Лашарела - Абашидзе Григол Григорьевич - Страница 71
- Предыдущая
- 71/76
- Следующая
Шио подробно рассказал о намерениях монголов.
— Субудай говорит, будто они хотят пройти через Дарубандские ворота и идти походом на кипчаков и русских.
Шио сообщил о том, что приключилось с Тихоном.
Дарбази поручил Шио передать киевскому князю и половецкому хану завещание Тихона и повести переговоры с ними о заключении союза против общего врага. Шио снабдили соответствующими посланиями от грузинского царя.
Совет утвердился во мнении, что поход на Грузию и дальнейшее продвижение на север через Дарубандские ворота монголы отложат до весны.
Но монгольские военачальники двинули на Грузию войска внезапно, в зимнюю стужу и бездорожье.
Георгий Лаша получил предупреждение от монголов:
«Извещаем царя Грузии, его эмиров и подданных, что весь земной простор, от восхода солнца до заката, самим небом отдан нам. Всякий, кто покорится нам, спасет себя от гибели и отведет смерть от жен и детей своих и близких своих. Всякий, кто не покорится, окажет нам сопротивление, погубит себя, обречет на верную смерть весь род свой. Если вы покоритесь и окажете подобающие почести нам, мы не нанесем вам вреда, милостиво пощадим и воздадим вам по заслугам. Однако, если вы посмеете ослушаться и понадеетесь на силу свою, на недоступность ваших крепостей и численность войск ваших, все это будет тщетным, мы растопчем вашу спесь, повергнем ниц и сотрем с лица земли вашу страну».
Мысль о сдаче без боя на милость вероломного и беспощадного врага никому не пришла в голову. Рассчитывать на помощь соседей не приходилось, и было решено выступить против монгольских орд с имеющимся шестидесятитысячным войском.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Они не стыдятся убегать от врага, но, убегая, оборачиваются и пускают в преследователей стрелы. Кони их обучены, как собаки, они поворачивают их, куда хотят. Отступая, они сражаются так ловко и бесстрашно, точно стоят лицом к лицу с врагом. Убегают и оглядываются назад, безошибочно мечут стрелы и сражают преследователей и коней под ними. Враг полагает, что они смешались и побеждены, но сам проигрывает сражение, ибо во время преследования теряет множество коней и воинов. Татары, заметив, что много уничтожено вражеских коней и воинов, поворачиваются вспять и бьются храбро, пока не перебьют врагов всех до единого и не увидят их полного поражения.
Рассказ Шио Кацитаисдзе на тайном заседании дарбази просочился в народ и породил самые различные толки.
— Бывший царский телохранитель, одноглазый Лухуми, оказывается, жив. Он бежал из Грузии, сделался монгольским военачальником и теперь ведет на Грузию вражеские войска, чтобы отомстить царю, — рассказывали друг другу воины.
Военачальники старались опровергнуть этот слух, говорили, что Лухуми давно умер. Но набранные в войско крестьяне не хотели верить им и стояли на своем.
Монголы находились на расстоянии однодневного перехода от грузинского войска, раскинувшего стан в долине Куры. Наутро предстояло большое сражение, и воинам надо было как следует отдохнуть, чтобы встретить врага во всеоружии.
Царь поужинал и рано ушел спать в свой шатер.
Светало… Небо заволокло рваными черно-багровыми тучами.
Военачальники уже поднялись. Грузинский стан просыпался, слышались звуки труб и барабанов. Шли последние приготовления к сражению.
Военачальники пригласили царя на сторожевую башню посмотреть на вражеский лагерь.
Над Хунанской долиной поднимался бледный рассвет. Бескрайнее заснеженное поле, словно саранчой, было покрыто монгольским войском. Между Гачиани и Бердуджи до самого горизонта двигались бесчисленные черные тени; кое-где еще дымили затухавшие костры.
Тишина нависла над безбрежным, словно море, вражеским станом.
Долго смотрели царь и военачальники на монгольские войска, сохраняя мрачное молчание.
— Много их, — вздохнул царь.
— Их больше, чем песчинок в море и звезд на небе, — подтвердил Мхаргрдзели.
Царь вернулся в крепость и созвал военный совет.
На совете все в один голос отметили, что враг многочислен и силен.
Иванэ Мхаргрдзели, Варам Гагели и эристави эретский были за то, чтобы немедленно начать наступление. Они говорили, что грузинские войска находятся в лучшем положении, и советовали не давать передышку врагу, изнуренному долгим переходом.
Царь слушал внимательно.
Военачальники Западной Грузии молчали, ничем не выдавая своих мыслей.
Царь окинул взглядом собравшихся.
— Кто еще желает высказать свое мнение и подать совет? — спросил он.
С места медленно поднялся Ахалцихели. Он низко поклонился царю и вельможам и заговорил спокойно и размеренно:
— Царь и князья, могущественные и победоносные, не раз повергавшие врагов отечества! Вы все слышали о том, сколь умелы татары в сражении на равнине, ибо степь — их родина. Они искусны и проворны, когда сражаются в долине. Но в нашей стране много теснин и ущелий, и монгольские всадники окажутся бессильными против грузинского строя, ибо они непривычны к бою среди ущелий и скал. Сейчас нам пришлось бы сражаться на равнине, к тому же покрытой снегом. Монгольские кони не подкованы и им будет легко, а наши подкованные кони будут скользить и утопать в снегу. Я советую не вступать в бой на равнине, где у врага будет несомненное преимущество над нами, а отойти в горы, там-то мы им дадим сражение!
— Как можно отступать теперь! — возмущенно прервал Шалву Варам Гагели. — Отступать, когда родину нашу топчет враг, разоряет наши владения, истребляет людей!
— Не посоветует ли нам Ахалцихели покинуть и Тбилиси и скрыться в горах!.. — язвительно проговорил Иванэ Мхаргрдзели.
— Если у царя и вельмож не болит сердце за разорение и порабощение нашей отчизны и наших владений, мы одни готовы сразиться с врагом. Если мы не обратим монголов в бегство, то и жизнь наша нам не нужна! — крикнул эристави эретский.
Царь понял, что продолжение спора грозит расколом.
Бедствия от монгольского нашествия терпели пока что только три окраинные области Грузии — Гаги, Сомхити и Эрети. Вот почему таким гневом звучали слова эретского эристави. Владетели этих трех областей были единодушны на совете.
Разумом царь склонялся к доводам и советам Ахалцихели. В другое время, при спокойном обсуждении, преимущество его плана было бы очевидным для всех. Но теперь, когда каждый князь считал, что судьба Грузии зависит прежде всего от судьбы его собственных владений, спокойно посовещаться, чтобы выбрать лучший с военной точки зрения план, было невозможно. Важнейшим условием победы царь считал сохранение единства среди самих грузин. Отступление, хотя и на более выгодные позиции, могло вызвать гибельный раскол.
Бледный от ярости Ахалцихели продолжал стоять на своем.
Рубец на щеке его подергивался. Он ждал, когда вельможи успокоятся, чтобы закончить свою речь.
— Легко говорить Ахалцихели, его владения, Тори и Ахалцихе, далеко отсюда! — злобно проговорил Мхаргрдзели.
Эти слова были последней каплей, переполнившей чашу терпения Шалвы.
— Не желание уйти от боя и не страх заставляют меня предлагать это! — воскликнул он. — Просто я думаю, что так будет лучше для всего царства. Но если вас не убеждают мои речи и вы не хотите меня слушать, пусть будет по-вашему.
Георгий и умом и сердцем был на стороне незаслуженно оскорбляемого Ахалцихели, но не мог вступиться за него, ибо только подлил бы этим масла в огонь. Пока никто из военачальников не вздумал примкнуть к плану Ахалцихели, царь сам разрешил спор.
— И я считаю, что следует дать сражение в этой долине. Облачимся в доспехи и с помощью божьей и под защитой святого креста рассеем врагов.
Был принят план сражения, предложенный Иванэ Мхаргрдзели.
Левым крылом командовал он сам, правым — Варам Гагели, а центр был поручен самому царю.
Подобно черной туче внезапно двинулась с края горизонта монгольская конница.
- Предыдущая
- 71/76
- Следующая
