Жанна (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 29

– Он ведь прав, Пауль, – поддержал его Варлен.

– Но кто мы такие, чтобы решать, кто будет жить, а кто умирать? – Делеклюз был не переубеждён.

– Император решает такие вопросы шутя, министры решают, жандармы решают, Сюрте решает, – перечислил Арким. – Настоящий Наполеон декларировал равные права у всех граждан Франции. Из этого следует, что мы тоже можем решать такие вопросы.

– Это демагогия, – отмахнулся Пауль Делеклюз.

– Я к тому, что всё это ерунда, – Арким опёрся локтями на стол и тот страдальчески скрипнул. – Надо что-то менять и мы будем. Чего бы это нам не стоило. А чтобы всё не обошлось слишком дорого, мы будем работать грамотно, по предельно чётким инструкциям.

– И каким же? – поинтересовался Эжен Варлен.

– Вот по этим, – Арким положил на стол стопку методических пособий по подпольной деятельности собственного авторства. – Здесь расписаны все действия, которые необходимо предпринять для того, чтобы избавиться от слежки, минимизировать шанс раскрытия конспиративной квартиры, порядок взаимодействия с другими членами подполья, типовые методики организации террора в отношении полномочных лиц, правила организации похищений и так далее. За время, которое мы проведём здесь, я обязуюсь научить вас всему, что там написано и вы выйдете отсюда подготовленными революционерами. Теоретически подготовленными. Итак, скоро нам принесут запас еды на две недели, а пока что давайте-ка разберёмся, что есть конспирация…

//Французская империя, г. Париж, северо-восток трущоб, 4 июля 1860 года//

Жандармы, по сообщениям Жанны, снуют по трущобам и шерстят каждую хибару. Делают это они преимущественно днём, когда большая часть обитателей на работе.

Арким выбрался из их подвальчика ночью, скрытно добрался до северо-востока трущоб, что в другой стороне Парижа и замаскировался в укромном месте посреди мусора.

И сейчас, в полдень, его час настал.

Мимо проходил крупный отряд жандармов, которым сегодня очень не повезло.

Арким не стал кидаться на них врукопашную или стрелять из отсутствующего оружия. Нет.

Он просто начал кидать в них шесты арматуры, спёртой со склада готовой продукции на заводе «Шанс & сыновья».

Заточенные стальные арматуры полетели в направлении ничего не подозревающих жандармов на скоростях около ста метров в секунду.

Кого-то пробивало на вылет, а кто-то оставался с застрявшей стальной жердью в теле. Двадцать «дротиков» – двадцать жертв. Машинная точность позволила решить проблему крайне быстро. Не прошло и двадцати секунд, а Арким уже скрылся среди местных халуп.

Он по давно намеченному маршруту скрытно вернулся к конспиративной хибаре и спустился в подвал.

– Уже вернулся? – вялым голосом спросил Эжен Варлен. – Я уже начал думать, что тебя поймали и гильотинировали на Площади Согласия…

– Вряд ли бы у них получилось что-то дельное из этого… – Арким прошёл в душевую, на ходу снимая с себя провонявший отходами кожаный плащ с капюшоном.

Тщательно отмыв боевую платформу от разного рода нечистот и загрязнений под гравитационным душем, он прошёл в свою комнату, где завалился на свою длинную кровать и активировал общение с Жанной.

– Как поживаешь, Жанночка? – спросил он.

– Неплохо, – донёсся до него ответ. – Это значит, что нужно приступать?

– Да, сегодня вечером, – ответил Арким. – Ровно в девятнадцать ноль-ноль.

– Принято, – равнодушно ответила Жанна.

Меч заметил, что с определённого момента её совершенно перестало парить происходящее вокруг. Он связывал это с тем, что она сейчас думала исключительно о родном мире, перестав воспринимать этот как настоящий. То есть она прекрасно понимает, что это реальный мир, но он чужой и всё, что происходит здесь, перестанет иметь какое-либо значение для неё ровно в тот момент, когда она вернётся обратно домой.

Во всяком случае, Арким так думал. Возможно, мотивация её имеет иную причину. Чужая душа – потёмки.

//Французская империя, г. Париж, Дворец Правосудия, 4 июля 1860 года//

Во Дворце правосудия заседали видные представители судебной системы, разной степени значимости судьи, прокуроры, адвокаты…

Сегодня произойдёт событие, которое взбодрит кровь многим в этом здании.

Жанна ползла по прорытому Аркимом тоннелю, держа фонарь в одной руке. Меч всё тщательно продумал и подготовил длинный подкоп под Дворец Правосудия, ведущий сейчас Жанну к самой цели.

Было страшно, душно, но она боролась со страхом и терпела духоту, уверенно продвигаясь если не к сердцу, то уж точно к печени врага, если говорить метафорически.

Час спустя она оказалась у расколотого фундамента и деревянного пола. Теперь нужно было ждать.

Она очень многое узнала за время пребывания в этом мире. Этот мир был диковинным, с трудом верилось, что это настоящая Франция. Жанна знала Францию другой. Неспокойной, нервной, разорённой… Но причиной тому была эта долгая череда войн, которую Арким называл одной Столетней войной, а тут… Тут не было войны на родной земле, не было кровожадных отрядов англичан и бургундцев, опустошающих селения и даже небольшие города, оставляя жителей без еды и средств к существованию. Но было общее беспокойство, нервозность и, как ни странно, разорённость.

Да, простым французам всегда несладко жилось, но властвующие феодалы не забирали всё до последней копейки. Здесь же император и его государственный аппарат забирали львиную долю имеющегося, вынуждая простых французов идти на крайние меры, чтобы выжить.

Жанна успела вдоволь пообщаться с простыми рабочими, мужчинами и женщинами, с грабителями и ворами, с детьми и сверстниками. Их жизнь – это что-то близкое к крайней степени нужды. Грабителей ей приходилось убивать, ибо они хотели забрать что-то у неё, а одному вору она отрубила правую руку. Дело происходило посреди трущоб, поэтому никаких санкций со стороны жандармов не было, ибо не было никаких жандармов. Один взмах тесаком – кисть вора упала в пыль под ногами. Рукав платья пришлось долго отстирывать, но Жанна всегда была последовательной, этому её научил Арким: всегда должно наступать воздаяние. Всегда.

И сейчас она приползла к воздаянию.

Сверху доносились возмущённые голоса, кто-то постучал чем-то деревянным по столу, а затем продолжил монотонно диктовать что-то обвинительное.

Жанна сняла со спины рюкзак и извлекла из него длинный бронзовый «стакан», начинённый порохом и готовыми поражающими элементами.

Также она вытащила оттуда лист бумаги, который поместила под установленный «стакан».

От устройства она отвела бикфордов шнур, протянула его на двадцать сантиметров и прислушалась к происходящему наверху.

Вытащив изготовленную Аркимом зажигалку, она подожгла запальный шнур и стремительно поползла прочь, завернув за угол тоннеля.

Пять секунд спустя произошёл громкий взрыв, но Жанна не реагировала, по пути хватаясь за верёвки, которые с силой дёргала. Верёвки были закреплены на распорках, удерживающих тоннель.

За её спиной валился тоннель, а сама она уверенно двигалась к выходу.

Спустя час с лишним она выбралась в неприметном местечке в трущобах, переоделась в относительно чистое одеяние обычной рабочей, умылась припасённой водой и направилась к своей хибаре.

Она попыталась представить, что стало с верховным судьёй, который являлся её целью, но не смогла. Половина килограмма чёрного пороха должна была отправить около двух кило стальных шариков вверх, на встречу с задницей верховного судьи, восседающим на специальном троне. Стальные шарики должны были пробить пол, дерево трона, а затем превратить судью в фарш прямо на глазах всей собравшейся публики.

Мило улыбнувшись проходящим мимо жандармам, Жанна вошла в свой дом, где кивнула Флорентине, активно пишущей что-то за письменным столом, а затем села с ней по соседству и начала жевать чёрный хлеб, запивая его разбавленным вином.

С одной стороны, она сделала хорошее дело, ведь судили совершенно непричастных к массовому убийству жандармов людей, но с другой стороны, это бедолагам не сильно поможет.