Твой шёпот в тумане - Лунёва Мария - Страница 10

– Я тоже голоса сегодня слышала, – призналась я, – это тени. Они совсем рядом были. Голосом мамы звали.

– С каждым днём всё страшнее и страшнее, вовремя северяне пришли, – Талия покачала головой и поднялась со стула.

– Не скажи, – неуверенно ответила я, – княжеские лазутчики про них прознают и нагрянут сюда, разбираться, кто такие.

Талия на мгновение призадумалась, а потом вскинула на меня испуганный взгляд.

– Чердак нужно в порядок привести, лестницы отладить, да подлатать, – услышала я от Эгора. – Если что, прятаться туда, да сидеть, как мышам. С этими подонками шутки не шутят.

Я согласно кивнула, и тут же вспомнила, в каком состоянии наша крыша. Там дыра на дыре. Все прогнило.

Соседи неспешно покинули наш дом. Эмбер сидела, укутавшись, на кровати и не сводила с меня глаз.

– Сильно испугалась? – вопрос как-то сам вырвался.

Она кивнула, по щеке скатилась слезинка.

– Думала, если к утру не придёшь, сама уйду в туман, чтобы с тобою там быть. Вместе-то оно все лучше, правда?

От её слов мне сделалось страшно. Что стало бы с ней, пропади я? Талия бы в семью приняла, только у неё самой голодных ртов.

Подойдя к кровати, я обняла сестрёнку. Хотелось сказать что-то ободряющее, да слов не находилось.

– Ты же больше не пойдёшь в лес, правда? – выдохнула она.

– Я больше не стану так рисковать, – искренне пообещала я, – я буду прислушиваться к своему внутреннему голосу. Хворост собирать только у кромки леса, петли на зайца перенесу ближе.

– А как же северяне? У них же работа, – выдохнула Эм.

– Но я не мужик, сестра, – устало возразила я. – Может статься так, что не по мне работа будет.

– Но ты же попробуешь? – в её синих, как васильки, глазах было столько мольбы.

– Я всё сделаю, чтобы пристроиться у них.

Съев наспех по тарелке простенького супа, мы отправились спать. Правда, сон всё не приходил. Вся тяжесть прожитого дня обрушилась на меня осознанием едва не случившейся трагедии. В голову лезли плохие мысли. Ближе к рассвету я почувствовала, что мне под бок забралась Эмбер. Замёрзла, наверное. Печь остывала, и со всех щелей из дома выдувалось тепло. К утру совсем холодно станет. Как древняя старуха, не выспавшись и не отдохнув, поднялась и пошла в дровницу. Нужно затопить печь.

Эмбер необходимо тепло.

Установив на колоду очередной толстый чурбак, я замахнулась и опустила на него топор. Перевернув, с силой приложила обухом об пень. В сторону отлетело два полена. Проделав те же действия с поленьями, снова установила на колоду чурбак. Но замахнуться не успела.

– Дрова заканчиваются, – раздалось за моей спиной. Оглянувшись, я заметила стоящую в дверном проеме Эмбер. – А тепло всё не приходит.

– Ты зачем так рано поднялась, Эм? Чего не спится? – откликнулась я.

Да, насчёт дров она была права. Дровница была практически пуста. А погода всё не устанавливалась. Но сейчас мне как-то не до этого. Лес под боком, сходим с Эгором потом, порубим деревца, да притащим, чтобы просыхали.

– Там ещё суп есть, может, поешь, прежде чем уходить? – поведение Эмбер казалось странным. Нет, она и раньше проявляла заботу, но чтобы встала в такую рань.

– В чём дело, Эм? Что не так? – прямо спросила я.

– Боюсь, что ты не придешь, – честно созналась сестра.

Я невольно улыбнулась. И вот кто из нас старший?!

– Эмбер, – мне нужно было ей что-нибудь сказать ободряющего, только слов не находилось. – У нас у каждого своя судьба. Что на роду написано, то и будет.

– Какая судьба, Томма, – сестра эмоционально вскинула руки и сложила их в свойственной ей манере на груди, – нет никакой судьбы. Есть туман, есть твоё решение.

– А ещё есть – голод и холод, сестра. Есть ответственность перед близкими, – не удержавшись, возразила я.

Её лицо исказил гнев. Первый раз я увидела на лице нашей милой Эм эту эмоцию. И она её не красила. Скорее, демонстрировала её истинный возраст.

– И ещё есть три могилы, – Эмбер ткнула за сарай, – а в одной из них даже тела нет. От нашей мамы и следов не осталось. Ты помнишь, как они ушли, Томма? – сестра была возбуждена и невероятно зла. Такого я за ней ни разу не наблюдала. – Помнишь, как искали маму? А ведь она могла не идти за травами в тот день. Я вчера стучала в дверь Эдии. Той самой Эдии, ради которой наша мама пошла в лес. Чтобы её спасти. Она погибла из-за долга целителя. А что сделала в благодарность Эдия? Знаешь? Нет. А я тебе скажу! Она хлопнула дверью перед моим носом и сказала, что у неё дети. Дети! А что, у мамы не было детей? А папа? Ты помнишь, сколько раз он ходил в лес, в туман: днем, ночью, чтобы найти, спасти кого-то из соседей. Он рисковал собой, зная, что у него дома три дочери. Но он ставил чужие жизни выше нас. Сколько ночей мы провели у окна и всё-таки потеряли его. Мы всех потеряли, Томма. Всех! Туман отнял всё.

Я поджала губы, не желая этого слушать, но Эмбер продолжала.

– Помнишь, как однажды папа пропал почти на неделю? Ты помнишь, ради кого он пошёл тогда в лес, на болота? Ради сына Ториса он это сделал. И что? Их дом был первым, куда мы с Талией побежали. Они даже слушать не стали: ни он, ни его сын, из-за которого, между прочим, погиб дядя Мово – муж Талии, отец Эгора. Вот он этот ваш хвалёный долг!

– Ты не права, Эмбер, – тихо пробормотала я, но сама понимала – есть зерно истины в её словах.

– Нет, я права, – она упрямо выдвинула подбородок вперёд, – папа и мама погибли потому, что ставили чужое благополучие выше своих собственных детей.

– И что ты предлагаешь? – прямо спросила я. – Ради чего весь этот разговор?

Эмбер кивнула и улыбнулась, словно она ждала этого вопроса.

– У тебя есть дар, – она посмотрела мне прямо в глаза, – другие не брезгуют вытаскивать добычу из твоих ловушек. Другим можно рвать твои силки и петли, так почему же тебе – нет?

– Нет, – перебила я ее, – это не честно и подло.

Эм всплеснула руками и буквально возвела очи к небу.

– Подло?! А по отношению ко мне они все вчера не подло поступили? Ты бы наверняка собралась и побежала искать пропавших. Эгор вчера на себе тащил Нанью, а её отец нас с Талией на порог не пустил. Это ли не подлость, Томма? Что? Умирая, мне про долг и честь рассказывать будешь? Ладно, если как мама уйдёшь, а если вернёшься такой, как отец? Что ты мне будешь говорить? Ты помнишь, как он умер, Томма? Я не ты, я такое сделать не смогу. Хоть раз вспомни о долге передо мной, перед собой! Хоть ты, наконец, поставь остатки нашей семьи выше всей этой давно никому не нужной чести.

Я начинала злиться и закипать, но при этом понимала, что сестра правильно говорит, но ведь себе на горло не наступишь. Не тому меня родители учили.

– Ты просишь меня переступить через себя, – я с трудом верила, что моя всегда такая тихая сестра вдруг проявляет такой характер. Это что же вчера такого случилось, что она так изменилась?!

– Я прошу тебя просто остаться живой. Ну, по огородам же ты шастаешь. Что стоит сунуться в чужие ловушки? Я не желаю рыть для тебя могилу, Томма, – прошептала она. – Я не хочу хоронить тебя. Ни тебя, ни Лестру. Я надеюсь, что она вернётся. Живая. Да, она поступила гадко с нами, но она моя сестра. Я не хочу терять вас. Пожалуйста, прекрати играть благородно и по правилам: обноси чужие петли и силки, как это давно уже делают все остальные.

– Ты не понимаешь. В огородах нет тумана, Эм. А в лесу мы все жизнью ради куска мяса рискуем. И забрав чужое, я могу обречь кого-то на гибель.

Эм хотела возразить, но позади нас послышались приглушенные голоса и во двор вошли Эгор и Талия. Парень всё ещё чуть прихрамывал после вчерашних приключений, но выглядел значительно лучше. Взъерошив короткие русые волосы, он оглядел наш двор.

– Что-то у вас даже трава не растёт. А у нас об неё тяпку сломаешь: прёт быстрее урожая.

Я смолчала, лишь украдкой глянула на сестру. Что-то с её даром было не так. Да и знать бы ещё, что за магия у неё такая. Спросить бы у кого ведающего, да нет у нас таких.