Порочный брат моего жениха (СИ) - Гауф Юлия - Страница 1

Пролог

Пинаю мелкий камешек, путаясь в длинном платье. На лакированной туфельке, наверное, царапина останется.

И плевать.

Как и на испорченную прическу, и потекший макияж.

- Я бездарность, - повторяю слова художественного руководителя, и тихо смеюсь, хотя от обиды выть хочется.

Бездарность!

Да я с детства мечтала о театре, грезила им. В школе все постановки отыгрывала, монологи наизусть зубрила.

Да я на бюджетное отделение поступила! Значит, не такая я бесталанная.

- Ты главную роль играешь, лишь потому что главный спонсор попросил, - шипел Иван Дмитриевич. – Деньги нынче все решают, но будь моя воля, играла бы ты тринадцатого зайца деда Мазая! Или акробатические трюки показывала в антрактах. Ты ведь так главную роль получила – широко ноги раздвигая? Бездарность!

Ускоряю шаг, бегу почти – на пляж, к Черному морю, манящему своей ночной бездной.

А Иван наш – хам и сволочь. Будто я не знаю, отчего он бесится, что роль Дианы мне досталась. Любовницу свою хотел пристроить, а тут я.

- Никакая я не бесталанная! Чтоб ты провалился, - снова пинаю камень, который отлетает в мужскую спину.

- Эй! – мужчина оборачивается, и лицо его разглаживается.

Узнал.

И я узнала, хотя Финна и его невыносимого брата-близнеца Алекса невозможно не спутать – до того они одинаковые. Но эта рубашка, что мускулистую спину парня обтягивает – я лично зашивала ее Финну.

- Подойдешь? Или так и будешь мою спину взглядом сверлить? – спрашивает он. – Она уже дымится, глазами дыру прожгла.

- Почему ты здесь? – вздыхаю, и иду к Финну.

Мне до сих пор неловко рядом с ним, но одной оставаться не выход. Не к кому в этом чужом городе прийти, не кому уткнуться в плечо в поисках поддержки.

- Финн?

- Я? – вскидывается мужчина, и непонятно улыбается. – Братец утомил, вот я и пришел сюда. Грустить на берегу пляжа, как романтичная девица.

- Твой братец, - проглатываю нецензурное слово, которое так и рвется при упоминании Алекса, - просто невыносим! Была бы я мужчиной – нос бы сломала ему, или еще что-то.

Финн смеется, и вмиг становится таким родным моей душе. Только мне от открывается, пусть самую малость, но все-же!

- Что натворил Алекс?

- Он является на репетиции, тычет в нос своим спонсорством, и до ручки меня доводит. Или до уголовной статьи, - тараторю, жалуясь на негодяя. – Из-за этого слухи идут нехорошие, что я с ним сплю. Алекс специально так поступает!

Финн поворачивается ко мне, и тянет за руку, вынуждая на песок опуститься. Платье окончательно испорчено будет, наверное, но это не имеет никакого значения. Сейчас важен лишь Финн, близость с которым я никак забыть не могу. Даже когда уверена была, что он галлюцинация – и тогда кожа горела, впитав его поцелуи-укусы.

И сейчас он нужен мне!

- Финн, - ласково глажу его спину, и мужчина вздрагивает от моих прикосновений. И придвигается ближе, гипнотизируя темными глазами. – Финн, поцелуй меня.

- Уверена?

- Нет, - отвечаю, и сама тянусь к его губам.

Жадно ласкаю его губы, и Финн отвечает – чуть грубовато, напористо. Углубляет поцелуй, поработить хочет этой откровенной похотью, которой каждое движение пропитано. Чеку сорвало напрочь, сейчас будет взрыв.

И я наслаждаюсь. Ведь сейчас я для него самая важная, я чувствую это.

Наконец-то мы наедине.

- Финн, - всхлипываю, зарываюсь пальцами в его жесткие волосы, и тяну на себя.

- Я здесь, - раздается позади меня голос… Финна.

Разрываю поцелуй, и хочу отползти от обманщика, словно он опасный хищник, но Алекс удерживает. Не позволяет отстраниться.

А я кричать от злости и негодования готова: я по доброй воле Алекса поцеловала.

Подонка-Алекса! Да лучше бы я гадюку поцеловала, чем этого… этого…

- Ты! Убери от меня руки, отпусти, - я чуть ли не рычу, а затем обращаюсь к Финну: - Может, вмешаешься? Видишь, Алекс меня не отпускает. Помоги, Финн.

Сейчас братья похожи, как никогда. Ведь даже выражения лиц, эмоции у них одинаковые, и у обоих нечто темное проскальзывает в глазах. Финн не торопится освобождать меня из капкана рук ухмыляющегося Алекса. Вместо этого он лениво говорит:

- Скучно тебе вдвоем, Лина? – Финн снимает кожаный ремень, и подходит к нам с его невыносимым братом. – Нужна компания третьего? Алекс, думаю, не откажется присоединиться к нам этой ночью.

- Не откажусь, - Алекс улыбается, и притягивает меня еще ближе к себе.

А со спины на мои плечи опускаются горячие ладони Финна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА НАЗАД

 Ангелина

- Меня взяли! Взяли! – кричу я, и забегаю на кухню, забыв снять обувь. – Мама, папа, меня взяли!

- Ангелина, - мама укоризненно качает головой. – Не кричи как оглашенная.

- Прости, - сажусь за наш маленький кухонный стол, и стараюсь вести себя прилично. Но улыбка от уха до уха все-равно не спешит сползать с лица. – Мам, я на все лето еду к морю. Меня взяли работать в театр, представляешь?

А я ведь даже не надеялась. Актеров – пруд пруди, а у меня пока даже диплома нет. Но все же я рискнула, записала пару монологов, и отправила их художественным руководителям, и вот.

Меня выбрали.

Прощай, Сибирь, я еду к Черному морю!

- Я даже не знаю, - хмурится мама, выслушав меня. – Может, не поедешь никуда? Тетя Даша тебя в наш ДК устроит, если так хочется летом работать. Ну куда ты одна поедешь, милая? Ты ведь такая неприспособленная к жизни, да еще и на юг…

Ну вот.

Началось.

- Мам, не хочу я в ДК, меня ведь театр ждет. Сцена!

И пусть основной состав гастролирует. Да и Джульетту я вряд ли сыграю – там репетиций одних на месяц, не меньше. Ну и пусть, это ведь такой шанс.

- Ангелина, я не думаю, что это хорошая идея.

- Это отличная идея, - спорю я с мамой.

Обычно я уступаю, предпочитая не ссориться. На компромисс иду, следую воле мамы. Ослушалась я всего однажды – когда в театральный документы подала, следуя за мечтой.

Сейчас второй раз, когда я решила на своем настоять, и биться я до последнего буду.

- Вся в отца! Тот тоже упертый, как баран, - мама вздыхает, и развязывает фартук. – Когда отъезд?

- Через пять дней.

- А билеты? – мама и не думает радость скрывать, ведь билеты на юг обычно распроданы на месяц вперед, но я ее огорчаю.

- Я с двумя пересадками поеду. Билеты купила, пока в автобусе ехала.

-Ох, да как же так, - мама всплескивает руками, и глаза ее слезятся.

Внезапно становится очень стыдно. Бросаю ее, уезжая за своей мечтой, а маме кто поможет? Как она управится с моим братом-подростком, повадившимся ей нервы трепать?

Но не ехать – не вариант.

- Пойдем, - мама выключает плиту, и указывает на выход из кухни. – Раз уж ты уезжаешь, я хочу быть спокойна за тебя. Сходим к Патрине, пусть погадает на путь-дорогу.

Закатываю глаза, но спорить не решаюсь. Если маме легче спустить на ветер пятьсот рублей, и услышать от цыганки, что я благополучно вернусь домой – я только за.

Приемы Патрина ведет в большой, трехкомнатной квартире, обставленной настолько стереотипно, что меня так и подмывает изобразить драматичный, зловещий смех при виде этих декораций: свечи в китайских, выполненных под старину канделябрах, стеклянные, мутные шары и черные, синтетические покрывала.

Мрак и ужас.

- Нам бы к Патрине, - робко обращается матушка к чернявой, вертлявой девчушке. – Не записывались, но очень надо. Скажи, что Ольга Лаврентьева с дочерью, она примет.

- Приму, - Патрина тихо, что удивительно для ее габаритов, выскальзывает из соседней комнаты. – Но по одиночке. Совместные приемы я не веду. Итак?

- Иди, детка, - легонько толкает меня мама, и обращается к цыганке: - Ангелина работать едет на юг. На все лето. И нам нужно знать, все ли хорошо будет.