Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина - Страница 15

Прожевав тост с маслом и запив его глотком кофе, Эспин нехотя и вальяжно произнёс:

– Толбот шёл к Полуночным островам три недели, пока его и штурмана Ниланда не подобрал ледокол. Ниланд был истощён, на борту ему ампутировали обмороженную ногу. А вот Толбот чувствовал себя превосходно, ни о каком истощении или обморожении даже речи не шло. Интересное несоответствие, правда?

Действительно, это очень странно. А если учесть, что механик Хорген и вовсе не дождался спасения, потеряв физические и моральные силы, то состояние здоровья командира Толбота и вправду вызывает вопросы.

– Что ты хочешь сказать? – вполголоса поинтересовалась я у Эспина, – Думаешь, когда их троица двинулась к островам, то Толбот объедал своих товарищей? Большую часть убитого тюленя съел сам, а им оставил лишь крохи?

– Лучше спроси, что произошло между этими тремя, когда закончилась тюленина.

Я задумалась. А что могло произойти после, раз механик покончил с собой, штурману отрезали ногу, а Толбот теперь скрывается от прессы на Собольем острове?

– Думаешь, – предположила я, – у Толбота были банки с тушёнкой и галеты, которые выпали с дирижабля, и он держал их при себе, ни с кем не делился?

Приступив к глазунье, обложенной колечками свежих томатов, Эспин только усмехнулся и сказал:

 – А может быть, Толбот со штурманом просто съели механика.

Кусочек блинчика с клубничным джемом встал у меня поперёк горла. Пришлось спешно запить его апельсиновым соком, чтобы вслух возмутиться:

– Ты что такое говоришь?

– А что тебя так коробит? Сам факт каннибализма или то, что мы говорим об этом за завтраком?

– Какой факт? Как тебе вообще всё это пришло в голову?

– Вообще-то не мне, а экипажу ледокола, который спас Толбота с Ниландом. О, они успели увидеть и услышать много интересного. Знаешь, каким образом Ялмар Толбот избежал обморожения, при том что меховые костюмы специального пошива, которые заказал дядя Рудольф, улетели вместе с дирижаблем? На бравом командире был двойной комплект лётного шерстяного костюма. Знаешь, как он объяснил это? Сказал, что механик Хорген перед тем как прыгнуть в полынью полностью разделся и отдал всю одежду Толботу с Ниландом, чтобы после него она послужила им. Трогательная забота, правда? Столько рассудительности перед прыжком в вечность. И что характерно, мокасины, брюки, вязаная куртка, тёплое бельё Хоргена – всё это надел на себя Толбот. Штурману Ниланду не досталось ничего. А знаешь, что Ниланд бормотал в бреду, когда экипаж ледокола принёс его в тёплую каюту? Он шептал, что завещает свою кровь и плоть командиру Толботу. Интересная оговорка, весьма информативная.

Я просто онемела от всего услышанного. В голове не укладывались все те ужасы, что вывалил на меня Эспин. Командир Ялмар Толбот вместе со своим штурманом убил механика, раздел его, освежевал, а потом… Бр-р-р! Даже думать не хочется, что могло быть дальше. Но было ли всё это на самом деле, или всему виной разыгравшееся воображение экипажа ледокола? Но если вдуматься, ведь Ялмар Толбот однажды соврал, сказав, что дирижабль взорвался, а все, кто был на его борту, погибли. Неужели и о смерти механика Хоргена он тоже лгал? Знать про это могут только командир Толбот и штурман Ниланд. Но если Ниланд стал соучастником Толбота в бесчеловечном преступлении, он никогда в этом не сознается. Как и Толбот.

– К тому же, – как ни в чём не бывало продолжал Эспин, – может статься и так, что вся та история с ядовитой медвежатиной на самом деле тоже выдумана Толботом. Как знать, а вдруг в поход к островам отправились все десять человек, кто выпал из дирижабля. И планомерно день за днём они ели друг друга, пока их не осталось только двое. Честное слово, я не удивлюсь, если выяснится, что всё было именно так.

О, провидение, только этого не хватало. А что если и разбитый дирижабль не улетел, а всех, кто там был, Толбот тоже съел?

От жутковатых мыслей меня отвлекло странное чувство, будто кто-то пристально на меня смотрит. Отведя взгляд от Эспина, я посмотрела в проход, потом на дальний столик в противоположной стороне вагона, и замерла. Тот самый шпион, что вчера хотел выведать номер моего купе, сидел там и не сводил с меня глаз.

Теперь, при свете дня, я смогла лучше разглядеть его. Прямая осанка, широкие плечи. В хорошо освещённом помещении его волосы казались средне-русыми с небольшими вкраплениями рыжины. Бакенбарды до линии челюсти не оттеняли породистое лицо. Высокий лоб, прямой нос, тонкие губы, а вот глаза… Было в его взгляде что-то опасное.

Это я поняла сразу, как только заметила, что напротив незнакомца сидит немолодая дама примерное его лет и что-то увлечённо ему щебечет, а он делает вид, что внимательно её слушает. Вот только стоило женщине склониться над своей тарелкой и отправить в рот кусочек жареного шампиньона, как её спутник тут же терял к ней всякий интерес и обращал свой взор ко мне.

Так на меня ещё никто и никогда не смотрел: неприкрыто, откровенно, словно проникая в душу. Мне стало не по себе, и я поспешила прильнуть к окну, чтобы скрыться от пугающего взгляда за спиной Эспина.

– Он здесь, – прошептала я ему.

– Кто? – не понял он.

– Шпион. Там, в конце вагона.

Не спеша Эспин развернулся вполоборота, делая вид, что хочет подозвать официанта, а после снова повернулся ко мне, при этом ехидно ухмыляясь.

– Что? – не выдержала и спросила я. – Что случилось?

– Кузина, с чего ты вообще решила, что за тобой следят?

– Этот человек спрашивал номер моего купе.

– Мортен Вистинг? Я даже не удивлён.

– Так ты знаешь его? – поразилась я.

– Заочно. И, можешь мне поверить, он не отцовский шпион.

– А кто тогда?

– Отставной майор и заядлый охотник. Наверное, едет на Полуночные острова, чтобы устроить себе северное сафари и перестрелять кучу зверья. Будь готова к тому, что нам придётся плыть с ним на одном пароходе. И не называй Вистингу номер своей каюты, если только не собираешься завтракать с ним за одним столиком.

Мне понадобилось время, чтобы переварить новую информацию о человеке, которого до этого момента я считала клевретом дяди Густава. И всё же кое-что осталось для меня непонятным:

– При чём тут моя каюта, если этот майор не шпион?

Реакция Эспина была неожиданной: он усмехнулся и посмотрел на меня так, будто говорит с наивной дурочкой.

– Как там определяли твой возраст в детстве? По зубам? Кузина, а может быть, в ту пору ты была не по годам зубастой, и судовой врач прибавил тебе лишний год?

– К чему ты это говоришь? – начала раздражаться я.

– К тому, что Вистинг выведывал номер твоего купе не для того чтобы следить, а чтобы навестить тебя вечером и приятно провести время.

Я чувствовала, как краска заливает лицо и глаза расширяются от изумления. Не может быть. Да Эспин просто издевается надо мной и рассказывает всякие непристойности.

– Ты всё это выдумал, – обижено произнесла я, – хочешь постращать меня.

– Не без этого, – честно признался он. – Вчера утром на перроне ты так горячо доказывала мне, что готова к самостоятельному путешествию и в сопровождении не нуждаешься. Ну и кто бы тебя охранял от всяких ловеласов? Хухморчик с вилкой?

– Я и сама в состоянии за себя постоять, – как можно более убедительно ответила я. – Я ведь так и не назвала номер своего купе.

– Вот именно, поэтому после твоего отказа Вистинг пошёл искать себе другую жертву. Если не ошибаюсь, рядом с ним сидит вдова Преструд. Когда вечером ты отправила меня прогуляться по вагону, я видел, как Вистинг покидал её купе. Подозреваю, что на Полуночные острова вдова не отправится, а судя по тому, как Вистинг сейчас смотрел в нашу сторону, тебе стоит быть осторожнее и крепче запирать каюту. Про Вистинга уже давно ходят нехорошие разговоры.

– Что за разговоры? – живо заинтересовалась я, пропустив мимо ушей пошлый намёк на визит в мою будущую каюту.

– Этой весной у Вистинга пропала жена.

– Куда пропала? – не поняла я.