Сэр Невпопад из Ниоткуда - Дэвид Питер - Страница 24

• Предыдущая
• 24/156
• Следующая

Но приятель мой, казалось, вовсе меня не слушал. Он, сощурясь, окидывал пристальным взглядом арену трагедии, которая разворачивалась футах в тридцати от того места, где мы с ним стояли.

– Там, поди, нет ни одной колдовской нити. Ни единой на всём растреклятом холме, – вздохнул он. – И поэтому ей не за что ухватиться, чтобы совершить волшебный обряд, и она не в силах освободиться от этих недоумков. Дружище По, негоже нам стоять тут и любоваться тем, как они её сожгут! – Он всё более воодушевлялся, и мне стало здорово не по себе от его слов. – Если девушка и впрямь в чём-либо виновата, ей надлежит предстать перед лицом настоящего правосудия!

– Если она совершила преступление, значит, эта толпа попросту заставит её поплатиться за него, – мрачно возразил я.

– Но она, может статься, и вовсе не виновна! Ты об этом подумал?

– Значит, не повезло бедняге, и только. Слушай, Тэсит! Во-первых, колдунам верить нельзя. Это ты не хуже моего знаешь. А во-вторых, окажись мы на месте этой девицы, а она на нашем, ей бы даже в голову не пришло нам помогать. Она преспокойно прошла бы мимо и не оглянулась бы ни на костёр, ни на меня и тебя.

Тэсит с улыбкой пожал плечами:

– Что ж, если так, это означает только одно: мы добрей и отзывчивей, чем она. И это делает нам честь.

Я с ужасом понял, что мне его не переспорить. Единственным оружием Тэсита был короткий меч, который он носил на поясе. Он его редко когда доставал из ножен – освежевать охотничий трофей или прорубить путь сквозь густые заросли, если возникала такая необходимость. Теперь он не долго думая его обнажил. Едва слышный лязг клинка о ножны прозвучал для меня похоронным звоном.

– Так ты со мной или нет? В последний раз спрашиваю.

Я впился взглядом в его лицо, в лицо единственного человека на планете, которого по праву мог назвать своим другом, потом посмотрел на разъярённую толпу вокруг костра и без колебаний ответил:

– Ни в коем случае.

Тэсит брезгливо поморщился и спросил зло и укоризненно, каким-то чужим голосом:

– Знаешь, что означает слово «доблесть»?

– Знаю, – сердито ответил я. – А вдобавок мне хорошо известно слово «безрассудство»!

Тэсит собрался было ответить, но тут неожиданно налетевший порыв ветра взметнул пламя костра так высоко, что он понял: времени терять нельзя. И ему пришлось оставить безнадёжные попытки склонить меня к участию в этой самоубийственной авантюре.

Весь подобравшись, он огромными прыжками помчался к холму. Девушка-ведьма первой его заметила. Она оказалась единственной из всех находившихся близ костра, чьё внимание не было целиком и полностью поглощено созерцанием языков пламени. Лицо её приняло озадаченное выражение.

«Ещё бы! – подумал я. – Наверняка колдунья, подобно мне самому, решила, что бедняга спятил с ума».

Едва Тэсит предстал перед толпой, как та разразилась злобными криками и воем. Ни у кого из собравшихся не возникло сомнений в его намерениях: достаточно было взглянуть на меч в его руке. Он собирался лишить их замечательного, редкостного развлечения, а следовательно, явился к ним как враг. Некоторые из парней немедленно образовали живую стену на пути Тэсита к костру – встали вплотную друг к дружке, сцепившись руками. Тэсит угрожающе взмахнул своим коротким мечом. Парни подались назад, но путь ему не освободили. Я почему-то был уверен, что кровопролитие не входило в его планы. Так оно и оказалось. Неожиданно для окружающих он молнией взлетел на дерево, сбоку от которого остановились противники. Это их совершенно сбило с толку. И лишь когда Тэсит пополз по толстой ветке, которая нависала как раз над головой девушки, они разгадали его манёвр. Дым делался всё гуще, и мне её почти не было видно. Но я слыхал, как она кашляла – тяжело, надсадно. Мне стало её жаль. А ещё я в душе ей позавидовал. Надо же, как она стойко держится. Наверняка ведь сама не своя от страха, но ничем этого не выказывает. Признаюсь: я бы на её месте уже орал как резаный и в самых униженных выражениях молил этих скотов о пощаде.

Лишь в этот миг я окончательно осознал: я не обладаю тем, чем многие вроде Тэсита наделены в избытке. Понимаете, есть среди людей такие, для которых всего важней благополучие человечества. Ради этого они на всё пойдут, пожертвуют собой не задумываясь. Другие же превыше всего ценят собственную безопасность, в поступках своих они руководствуются прежде всего мудрой пословицей: «Своя рубаха ближе к телу». К числу последних, как вы догадываетесь, я относил и себя. И поверьте, меня всё это ни капельки бы не взволновало и не огорчило, не будь Тэсит моим единственным другом. Но, глядя с безопасного расстояния, как он геройствует, рискуя собой, я невольно чувствовал, как душу мою сковывает тяжесть. Я просто не мог последовать его примеру. Потому как по природе своей не был способен на геройство и самопожертвование.

Мне следовало бы восхищаться своим другом Тэситом.

Но я испытывал к нему одну только жгучую зависть. Вернее, в душе моей воцарились одновременно и зависть, и злость, и досада.

Мамаша-оборванка принялась визгливым своим голосом выкрикивать проклятия в адрес Тэсита и девушки, её сынок Эдмонд по привычке втянул голову в плечи. Тэсит спрыгнул с ветки и одним движением своего меча рассёк верёвки, которые стягивали грудь ведьмы. Нагнувшись, он выхватил из груды хвороста занявшуюся ветку и с этим подобием факела в одной руке и мечом в другой быстро оглядел костёр.

– Сюда! – скомандовал он девушке и указал на тот участок огненного кольца, где пламя ещё не успело как следует разгореться. На лице колдуньи мелькнула тень сомнения и страха. Тэсит не долго думая обнял её за талию рукой, в которой был зажат меч, и прыгнул. Но ветки хвороста, от которых он при этом оттолкнулся, не спружинили под его ногой, как он рассчитывал, а разъехались в стороны. И хотя им с девушкой удалось преодолеть огненную преграду, приземление оказалось вовсе не таким благополучным, как рассчитывал мой друг. Вместо того чтобы, приземлившись стоймя, тотчас же пробиться сквозь толпу при помощи самодельного факела и меча, Тэсит с девушкой свалились наземь, как два увесистых мешка. При этом Тэсит очутился верхом на ведьме и выпустил из руки горящую ветку.

Толпа не замедлила воспользоваться этой их неудачей. Крестьяне тотчас же схватили Тэсита и колдунью и оттащили их друг от друга. Девица сопротивлялась изо всех сил, осыпая своих мучителей отборной бранью. От прежней её невозмутимости не осталось и следа. Впервые за всё время экзекуции она дала волю чувствам. Иное дело Тэсит: он, не сомневаюсь, сумел бы постоять за себя, если бы не наглотался дыма во время прыжка через костёр. Я видел, что ему было по-настоящему худо. Он так тяжело, хрипло и мучительно кашлял, что казалось, лёгкие его, того и гляди, разорвутся на клочки и вывалятся наружу через широко раскрытый рот.

«Вот так-то, – думал я, – каким бы отважным, доблестным и сильным ни был воин, от всего этого мало толку, если он одурманен дымом и не в состоянии сделать вздох полной грудью».

Тэсит с трудом сел, но крестьяне проворно свалили беднягу наземь и вцепились ему в руки и ноги, так что он и шевельнуться не мог.

– Отпустите его! – потребовала колдунья.

– Дружок твой? – с кривой ухмылкой полюбопытствовала мамаша.

– Я впервые его вижу!

– Ага, выходит, незнакомый парень рисковал ради тебя собственной шкурой? Он что же, придурок убогий? Складно врёшь, нечего сказать!

Мне сделалось горько от мысли, что я оказался связан многими прочными узами с человеком, у которого ума и зрелого рассуждения оказалось не больше, чем у поганки, только что мною растоптанной. Ведь Тэсит в этой истории выказал себя полным идиотом. Правильно мамаша выразилась – придурок убогий! Чего он, спрашивается, добился, ринувшись спасать незнакомую ведьму? Только одного – возможности разделить её участь. А я ведь пытался его образумить. Вот сейчас эти кровожадные бездельники свяжут их вместе и швырнут в костёр, который разгорается всё жарче.

• Предыдущая
• 24/156
• Следующая