Первоклассная учительница, дракон и его сын (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 3

Джолион разместил его в цепочке машин. Откатил кабриолет и вернул его на место. Мне казалось, что его маленькое тело одеревенело, мышцы сделались чужими и непослушными - теперь он только и мог, что лежать здесь, словно полено. Это было настолько горько, что я с трудом сдержала слезы. Когда-то этот мальчик бегал по комнате, устраивал сражения роботов и динозавров, направлял рыцарей на поезда и строил города и башни - а теперь лежал, растворившись в своем горе, и не хотел возвращаться.

Чуть поодаль на стуле лежала зеленая пижама с машинками. Я заметила на запястьях Джолиона отпечатки зубов - он впивался в руки, когда его переодевали или мыли.

- Хорошая игра, милый, - улыбнулась я. - У тебя на пижаме тоже машины, давай посмотрим?

Джолион позволил снять с себя футболку и шорты - он вцепился в мою руку, когда я надевала на него пижамную кофту. От боли у меня потемнело в глазах - сама не знаю, как я не заорала во всю глотку.

- Нельзя! - твердо сказала я, глядя в лицо мальчика. Следы от зубов наливались красным, Джолион смотрел на меня, как зверек, которого хотели убить. - Ты мальчик, Джолион, мальчик, а не собака. Кусаться нельзя.

Он не ответил. Когда я надела на него штаны, Джолион свернулся калачиком, глядя на цепочку машинок. Я вздохнула, легла рядом с ним и, обняв тонкие плечи, негромко пропела в маленькое ухо с родинкой:

- А баю, баю, баю, спать укладываю,

Спать укладываю, приговариваю.

Не ходи ты, коток, по чужим дворам,

Не качай ты, коток, чужих деточек...

Эту песню мне пела бабушка Тоня - мама нанимала ее, когда я была совсем маленькой. Я хотела петь эту песню своему сыну - и пела бы, если бы Максим не толкнул меня животом об угол стола к полному удовольствию свекрови. Джолион всхлипнул, и мне тоже хотелось плакать.

Мы оба потеряли слишком много.

Послышались негромкие шаги, и к нам подошел Кайлен. Осторожно поднял шорты и футболку сына, посмотрел так, словно ожидал чего угодно, только не того, что мы будем лежать в обнимку на ковре, как животное с детенышем.

- Как вы? - прошептал он.

- Мне нужен бассейн, - сказала я. - Завтра. Джолиону нужно плавать.

Кайлен посмотрел на меня так, будто я сморозила какую-то непередаваемую глупость.

- Он боится воды.

- Понимаю, - ответила я. - Я буду с ним, и он перестанет.

***

Если бы завуч и несостоявшиеся коллеги увидели, какую комнату министр аш ан Тан отвел для учительницы своего сына, то они удавились бы от зависти, а потом отравились. Я невольно почувствовала себя сказочной принцессой - ведь только принцессы могут ходить по таким пушистым коврам, спать на мягчайшей постели и вешать одежду в шкаф с перламутровой инкрустацией.

Кстати, одежда. Интересно, понимает ли мой наниматель, что она мне нужна?

Я подошла к шкафу и открыла дверцы: да, он понимал. Содержимое вешалок сделало бы честь небольшому модному магазину. Я вынула вешалку с платьем - настолько легким и прозрачным, что оно казалось сшитым из цветочных лепестков - и вдруг подумала, что это могут быть вещи покойной жены Кайлена.

Нет, ну не настолько же он дурак!

Я приложила платье к себе, посмотрела в зеркало - вроде бы в самый раз. Девушка вроде меня - выросшая в провинциальном пыльном городишке - и мечтать не могла о таких нарядах. Максим говорил, что его жена не будет меркантильной тряпичницей, а я так боялась остаться одна, что верила ему.

Господи, какая я была дура...

Я сняла блузку и брюки и надела платье: действительно в самый раз. Девушка в зеркале казалась незнакомкой - я смотрела на себя и думала, что это все-таки сон. Яркий, красивый сон, и скоро зазвонит будильник, чтобы поднять меня с кровати и отправить в школу.

Конец августа. В школе много работы. Например, надо убрать фотографии в соцсети, чтобы никто не подумал, что у училки может быть в жизни что-то кроме мышиного пучка и юбки ниже колена.

Так что если это сон, то пусть снится подольше.

В дверь постучали, и Кайлен вошел, не дожидаясь моего ответа. Впрочем, зачем бы ему ждать в его собственном доме? Свекровь, бывало, так и говорила: живешь в моей квартире, так держи рот закрытым, когда я ночью вхожу в вашу комнату, чтобы что-то взять из шкафа.

Потом, после развода, я сказала себе, что ни один человек так со мной больше не поступит. Пусть я покажусь хамкой, но.

- Прекрасно выглядите, - заметил Кайлен, но глаза остались темными и холодными. Просто комплимент, дань вежливости, не больше.

- Платье прекрасное, - улыбнулась я. - Спасибо!

- Шкаф настроен на вас, - сказал Кайлен. - В нем всегда будет то, что вам понадобится.

Я невольно рассмеялась. Удобная вещица!

- Вот бы мне такой домой, - вздохнула я, прекрасно понимая, что в съемной комнате для этого чуда не найдется места. Кайлен махнул рукой.

- Если хотите, можете его потом забрать. Как он?

Я не сразу поняла, что он спрашивает о сыне. О маленьком мальчике на полу в детской, которого некому обнять.

- Вы правы, он будто в коконе, - заметила я. Когда-то подруга дала мне книгу о проживании горя, но сейчас я не могла вспомнить ни слова. - И ему не хочется выбираться.

Ноздри Кайлена дрогнули, черты лица потяжелели. Ответ ему не понравился. Видимо, мне надо было выглядеть лихо и придурковато, отвечать так, как он хочет услышать, и сулить золотые горы. Обычно те, кто так делает, получают премии и со временем выбиваются в начальство.

- Я вас для того и нанял, чтобы вы заставили его выбраться.

«Заставили». Вот как. Не помогли, не спасли - заставили.

- Вы похитили меня, насколько я помню, - я представила, как сейчас завуч рассказывает о том, как я пропала у нее на глазах, и мне захотелось рассмеяться.

Над головой министра проплыла одинокая искра. Должно быть, он пытался сдержать раздражение.

- У меня не было другого выхода. Королева должна увидеть нормального ребенка, а не это... - губы дрогнули, словно Кайлен сдерживал ругательство, - существо.

Мне захотелось вымыть ему рот с мылом, чтобы он больше никогда не сказал такого о Джолионе.

- Я очень рассчитываю на вас, Юлия. Я очень надеюсь. Вы не представляете, сколько лопат сейчас копает мне могилу.

Это было предсказуемо. Чем выше ты забираешься, тем больше рук хотят сбросить тебя с вершины горы.

- У вас есть психиатры? - спросила я. - Мальчику нужен детский психиатр.

Кайлен усмехнулся.

- Есть, конечно, вот только таких болезней у нас нет. Именно психиатры и посоветовали мне искать иномирянку.

Мне казалось, что в его груди сейчас вызревает пламя. Дракон готовился расправить крылья и исторгнуть огонь.

- Что будет потом? - спросила я. - Королева приедет, увидит нормального ребенка, уедет. а потом? Он так и будет жить надрессированной собачкой?

Движение Кайлена было молниеносным. Только что он стоял в стороне - и вот приблизился, и от него пахнет огнем, грозой и болью, и темные глаза смотрят на меня с такой ненавистью и горечью, что я не могу отвести взгляд. Тяжелая горячая рука легла мне на шею - почти легла, не хватило совсем чуть-чуть - и по коже скользнули едва уловимые языки огня.

Он сожжет меня, если захочет. Сожжет и будет искать другую иномирянку.

- Думаете, я не вижу, что он страдает? Думаете, мне безразлична его боль? - лицо Кайлена дрогнуло, и за ним я увидела призрак оскаленной драконьей пасти. - Или вы считаете, что я ничего не потерял? Что мне не больно?

Я дрожала от макушки до пяток. Мне никогда еще не было настолько страшно. Чужая воля подавляла, заставляла склонить голову, упасть на колени, умоляя о пощаде.

- Когда любят, то говорят «никого не потерял», - не знаю, каким чудом я удержалась на ногах. - «Ничего» это про вещи, а не про людей.

Кайлен отвел руку. Рот сжался в нить, словно он приказывал себе: молчи, а то наделаешь таких дел, что придется долго жалеть.

- Я помогу вам, - едва слышно выдохнула я. - Но прежде всего вы должны помочь себе сами.