Право на девочку. Том 2 - Кистяева Марина - Страница 6

Тот повел бровью, потом усмехнулся.

– Мне нравится начало вечера.

Ещё бы! А вот её потряхивает от каждого слова и движения Мирона. Надо было успокоительных выпить. У неё с собой была валерьянка, но при нем она пить её ни за что не будет.

Мирон остановился на непонятных для Лиды блюдах из мяса. Ей взял салат.

– Десерт позже.

– Что будете пить?

– Девушке вино…

– Нет! – Лида слишком поспешно оборвала Мирона, ругая себя, что не подумала про спиртное заранее.

За что и поплатилась. Взгляд мужчины снова остановился на ней. Пристальный. Вопрошающий. Заглядывающий внутрь.

– Я… таблетки пью, – Лиде пришлось придумывать на ходу. А что ещё оставалось делать?

Мирон не стал больше расспрашивать, и она с облегчением выдохнула. Как оказалось зря. Две недели расслабили её, и Лида позабыла о пытливости Скифского, о его настырности и желании во что бы то ни стало проникнуть на её личную территорию.

– Два домашних лимонада.

Стоило официанту принять заказ и выйти за дверь, Мирон подался вперед. На его лице застыло нечитабельное выражение.

– Что за таблетки, красивая? – требовательно спросил он, буравя её взглядом.

Если бы Лида к тому времени не откинулась на спинку дивана, максимально увеличив расстояние между ними, то, не сомневалась, Мирон похитил бы её руку. Чтобы уже никуда от него не делась.

– Немного простыла. Ноги застудила, – продолжила врать Лида, не моргнув глазом. – Получила фарингит. Без антибиотиков не обошлось. Поэтому спиртное отменяется. Не хочу усугублять ситуацию. Организму и так досталось.

Старалась говорить спокойно. Вроде бы обычная информация, ничем её не компрометирующая.

Мирон отвечать не спешил. И эта тишина очень не нравилась Лиде. В груди неприятно заныло, словно девушка упускала нечто важное. Что лежало на поверхности, а она никак не могла рассмотреть. Развидеть.

– Сейчас уже лучше, всё прошло, – продолжила она, так и не дождавшись ответной реплики от Мирона, и, чтобы не усугублять ситуацию, решила сменить тему: – Мирон, мы договаривались, что ты мне расскажешь, за что сидел.

И тут Скиф не спешил отвечать, продолжая нервировать Лиду. Вот что за человек! Почему не может сказать, что думает? Зачем эти взгляды, молчание?

Бесит.

– Договаривались, – наконец отозвался Мирон, меняя позицию.

Он так же откинулся на спинку дивана, вытянув одну руку вдоль неё. Расслабленная поза, которую мужчина принял, была обманчивой. Лида об этом уже знала и не строила иллюзий.

– Расскажешь?

– Всё довольно просто, – отозвался мужчина всё с тем же безэмоциональным выражением. – Я тебе как-то говорил, что у нас с детства есть своя компания.

– Я помню. Ты, Павел Дольник, Игнат и Степан.

– Запомнила? – на мгновение в голубых глазах промелькнуло нечто похожее на удивление и удовлетворение.

Лида пожала плечами. Мол, ничего особенного в том, что она запомнила информацию, нет.

– Продолжай, мне интересно.

Пока он говорит, она может себе позволить расслабиться. И не думать… не думать…

Ей было очень важно узнать, за что сидел Мирон. Лида понимала, он не белый и не пушистый. Этот мужчина сознательно выбрал профессию «убивать». И оснований, почему его «закрыли», могло быть множество.

– Мы всегда вместе. По жизни, в делах, – Мирон всё же расслабился. Ушла напряженность в мышцах. – По молодости едва ли не каждый день вместе тусили. Помимо традиции кутить в Вегасе, у нас с малолетства есть ещё одна. Ты маленькая, не застала те времена. Девяностые и начало двухтысячных мы застали вскользь, но всё же застали. Бывали дни тяжелые: не давали зарплаты, не выплачивали пенсии. Заводы банкротили. Много чего интересного происходило в стране. А мы пацаны… Растем, пытаемся занять своё место под солнцем. Не всегда всё выходило так, как хотелось, но мы старались. У кого-то родители крепче стояли на ногах, у кого-то нет. Я с дедом рос. Подростковый организм давал о себе знать. Жрать хотелось постоянно. И не только мне. Поэтому и придумали одну фишку… Сначала было по приколу, вроде как кореша, делиться надо, а потом не заметили, как прижилось.

Лида слушала его с интересом. На неё всегда производили впечатление истории про дружбу, сохраненную на года.

– Привожу пример. Кому-то перепадала шоколадка. Да, красивая, парни тоже любят сладкое. И в том возрасте, в котором были мы, под сладким подразумевались пирожное-мороженое.

От его двусмысленных намеков кровь прильнула к щекам Лиды. Девушка сама себе удивлялась. Не кисейная барышня, иногда и сама может от души матюгнуться и спахабничать. Тогда почему в голове всплыл вечер у камина и то, как Мирон ласкал её губами?

– Шоколадку тащили во двор. Дальше мы тянули жребий, выбирали очередность. Допустим, шоколадка была Игната. Значит, он съедал половину. Следом шел я. Мне доставалась половина от оставшейся половины.

– Павел и Степан делили напополам то, что осталось после тебя.

– Совершенно верно.

– Занимательно, – Лида живо представила четверых долговязых, угловатых подростков, увлеченно поедающих шоколадку. – Но при чем тут ты и твой срок?

Она не позволит, чтобы он снова ушел от ответа. С одной стороны, ей было интересно прошлое Скифа. Свой интерес Лида отнесла к природному любопытству. Почему бы и нет? Люди часто получают информацию, совершенно не нужную, лишнюю. А тут вроде бы как всё идет в правильном направлении.

– Всё довольно просто, красивая. Мы взрослели, а традиция осталась. Привычка ли. Или что-то другое. Хрен разберешь. Но так повелось, что мы и дальше впрягались друг в друга. И делились. Общими идеями и деньгами тоже.

Когда Мирон произнес последнее предложение, Лида напряглась. Стало немного не по себе. Они дошли до очень личного, и девушка уже не была уверена, что хочет дальше знать, что именно делала-творила и как жила «четверка».

– Ты же наверняка слышала про бандитские «общаки»? – в отличие от неё, Мирон даже весело хмыкнул. Что-то его рассмешило в собственном рассказе. Лида медленно кивнула. – Мы, сами того не желая, образовали нечто аналогичное. Степан всегда хорошо дружил с цифрами. Кто-то первый, стопудово по-пьяни, предложил скидывать доходы. Так же четверть… Минимум, что мы можем себе позволить. И каждый сдуру поддержал эту идею. Сейчас, оглядываясь назад, я часто спрашиваю себя: как мы на такое повелись? Причем все четверо. Но повелись. Открыли общий счет. Со стороны это выглядит, как безрассудство. Потому что сколько историй про предательство близких людей и прочее. Мы всё знали и понимали. Но когда доверяешь жизнь парням, деньги становятся вторичны.

Мирон сделал небольшую паузу, посмотрел на Лиду.

Та ничего не вставила. Ни одну реплику.

Лишь отметила, что в груди зарождался яростный протест с требованием прекратить рассказ. Интуиция завопила, что на этом моменте стоит подсуетиться и перевести тему разговора. Дальше не слушать, не продолжать.

Потому что назад дороги не будет.

То, о чем говорил Скиф – личное.

Но Лида упрямо молчала.

В конце концов, она должна понимать, что из себя представляет отец её ребенка.

– Степан сначала провел одну операцию. Потом вторую. Я служил, воевал. Командировочные тоже закидывал на счет. Парни поступали аналогично. Мы не считали и не смотрели, кто сколько кидал. Баловство было. Так… Шутили, что на черный день. Времена разные были у каждого из нас. Степан продолжал работать. Я, если честно, не отслеживал. Ровно до того момента, как мне на счет ни упала первая крупная сумма.

Лида порадовалась, что Мирон не озвучил её.

Не надо…

У девушки и так от его рассказа мурашки по спине побежали.

Умом она понимала, что такие вещи не рассказывают каждой встречной, тем более девушке, с которой у тебя договорные отношения.

– Естественно, налоги мы не платили, – усмехнулся Мирон. – И, естественно, наступил момент, когда нами заинтересовались определенные структуры и определенные люди. Подробности говорить не буду. Ни к чему они тебе. Но наступил момент, который иначе, как «надо, чтобы кто-то сел» и не назовешь.