встряхнула их и сказала: