Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина - Страница 56

– Так ты поэтому пел песни? – догадался Эспин. – Ты отпугивал ими медведей? Знаешь, а спой-ка что-нибудь ещё.

И Вилпунувен с радостью затянул на ходу грустную балладу о некоем племени, которое смогло приручить толсторогов, а когда сборщики пушниной замучили их поборами, то всё племя ушло вместе со своим одомашненным скотом в горы и до сих пор таится там от других людей.

После неожиданной встречи с диким зверем, Эспин пропустил меня вперёд, чтобы я шла между ним и Вилпунувеном. Наверное, переживал, как бы другой медведь не подкрался и не утащил меня под кедровый куст, чтобы сожрать. Такой огромный бы точно сожрал, я и не сомневаюсь. Мне уже доводилось видеть медведей в зоосаде, но они были в два раза меньше и не такие свирепые как этот. Правда, тех медведей поймали и привезли в зоосад из делагской области, а в тамошних лесах, видимо они не могут откормиться до таких невероятных размеров как здесь.

В этот день диких зверей мы больше не встречали. Зато после обеда смогли выбраться из кедрача к поросшей редкими деревцами сопке, где и устроили привал. К вечеру мы добрались и вовсе до удивительного места.

Осыпавшиеся кладки печей, покосившиеся деревянные столбы в земле, раскиданные вокруг гнилые доски и щепки – такими предстали перед нашими глазами развалины безымянного заброшенного поселения около самого моря.

– Что здесь было? – спросил Эспин.

– Никто уже и не помнит, давно это было, – ответил Вилпунувен. – Видишь, море чистое, кекуров нет, не то, что около Кедрачёвки. Говорят, поэтому здесь и захотели поставить город для переселенцев, чтобы пароходы смогли свободно заходить, привозить грузы. Кекуров-то тут нет, но и реки ведь тоже. А какая жизнь без реки? Люди недолго тут побыли, все разбежались, кто в Кваден, кто в Энфос. А кто-то и в нашей Кедрачёвке осел.

– Кто-то из переселенцев прижился в вашем кочевом селении? – не скрывая удивления, спросил Эспин.

– А чего не прижиться? У нас рыба всегда есть, жир лахтака там, мясо толсторога. Отчего не жить?

– Да, но ведь те люди могли бы просто вернуться на континент, в свой родной город.

– На материк? Нет, дед Эрик тогда зимой из этого поселения сбежал, пришёл в дом отца бабушки Матлинэвыт, попросил, чтобы его приютили, а он как-нибудь свой кусок рыбы для них отработает. Ну и отработал, взял Матлинэвыт в жёны.

– Дедушка Кирсимакан и Нуритынэ был переселенцем? – поразилась я.

Подумать только, горожанин из тромской или делагской области, как минимум со школьным образованием, женился на простодушной аборигенке, которая до сих пор верит, что пеструшки способны на самоубийство. И, что удивительно, его внучки родились аборигенками, и ничто в их виде или поведении не выделяет Нуритынэ и Кирсимакан на фоне других кедрачёвских женщин и девушек. Та же манера одеваться и заплетать косы, то же самое жилище, тот же очаг во дворе. Наверное, дед Эрик за годы жизни в кочевом рыбацком селе и сам обаборигенился. Надо же, оказывается, традиционная культура может поглотить городскую, а не наоборот. Или это справедливо только для Собольего острова?

Пока я размышляла об этом, Вилпунувен дал команду идти дальше, лишь бы не заночевать на развалинах.

– На всякий случай, – пояснил он. – Я тут никогда не оставался, а старики говорили, что в гиблых местах всегда селятся злые духи.

– А вы верите в злых духов? – заинтересовалась я.

– Да не то, что бы очень, – замялся он, – но ведь всякое бывает. К тому же дед Эрик говорил, что сбежал отсюда, когда в этом поселении случился мор. Болезнь какая-то заразная людей косила. Оспа, кажется. Тут, наверное, в земле до сих пор человеческие кости лежат, если звери не растащили. Нехорошо это, когда мертвецы в земле.

– Так, пошли скорее отсюда, – твёрдым голосом произнёс Эспин и уверенно зашагал вперёд.

Я и сама припустила за ним подальше от нехорошего места. Мало ли, оспа убила людей или ещё какая хворь, но мне не хотелось заразиться от древней болячки, если она сумела сохраниться в земле.

И всё же, до чего ужасно жить на острове в изолированном поселении без всех необходимых медикаментов. А как страшно идти в дальний поход без них же… Надо будет обязательно нанести визит в энфосскую аптеку.

Стоянку для ночёвки мы нашли через час блужданий вдоль подножия сопок, пока не обнаружили маловодный ручеёк.

Отужинав похлёбкой из давленной сараны и гречки, которую прихватил с собой Вилпунувен, мы с Эспином принялись устанавливать палатку. Жаль, что она всего лишь двухместная и третьему в ней вряд ли удастся поместиться. Разве что придётся лежать там ввплотную друг к другу. А я не готова оказаться в тесной близости к двум мужчинам.

– Не, я лучше у костра покемарю, – на моё счастье отказался от нашего формального предложения Вилпунувен. – Люблю, когда веточки в огне трещат, в ночи сова ухает.

– Не боишься замёрзнуть? – спросил его Эспин.

– Так ведь тепло, даже морозца нет.

Что ж, наверняка Вилпунувен знает, что говорит. В летних домиках кедрачёвцев нет никакого отопления, и ведь выживают они как-то в межсезонье под самыми обыкновенными одеялами. Наверное, привыкли к холодам, что и не обращают на них внимания. А сейчас и вправду нет мороза, даже холодный ветерок не проникает в пролесок. Но я бы не решилась ночевать под открытым небом, сидя на пустом рюкзаке подобно нашему проводнику.

Раздеваясь в палатке, я сняла куртку и растормошила Брума, что весь день безвылазно сидел в кармане.

– Ты сегодня такой тихий, – заметила я. – Не заболел?

– Я здоровее вас всех вместе взятых. Просто знакомый маршрут навевает тоску. Я грущу, я весь в депрессии.

Ну как тут не развеселить печального хухморчика? Пока я щекотала его, своим гоготом Брум распугал всё живое в округе. Думаю, в эту ночь Вилпунувену не посчастливится насладиться уханьем совы. Зато костёр точно будет потрескивать и согревать его в ночи.

Глава 28

Весь следующий день прошёл для нас в однообразном хождении вдоль сопок. Комаров больше не было, зато воздух заметно похолодел. После полудня и вовсе пошёл снег, да такими пушистыми хлопьями, что они быстро окутали белым покрывалом долину между побережьем и лесом.

Через пару часов нам пришлось выйти к морю. Вид подступающего к сопкам пляжа не на шутку взволновал меня и заставил спросить Вилпунувена:

– Там дальше будет непропуск?

– Нет, свободно пройдём, – успокоил он меня и, хитро прищурившись, спросил, – Что, боишься?

– Боюсь. После того, как мы чуть не утонули возле Квадена, очень боюсь.

– Многие тонули, – преспокойно заявил он. – Кто с материка приезжал и думал, что успеет пройти, почти все тонули. И на лодках тонули, разбивались о скалы. Если вы из Квадена в Кердрачёвку добрались, видно, благоволят вам незримые силы. Удачливые вы. Обязательно до Тюленьего острова дойдёте.

Отчего-то меня не особо подбодрили его слова. На одну лишь удачу надеяться глупо. И почему в Квадене никто не предупредил нас, что поход через непропуск настолько опасен? Или предупреждали, а мы не так поняли?

Поход по заснеженному пляжу, омываемому пенистыми волнами с комками намокшего снега, затягивался, а я успела ощутимо устать. Ноги, плечи, шея – всё ныло. А тут впереди замаячило что-то интересное и важное, раз Вилпунувен, а вслед за ним и Эспин, рванули к нагромождению камней, о которые с плеском разбивались подступающие волны.

До моего слуха донёсся пронзительный детский плач, но не капризный, а отчаянный и жалобный. Я и сама ринулась к источнику звука, ожидая увидеть нечто ужасное.

Вилпунувен уже успел добежать до камней и спугнуть очередного пронырливого песца, коими, видимо, кишит весь остров. Зверёк прыжками бросился к сопке и скрылся в кедраче, а я побежала к прибрежным камням, чтобы увидеть, кого обидело животное.

Вилпунувен присел на корточки и с тоской глядел себе под ноги. Эспин стоял рядом и тоже уставился вниз. На камнях лежал белый комочек меха с огромными чёрными глазами и жалобно поскуливал. Круглая голова, вытянутое упитанное тельце, ласты – это был тюленёнок, такой милый и трогательный. И тут я увидела сочащуюся по его белоснежному боку кровь.