Дом, в котором горит свет (СИ) - Милош Тина - Страница 1

Когда я была маленькой, во время вечерних прогулок часто любила заглядывать в чужие окна. Я часто находила себя стоящей напротив окон первого этажа, смотрящей в квартиру незнакомых людей. Мне была интересна та, неизвестная жизнь, которую я отрывками высматривала с улицы. Особенно мне нравилось наблюдать за окнами, в которых можно было увидеть счастье. Оно было таким прекрасным и настоящим, что в моем сердце загорался такой же мягкий и приглушенный свет, как и в чужой кухне. Вот отец учит маленького сына первым шагам, поддерживая малыша за ручки. Вот мама с дочкой, со смехом вымазывая друг друга мукой, лепят вареники. А вот муж и жена, которые только что уложили детей спать, вдвоем смотрят фильм и пьют вино. В такие окна всегда было уютно смотреть, потому что там никогда нельзя было увидеть мертвецки пьяного отца или мать, рыдающую в углу с иконами.

В моей семье было именно так. И я очень боялась вырасти и повторить судьбу своих родителей. Нет, наоборот, я хотела быть счастливой, не шугаться собственной тени и не тратить последние копейки на бутылку. Чтобы в моем доме был уют и смех. Потому что я знаю, что значит быть несчастным ребенком. Мои дети никогда не столкнутся с этим…

И будет дом твой домом моим сейчас. А что потом? Потом пусть часы стучат. А что не так? Так посмотри в окно, Это весна да солнечное пятно.

(OST «На игре» — Юта)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Тошка, казалось, не обращал внимания ни на кого, кроме своего нового друга. Столько эмоций за один вечер у нас нечасто случаются, и теперь я переживала о том, как тяжело будет уложить ребенка спать. Без щенка сын в постель точно не пойдет.

— Надо было посоветоваться со мной, — напомнила я Никите. Хотя, скорее, это было не напоминанием, а пресловутой вставкой пяти копеек, которая мало что значит. Ник и во время нашей семейной жизни все решал сам, а уж после развода — так вовсе перестал учитывать мое мнение. Зато желания нашего сына у него на первом месте. Захотел Тошка щенка — вот, получите-распишитесь. Причем абсолютно без повода, просто так.

— А ты что, против? — в своей самоуверенной манере задал вопрос мужчина.

— Да нет… не против.

Разве могу я быть против, когда мой ребенок счастлив? Я ради его смеха зоопарк выкупить готова.

— Ну вот и посоветовались, — ухмыльнулся Ник, не сводя взгляда с сына. Несмотря на развод, у него получается быть отцом лучше, чем у любого другого. Мне иногда кажется, что я сама участвую в жизни Тошки меньше, чем бывший муж.

Могло ли у нас с Ником сейчас быть все по-другому? Могло. Если бы не моя гордость и его ответственность. Именно этими словами наши общие друзья в свое время охарактеризовали наш развод.

— Кир, мне нужно тебе кое-что сказать… — начал он тогда ту слабую, короткую и самую тяжелую для меня речь, которую я еще очень долго отказывалась воспринимать за данную действительность.

— И мне… — и загадочно улыбнулась, представляя, как обрадуется сейчас Никита, услышав долгожданные для него слова. Моя новость была поистине чудесной и важной, ведь мы пытались зачать ребенка более двух лет. И все эти два года безрезультатно. Ник очень хотел сына, чтобы у нас была полноценная семья. А я была… неполноценной, хотя врачи в один голос твердили, что мы оба здоровы, и ребенок для нас — вопрос времени. Я себя чувствовала больной, ущербной, неспособной сделать своего мужа по-настоящему счастливым. И все ждала, ждала… каждую неделю покупала тесты и упаковками выбрасывала их в мусорную корзину, потому что они как под копирку выдавали одну полоску.

И вот несколько месяцев назад мы с Ником решили отпустить ситуацию. Перестали ходить по врачам и сдавать кучу дорогих анализов. Точнее, Никита решил, а мне оставалось только принять его решение. В нашей семье первое и последнее слово всегда было за мужчиной. Патриархат. Меня это устраивало. Тем более что действие Ника принесло такой необходимый для нашей семьи результат. Сегодня утром тест показал заветную вторую полоску.

— Кир, прости, но у меня уже два месяца есть другая женщина. И сейчас она беременна.

Мой мир рухнул после этих слов, и признание о собственной беременности застряло комом в горле.

— Прости, Кира… Я ухожу.

Не было тех банальных признаний в духе «Я не знаю, как так вышло» или «Это совсем не то, о чем ты подумала». Потому что Никита прекрасно осознавал, что совершил. И я все правильно поняла. Никаких двояких ситуаций. Все предельно ясно и понятно.

Я наблюдала за тем, как он собирал вещи в большую спортивную сумку, и изо всех сил старалась не заплакать. Тест на беременность с положительным результатом обжигал карман, но рассказывать об этом уже не хотелось. Меня предали… мне изменили…

Только когда за Никитой закрылась дверь, я заплакала. Было настолько больно, что хотелось кричать, чтобы криками выдавить из груди эту боль. Захлебываясь изнутри беззвучными рыданиями, я несколько часов неподвижно пролежала на кровати, пытаясь осознать, как жить дальше. И только благодаря огромному усилию воли и помощи приехавшей в этот же вечер подруги я не сошла с ума.

… Мама часто любит повторять, что ее душа плачет. А моя душа в тот момент не просто плакала. Она покрылась ранами, язвами, из которых ручьями хлестала кровь. Моя душа рыдала.

Мы развелись тихо и мирно, несмотря на то, что нам было что делить. Дом Никита оставил мне. Широкий жест, благородный. А уж когда вскрылась моя беременность, так и вовсе ночевал под моими окнами.

Но я же девочка гордая!? Зачем мне прощать человека, который меня предал? Несмотря на явное желание Ника быть со мной, уговоры как его, так и всех наших родственников и друзей, я буквально заставила его жениться на той… другой.

— Кир, я люблю тебя и хочу быть с тобой и нашим ребенком.

Никогда еще от признания в любви меня не трясло в немой истерики.

— А ту… другую… ее ты тоже любил?

Удар ниже пояса. Вот и хорошо. Пусть почувствует всю степень своей вины. Не я разрушила нашу семью.

И Ник женился. Первое время я вдоволь упивалась своим решением, своей гордостью, мол, какая я молодец. Отправила любимого человека в свободное плавание, не удерживала его, не шатажировала, не заставляла быть со мной и нашим ребенком против воли, а наоборот — отпустила. Тогда для меня не имела значения разница между «отпустила» и «заставила».

А потом наступило время моей личной агонии. Никита постоянно звонил, часто приезжал и каждый день интересовался сыном. Даже кроватку для Тоши он купил сам, хотя я присмотрела отличный вариант в магазине. И регистрировать сына в ЗАГС он помчался с огромным рвением.

Никита всегда мечтал о сыне, и вот его мечта сбылась. Его радость рождению ребенка была запредельной, и иногда я ловила себя на злорадной, но победной, что новая жена родила ему дочь.

— Никитич, скажи «папа», «па-па», — по слогам произнес Ник, пытаясь научить маленького Тошку разговаривать. Малыш залепетал, выхватил у него из рук погремушку и начал ее трясти. — Кир, почему он не повторяет? Может, нужно к врачу обратиться?

— Не нужно никакого врача. Нам только три месяца. Подожди еще годик.

Никите ответ не понравился, ему нужно было все и сразу. Благо, за руль младенца не пытается посадить. Ник поиграл еще немного, а потом, уложив Тошку спать, уехал домой.

Он всегда уезжал. Когда у Тоши полезли зубки, и Ник успокаивал его, предложив мне пару часов для того, чтобы выспаться. Когда поднялась температура, и Ник повез нас в больницу. Когда в Новый год он переоделся в деда Мороза и полдня слушал неразборчивый, но однозначно радостный лепет сына, который впервые увидел бородатого мужика в красной шубе. Никита был с нами, будто мы единая семья, а потом уезжал. Всегда.