По осколкам твоего сердца (СИ) - Джейн Анна - Страница 14

- Не суди по себе, - ответила я. – Я ведь не ты. Через несколько лет не стану рожать от другого.

Да, это было грубо. Да, я должна была сдерживать себя.

Но нет, я не могла. Слишком больно стало. Эта боль обвилась вокруг моей шеи – будто невидимая удавка.

- Так и знала. Ты будешь ревновать! – воскликнула мама. В ее голосе слышались нотки раздражения.

- Мама. Это не ревность, - вспыхнула я. – Очнись! Это другое! Это совсем другое! Я узнала о том, что ты беремена, от другого человека, не от тебя!

Но она меня не слышала.

- Я буду любить тебя не меньше, чем малыша. Понимаешь? С его появлением ничего не изменится! Ничего! Ты все так же останешься моей девочкой!

- Да не в ревности дело! Я не понимаю, почему ты не сказала раньше? Почему скрывала? Я ведь несколько раз спрашивала, что с тобой не так? Мне обидно, что мой самый близкий человек все скрывал, - прошептала я.

- Это ради твоего блага, Полина.

- Абсурд! Мама, я поверить в это не могу! Ты родишь ребенка от этого урода… Боже!

- Ты ревнуешь, Андрей был прав… Прошу тебя, не надо. И не говори так о нем. Он твой отчим.

Снова Андрей. Мне захотелось разорвать его на части. Он внушил маме, что я буду ревновать. Что я плохая дочь. Ну разве не урод?!

- Я хочу этого ребенка, Полина, - мама отпустила мою руку и прижала ее к своему животу. - Это мой шанс начать новую жизнь, понимаешь? Забыть обо всем, что было, и идти дальше. Для меня это важно. Знаю, что ты против. Но тебе придется смирится с тем, что вскоре у тебя появится братик или сестренка.

Она будто повторяла заученные слова. И, кажется, была уверена, что я действительно против рождения брата или сестры. Но это было не так. Я была против Андрея, только против этого козла, не больше!

- Я буду одинаково вас любить.

- Хорошо, - прикрыла я глаза. – Я тебя поняла. Теперь можешь идти. Я хочу отдохнуть.

- Полина, это звучит эгоистично, - со слезами на глазах сказала мама. – Мне хотелось, чтобы ты обрадовалась за нас. А ты…

- А я плохая дочь, да, - дернула я плечом. – Сойдемся на этом.

Мне хотелось спросить у нее – а ты не думаешь, что раз Андрей так равнодушен к своим старшим детям, он будет любить твоего? Но промолчала. Иначе она точно будет считать меня законченной мразью.

- Я не говорила этого! Не передергивай!

- Но ты имела это в виду. Ты скрывала, что ждешь ребенка.

- Потому что ты была сама не своя! Я хотела тебя защитить!

- От чего? – холодно улыбнулась я. - Рождение ребенка – это всегда радость. Почему ты решила защищать меня от этого? Потому что считала – я не приму эту новость. Мне это не понравится. Ты решила за меня. Или Андрей решил и внушил тебе. Это неприятно, мама. Я думала, ты мой самый близкий человек.

- Это ревность, - повторила мама снова. – Полинкин, я же сказала – ты всегда будешь моей дочкой. Моей малышкой.

В ответ я лишь кивнула. Мне хотелось спросить у нее – а ты не думаешь, что раз Андрей так равнодушен к своим старшим детям, он будет любить твоего? Но промолчала. Иначе она точно будет считать меня законченной мразью.

Я промолчала, все еще пытаюсь переварить услышанное.

У меня будет брат или сестра. Это хорошо. Но… Почему я чувствую себя преданной?

- Обещаю, имя придумаешь ты, - зачем-то пообещала мама.

- Как думаешь, он согласиться назвать сына в честь папы? – вырвался смешок из моей груди. Мама так тоскливо вздохнула, что я замолчала. А, плевать. На все плевать.

Глава 10. Обида в моем сердце

Обида поселилась в моем сердце, и я не могла вырвать ее оттуда. Чувство одиночества захлестнуло с головой, и мне было страшно задохнуться в нем. Казалось, меня оставляют все, кого я любила. И даже мама, даже мама будто становилась чужой.

Я не знала, как с ней разговаривать. И о чем. Наверное, в глубине души я была рада тому, что у меня будет брат или сестра. Но одна только мысль о том, что отцом этого ребенка будет Андрей, вселяла отвращение. Отчим затаился – вел себя нейтрально, но, видимо, только из-за беременности мамы. Я знала, что вскоре он нападет.

Весь день я пролежала в кровати, чувствуя себя физически истощенной. В ушах у меня были наушники, и я слушала любимую группу. Музыка помогала мне прийти в себя. Склеивала разбитое сердце.

Никаких уроков, никаких репетиторов – все, на что меня хватало, была лишь переписка. Сначала с Лехой, который прислал фото Лорда. По его словам, пес все время грустил, почти не играл и плохо ел. Ветеринары говорили, что он все еще восстанавливается после операции, к тому же сказывается перенесенный стресс после потери хозяина.

«Не жалеешь, что взял его?» - спросила я парня, и он вдруг признался:

«Нет. Это же собака Димаса. У нас давно был уговор. Если со мной что-то случится, он присмотрит за сестренкой. Если с ним – я присмотрю за Лордом».

Это звучало так грустно, что я на миг прикрыла глаза. Собака. Это было его единственное близкое живое существо. Только собака. Должно быть, Диме всегда было одиноко. Только такие, как он, не признаются в этом.

«Извини, что спрашиваю. Но что у вас с Диларой?» - написала я Лехе. Этот вопрос тоже волновал меня. Я видела, что подруга хоть и пытается казаться веселой, изменилась. Осунулась от переживаний, и взгляд стал печальным.

«Ты же знаешь. Ничего», - коротко ответил он.

«Ты не хочешь снова с ней пообщаться?»

«Зачем? Все закончилось, Поль. Я козел, который обидел свою женщину. Она рассталась со мной, потому что не смогла простить», - ответил Леха.

«Знаю, что это не мое дело, но… Может быть, ты попробуешь вернуть ее? Она страдает по тебе», - написала я.

«Мне тоже хреново. Но я ведь, по ходу, реально накосячил», - ответил Леха и тут же прислал еще одно сообщение:

«Забей, Полина. Диле не нужен такой, как я»

«Хотя бы попробуй…»

Наша переписка зашла в тупик. Я не видела смысла настаивать.

Около одиннадцати вечера, когда на улице стало сосем темно, мне позвонила Саша. После того дня мы ни разу не общались. И странно было слышать ее вновь.

- Привет, - тихо-тихо сказала она, словно боясь говорить.

- Привет, - эхом отозвалась я.

- Как ты?

- Нормально. А ты?

- И я…

Она замолчала. И это молчание, что повисло между мной и первой любимой девочкой Димы напрягало меня.

- Что ты хотела, Саша? – спросила я.

- Узнать, как ты, - вздохнула она и добавила: - Мне тоскливо. Все время вспоминаю его. Диму. Да, мы не давно не общались, он всего лишь моя детская привязанность, но… Но все равно так плохо. Наверное, и тебе тоже.

Да, мне было плохо. Но я ничего не сказала. Молчала.

- Мне страшно, - вдруг произнесла Саша. – Мама опять в больнице. Папе на нас плевать. Говорят, твоя мама родит ему ребенка. Наверное, он нас совсем забудет.

В ее голосе звучала обреченность.

- Что с мамой? – спросила я.

- Не знаю. Что-то с сердцем. Она не говорит. Не хочет нас расстраивать. Но я понимаю – она что-то скрывает. Мне так страшно, Полина, - прошептала Саша. – Мне кажется, я схожу с ума. Боже, как холодно…

- Где ты? – спросила я, заподозрив неладное. Слишком уж странной была эта девчонка.

- На крыше… - Призналась она, и я нервно сглотнула.

- И что ты там делаешь?

- Смотрю на звезды. Отсюда лучше видно. И город видно, как на ладони. Тут двадцать три этажа, и вид шикарный. А мы живем на третьем. И ничего не видим, - продолжала Саша. – Знаешь, когда я смотрю на звезды, думаю, что одна из них – это Дима. Что он смотрит на меня оттуда. Со своей звезды. Видит. Слышит. Может быть, даже улыбается. Мне кажется, что, если взять разбег и прыгнуть, можно будет попасть на одну из звезд.

Девушка рассмеялась.

- Саша, иди домой, - вздохнула я, понимая, что она не в себе. Мало ли что ей взбредет в голову на этой самой крыше? Двадцать три этажа – это целая пропасть. Вдруг правда прыгнет?