Исключение из правил (СИ) - Елена Рейн - Страница 13

И почему я решила, что по доброте душевной? Назаров таким недугом определенно не страдает.

– Не глупи, ты не устроишься в приличное место после практики в таком заведении, – с рычанием рявкнул он, не желая принимать мой отказ.

– Я постараюсь, – как можно любезнее ответила, чувствуя, как во мне что-то дрожит и сжимается. Поднималась такая агрессия, что не могла ее контролировать.

Закрыла глаза, пытаясь понять, что со мной. Готова была взорваться, и что особенно пугало – я так сильно сжимала половник, желая заехать этому спасителю по физиономии, что даже боялась обернуться.

– Я уже решил: ты займешь место Столевой Ирины. Она отправится в грязную забегаловку.

Даже глаз дернулся. И второй. Рот уже был открыт. Не знаю, в какой момент так зависла.

Чего? Он моей смерти захотел?! Да меня в первый же день в этом шикарном ресторане для богатеев сварят в кастрюльке с пекинским супом. Он предлагает мне работать с оборотнями высокого ранга? Да они мне такую каторгу устроят, что я сама в этот суп нырну и помешать не забуду, перед тем как свариться.

Стремительно развернулась, оттолкнула его от себя и отчеканила:

– Мне не нужна ничья помощь! Меня все устраивает. И я прошу не подходить ко мне и идти туда, куда направлялся.

И все… его взгляд моментально изменился. Щедрый парень с благими намерениями мгновенно стал безжалостным альфой, только одним видом способным лишить желания разговаривать и дышать.

– Ты не много на себя берешь? Нормальная бы ухватилась за мое предложение и сделала все… – гневно цедил он, почти убивая взглядом.

Возмутилась. Я его просила приходить и помогать? Нет! И помощь я готова принимать только от… Задумалась. Действительно, от кого? Горько усмехнулась, осознавая ответ – НИКОГО. Да, вероятно так и есть, как не печально. Может, в моем положении это глупо, но жалость и пресмыкание просто уничтожали меня изнутри, разрывая по частям. Мне было стыдно и мерзко смотреть, когда бракованные оборотни умоляли, желая добиться капельку сочувствия и понимания. Но что им это дало? Ничего. Насмешки, плевки в душу, унижения. Лучше как-нибудь самой, чтобы только без вот таких защитников.

– А я ненормальная, даже не оборотень! И я буду там, где согласились на мою заявку!

– Не груби мне, либо и туда не возьмут, – прорычал Вадим, начиная напирать на меня, сжимая руки в кулаки, словно сдерживал себя.

Странно, но сейчас не могла анализировать. Я не понимала, что он тут забыл и не хотела принимать от него хоть что-то. Уже получила… проблем по самое некуда, больше не хотелось.

Все же нужно успокоиться! Как иначе, когда парень тяжело дышал, гневно взирая на меня. Ощутила себя завтраком, если учитывать, что начало девятого на часах. Нужно вежливо попрощаться и попросить больше не подходить ко мне. Желательно НИКОГДА.

Открыла рот, планируя озвучить свою просьбу, как тут услышала разъяренный голос подруги:

– Пункт десять точка сорок нормативного положения по университету. Если сейчас же не отойдешь от нее, я напишу жалобу.

«Ника! О-о-о-о-очень злая…»

Назаров моментально обернулся и грубо прогрохотал:

– Я не с тобой разговариваю!

– А я с тобой! Вон пошел!

– Ника, – умоляюще прохрипела, понимая, что они сейчас вцепятся друг в друга. А Климова человек. Человек! Назаров толкнет ее и все… кости ей сломает. С альфой так яростно не стоит ругаться.

Тут же вспомнила наше общение несколько минут назад. Смутилась и серьезно задумалась над тем, что со мной что-то не так. Вместе с Белым нужно в больницу.

– Ты своей подруге хуже делаешь, – злобно продолжал Назаров, отчего появилась злость. Шантажист слюнявый!

– Пошел вон из этого корпуса! Я сегодня же напишу жалобу, что ты нарушаешь правила. А их много против вас…

Его взгляд лучше не описывать, чтобы ночью кошмары не снились. Так его никто не доводил. Однозначно. Парень с ненавистью посмотрел на нее, потом на меня, и, отмечая в моих глазах злость и отчаяние, пошел на выход. Притом очень быстро, с обещанием в глазах – обоих как-нибудь растерзать.

Вздохнула и, стараясь успокоиться, принялась отдирать сгоревший блин со сковороды. Выбросила его в мусорное ведро и застыла на месте.

– Ты как? – спросила подруга, оказавшись рядом. Переживала.

– Прости, блин сгорел под его зловещим взором, – пробурчала и вдруг сказала громче: – Он видно чувствует…

– Что чувствует? – глаза подруги были с грецкий орех. Волновалась больше меня.

– Ну не знаю я… Просто после секса у самки меняется запах, особенно если связь истинная. Но моя прививка заглушает все. Мужчина не чувствует, но зверь реагирует. Вот Назаров понять и не может, а волк ведет, что его ужасно бесит. Ты же видишь… он ненавидит меня за то, что приходит ко мне. Я же… – накатила такая усталость, что не было желания говорить, с трудом открывала рот. Все силы выпил. Не оборотень, а вампир, которых, к счастью, не существует. Достаточно нас: слюнявых и волосатых. Налив масла в сковородку, закончила предложение: –… бракованная.

– Вер, не говори так, – прошептала Ника, зная мою боль и стараясь подбодрить.

Улыбнулась про себя, удивляясь Нике. А еще минуту назад альфу прогоняла самым наглым образом. Если бы все люди были такими как Климова, то оборотни бы не были столь могущественными и самоуверенными.

– Не буду. Просто… даже если он решит, что хочет, максимальное, что мне светит, это… быть любовницей. Наверное, так. Он же будущий альфа. Да и о чем я? Не нужно мне такое счастье. Я мечтаю уехать туда, где не буду в глазах населения изгоем.

– Все будет хорошо. Вер, не переживай. Ты же у меня сильная и самая позитивная.

Это я? Сейчас видела себя развалюхой. Кивнула и, желая увести тему подальше от везучей меня, с улыбкой спросила:

– Ну, так что у тебя? Ты пойдешь на встречу?

Климова пожала плечами, отчего сделала вывод, что нет. Думаю, что она тоже не желает разговаривать на эту тему.

– Пойдем сегодня на танцы? Приглашаю! – вдруг весело предложила она.

– А твой зачет?

– Я почти все выучила. Мы немного расслабимся, потанцуем. В воскресенье мало студентов, поэтому отлично проведем время. Отдохнем и успокоимся. Ты как?

Задумалась. Действительно, хотелось расслабиться. Тем более Ника скоро уедет, как впрочем, и я на целых два невыносимо долгих месяца без нее. Точно, нужно идти. Пожала плечами, но когда увидела ее умоляющую мордочку, улыбнулась и кивнула. Тут же посмотрела на миску и весело предложила:

– Так, на тебе свежий персиковый чай, а я займусь блинчиками, – проговорила, наливая половником тесто на середину сковороды.

Подруга посмотрела в сторону шкафчика с электронным замком, где у нас находились все сыпучие и пахучие продукты, и насупилась. Она редко когда туда заглядывала. Закупались мы вместе, но, как правило, я выбирала и после готовила, а она оплачивала. Вздохнула и все же пошла со словами:

– Первый блин мой!

– Твой первым будет тогда, когда я все испеку.

– Ооо, какая ты жестокая! Как ты можешь так со мной? Я же вон какая худенькая, маленькая, слабенькая, ветер во все стороны качает. Тебе меня не жалко?

– Ты это Назарову расскажи, а особенно своим тренерам.

Она задумалась, очевидно вспоминая всех, а у нее их много, и кивнула, лениво добавляя:

– Жаль, не получилось. Ладно, буду искать чай, – пробурчала она, открывая шкаф, начиная глазами высматривать нужное. – Слушай, а тебе Назаров совсем не нравится?

Пораженно посмотрела на нее, а потом проговорила:

– Ты хочешь аппетит мне испортить, чтобы тебе больше досталось?

– Так все равно мне больше достанется. Ты же ешь медленно и с чувством, – весело заявила она и тут вдруг сказала: – Слушай, а это не у тебя телефон?

Прислушалась. Точно. Под полотенцем на столе лежал мой телефон. Нелли. Странно. Заметив, что подруга усердно что-то отодвигает, рыская и переворачивая все в нашем шкафчике в поисках заварки, усмехнулась.

Только нажала на прием, как услышала: