Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 17

«Чему бы жизнь нас ни учила, а сердце верит в чудеса», - так говорили наши матери, цитируя поэта своей родины, и Петрова разделяла эту точку зрения. В чудеса она верила всей душой.

- Дракон. Высшее существо этого мира. Мужчина, приближенный к верхушке власти, - принялась загибать пальцы я. – И ты всерьез считаешь, что он влюбится в меня? Женится? Мы детей родим?

Кажется, я начинала злиться. На себя, на Петрову, на Берта и на всех вокруг. В особенности на тех, кто придумал моду на белобрысых и синеглазых сволочей.

- Ну а почему бы и нет? – ответила Петрова вопросом на вопрос. – Ты же меня знаешь, я в сказки верю.

На том мы закончили обсуждение Берта и отправились на поиски Макса.

Главный и единственный маг Тансворта обнаружился не под лавкой в парке, не уснувшим в вокзальном туалете, не за решеткой в полиции, а в собственном садике. Макс сидел на скамейке, угрюмо рассматривал гусеницу на листе вишни, и настроение у него было скверным, это точно. Мы с Петровой шли мимо, старательно делая вид, что не собираемся заглядывать в гости – таков был наш план. Макс уловил соблазнительные флюиды из бумажного пакета и энергично замахал нам рукой.

- Барышни! – воскликнул он, едва не падая со скамейки. – Милые барышни, а куда это вы идете?

Петрова покачала пакетом в руке, и в глазах Макса разлился маслянистый блеск. Я невольно подумала, что он был бы вполне привлекательным мужчиной, если бы не постоянная выпивка. Темноволосый и темноглазый, высокий, по возрасту – около сорока, Макс когда-то умел произвести впечатление приличного человека. А потом его бросила жена, и все завертелось…

- А сегодня праздник, господин Макс, - с улыбкой ответила я. – День святого Самогония!

- Вот, идем из церкви, хлебное вино освятили, - добавила Петрова. Церковь Тансворта была вообще на другом краю города, но Макс услышал волшебные слова «хлебное вино» и не обратил внимания на нестыковку.

- Милые барышни, - со стоном грешника, которого терзают в преисподней, воззвал Макс. – Будьте так добры к страждущему, плесните мне освященного вина! Ведь ни одна скотина в городе не наливает! Дескать, бургомистр распорядился…

Ага, похоже, бургомистру надоел вид Макса в луже, и он пошел на крайние меры. Впрочем, это было временно: еще не родился тот выпивоха, который не нашел бы выпивку в случае надобности. Мы с Петровой кивнули и решительно направились к калитке.

Стол накрыли прямо в саду на расстеленном на траве полотенце. Увидев бутылку, Макс решил быть джентльменом и, всячески благодаря нас за помощь страждущему, бросился в дом за стаканами. В качестве немудреной закуски он принес сушеные яблоки и, увидев нашу ветчину с кренделями, с искренней радостью произнес:

- Барышни, вы меня просто спасаете! Сжалился надо мной Господь наш и святой Самогоний!

Петрова скрутила крышечку с бутылки, налила Максу полный стакан и чуть-чуть плеснула нам, чтобы не вызывать подозрения. Макс взял стакан, поднялся и произнес:

- Ну, за святой праздник и моих спасительниц!

Он употребил хлебное вино одним большим глотком, некоторое время стоял, бессмысленным взглядом глядя на нас с Петровой, а потом рухнул на траву, чудом не раздавив накрытый стол на полотенце. Петрова подошла, склонилась над магом и, всмотревшись в его побледневшее лицо, выпрямилась и громким шепотом сказала:

- Лана, кажется, мы его убили.

Я склонилась над Максом. Он действительно не подавал признаков жизни, распластавшись на траве и не дыша. Даже сивушный запах утих.

Первой мыслью было классическое «Что делать». Кто виноват – и так ясно. Прятать труп и делать вид, что нас тут не ходило? Или бежать к шефу Балетти и каяться в содеянном, уверяя, что это несчастный случай, и у нас и в мыслях не было убивать несчастного выпивоху.

Петрова ахнула и указала куда-то на левое ухо свежего мертвеца. Всмотревшись, я увидела, как над ним начинает роиться что-то черное, похожее на мелких мошек. Кажется, эта чернота выходила прямо из уха, словно зелье, которое Петрова подмешала в бутылку, изгоняло из мага пристрастие к выпивке.

На всякий случай мы сделали несколько шагов в сторону, но мошки не причинили нам вреда: когда рой полностью вылетел из уха Макса, то поднялся над крышей его домишки и с легким хлопком рассеялся по ветру. Стало как-то светлее, и задышалось спокойнее.  Кажется, зелье Петровой сработало.

Макс завозился в траве. Мы с Петровой бросились на помощь, подхватили мага под белы рученьки и поставили на ноги. Некоторое время он озирался по сторонам, словно никак не мог понять, что тут с ним произошло, а затем дернулся в наших руках, и его стошнило.

- Хорошо, что на еду не попал, - сварливо сказала Петрова.

- Вентувирский червь, - совершенно трезвым и разумным голосом откликнулся Макс. – Так я и думал.

На траве действительно возилось нечто похожее на зеленоватого полупрозрачного слизня. Макс от души прошелся по нему каблуком ботинка, и в воздухе повеяло сивухой. Но вонь рассеялась, и нам  сразу стало ясно, что городской маг Тансворта навсегда избавился от пагубной напасти.

- А что это такое? – спросила Петрова, усаживая Макса на скамью. Я убрала початую бутылку обратно в пакет, от греха. Макс провел ладонями по лицу и тоном лектора за кафедрой объяснил:

- Вообще это один из видов восточной порчи. Такого крошечного червя подселяют к человеку, и постепенно он спивается до смерти. Червь питается продуктами распада спиртного и растет. Знатная дрянь вымахала.

Петрова произвела пальцами в воздухе некие жесты, которые выражали крайнее орочье удивление.

- То есть, вы бы что, умерли? – прошептала она. Макс посмотрел на нее цепким оценивающим взглядом и ответил:

- Разумеется. Судя по его размерам, мне оставалось не больше полугода. Это ваша работа? Конская травка, я до сих пор ее чувствую на языке. И отлично сваренная конская травка!

Петрова кивнула, и я с удивлением обнаружила, что моя подруга смущается.

- Старинное орочье средство. Макс, а вы разве не подозревали, что в вас сидит эта гадость?

Макс устало вздохнул.

- Подозревал, да. А потом он начинал испытывать голод, заставлял меня пить, и я напивался и забывал обо всех подозрениях, - он скептически посмотрел на нас и поинтересовался: - Так что вам нужно?

- Ваша работа на отборе невест, - ответила я, и Макс удивленно поднялся со скамьи.

Потом нас ждали бытовые дела. Макс привел нас в дом, отправился в ванную приводить себя в порядок и переодеваться, а мы с Петровой принялись за дело. Через час, когда маг вышел – чисто выбритый, одетый в белоснежную рубашку под черным сюртуком, в отглаженных брюках и сверкающих туфлях – я уже вымыла полы в доме, разогнала пыль тряпкой и собрала пустые бутылки в мешок для сдачи. На деньги, которые Макс получит со стеклянного добра, можно будет купить мобиль, как у принца Эжена. Петрова тем временем ушла на кухню. Морозильный ларь был пуст, в шкафах царило запустение, но, заглянув в погреб, Петрова набрала старых овощей и пустила их в некое подобие свекольника. Наша ветчина тоже пошла в дело. Макс повел носом и блаженно улыбнулся.

- Суп, - произнес он, и его улыбка сделалась еще шире. – Уже не помню, когда я его ел.

- Вот и поешьте на здоровье! – улыбнулась в ответ Петрова. Она была орчанкой, а у орков это в крови – накормить голодного досыта и сделать его своим другом навеки. – Я целую кастрюлю наварила.

Макс взял руку Петровой, поднес к губам, и сквозь зелень на щеках Амин пробился настолько густой румянец, что я даже испугалась за подругу.

- Вы меня спасли, Амин, - с искренним теплом произнес Макс. Петрова вздохнула, и я подумала, что теперь мы обе будем переживать насчет моды на белобрысых сволочей.

- Ешьте на здоровье, - повторила она, пытаясь совладать с волнением. А как тут было не волноваться: Макс смотрел на нее так, словно она была самой прекрасной женщиной на свете, и его восторг был чистым и неподдельным.