Дерзишь, темненькая моя? - Лунёва Мария - Страница 3

Правда дружнее наша семья не стала. Так и осталась осиным гнездом.

Я так рвалась из этого дома. Из кожи вон лезла, чтобы поступить в Академию. И пусть я была в самом конце по результатам экзаменов, но главное что меня приняли. Естественно, я скрыла, что являюсь тёмной ведьмой. Таких в группу «травниц» не берут. В анкете я соврала и указала, что маг земли. Такой дар у меня имелся, но очень слабенький.

А теперь…

А теперь я вновь в западне и не вырваться. Закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Я лучше руки на себя наложу, чем стану соф Фуки. Быть женой ненавистного мужчины, родить ему сына! Нет, это и представить страшно. Обречь своего ребенка на свою же судьбу. Нет. Никогда! Мой малыш будет либо любимым и желанным, либо его не будет вовсе.

Три года…

До моего совершеннолетия осталось каких-то три года. А после…

Нет, не нужно думать о том, что будет потом. Надо прожить оставшееся время полной жизнью, а дальше…

Мне было страшно думать о том, что будет дальше. Долговая яма. Всю жизнь работать для того, чтобы выплачивать мачехе долг. Если у меня будет хоть какое-то образование, то станет немного легче.

Великий Трехликий! За что? Почему именно я родилась в этой гнилой семье? Ну почему я?

Ответа не было. Управляющий господин соф Таруг негромко бубнил, кому-то что-то разъяснял. Я же слышала его голос, словно он был эхом. Поднялись последние из немногочисленных наследников: два дальних родственника со стороны отца. Лица у них были крайне недовольные. Ясно, и у этих не вышло урвать даже тех крох, на которые они рассчитывали. Мачеха тоже была какая-то бледная. И только мерзкий соф Фуки светился счастьем.

– Госпожа соф Клюемо, – обратился управляющий к мачехе, – я могу поговорить с госпожой Рояной наедине?

– Зачем? – мгновенно всполошилась блондинка.

– Есть кое-что, предназначенное только для неё. Такова воля усопшего, – печально, по мне так слегка наигранно, произнёс пожилой мужчина.

– Это что-то важное? – женщина прищурилась, лицо её вмиг стало хищным.

– Это кое-какие наставления и советы от батюшки. Он хотел сказать последние назидательные слова дочери, – нудным голосом ответил управляющий. А я окончательно скисла. Ещё и лекция прощальная прилетела. Мало отец мне при жизни слов назидательных сказал, решил и после смерти моралью своей добить.

Женщина соскочила со своего кресла и засуетилась, видимо вспомнив, что она здесь хозяйка и ей ещё поминальный обед провести.

– Конечно, – затараторила Эделия, – конечно! Последние слова назидания – это очень важно!

Ага, я без них прямо не проживу. Хотя может там инструкции по выживанию в долговой тюрьме, или сборник советов как прожить в нищете и не откинуть раньше времени копытца. Подхватив Раоса, Эделия буквально вытащила его из комнаты. Дверь закрылась глухим ударом. А так хотелось предложить и им послушать такие важные назидания, глядишь и они прониклись бы.

– Рояна, доченька, ты поняла смысл завещания? – обратился ко мне господин соф Таруг, подойдя вплотную к креслу, на котором я сидела.

Я покачала головой.

– У меня есть три года, а после долговая кабала, – выдохнула я.

Меня начало трясли, я боялась разреветься всем на радость. Мужская рука пригладила мои волосы, ласково, по-отцовски. На секунду я сомкнула глаза и насладилась этой мимолетной лаской.

– Я оставил тебе маленькую лазейку, доченька, – присев, он заглянул в мои глаза.

Я встрепенулась, на моих глазах всё-таки проступили слезинки.

– Какую? – дикая надежда заполнила моё сердце.

– Всё очень просто, ты должна успеть выйти замуж прежде, чем завещание касательно тебя вступит в полную силу, – мужчина печально улыбнулся. – Слушай меня внимательно, девочка. Ты должна выйти замуж или хотя бы приобрести плетение невесты за месяц после совершеннолетия. До двадцати одного года тебе никто не позволит этого сделать. Мачеха никогда не подпишет на это разрешение как твой опекун, это не в её интересах. Она всегда будет защищать только Раоса, не тебя. Но завещание вступит в силу только через месяц после твоего дня рождения. Таков закон. Ты должна успеть, Рояна! И тогда условия завещания станут невыполнимыми и будут перечить всё тем же законам империи. Ведь замужнюю девушку нельзя заставить выйти замуж ещё раз. Эта правовая нестыковка будет поводом подать в суд и аннулировать завещание. Тогда, скорее всего, наследство достанется лишь тебе, потому как Эделия соф Клюемо не родила законного наследника твоему отцу. А значит, претендовать на что-то, опять же по законам нашей империи, она не может.

Моя душа встрепенулась. Это был шанс. Не удержавшись, я обняла мужчину крепко-прекрепко.

– Как жаль, что вы не мой папа, – в чувствах выдохнула я.

– Мне тоже жаль, доченька, – ответил мужчина, приглаживая мои волосы. – Я был бы счастлив иметь такую замечательную дочь. Пообещай мне, старику, что справишься со всем этим. Что сделаешь всё, чтобы выйти замуж, пусть и не за любимого. У тебя есть время, чтобы изучить все законы и суметь себя обезопасить.

– А вы? – напуганная его словами, я выпрямилась и заглянула мужчине в глаза.

– А я уже слишком стар и болен. Боюсь, у меня нет трёх лет, чтобы помочь тебе.

– Нет, не говорите так, – я схватила мужчину за плечи.

– Я уже давно болен, девочка. И силы копил только для того, чтобы пережить твоего отца и успеть подсказать, как быть. Теперь я спокоен.

Глаза мужчины довольно сверкнули, и он стал похож на проказливого мальчишку, сумевшему насолить недругу.

– Вы хотели из вредности его пережить? – шепнула я мужчине.

– Конечно, а вдруг бы этот тиран придумал что-нибудь ещё и переделал завещание после моей смерти, – мужчина качнул седой головой. – Я не мог позволить такому случиться. Так что спляшу я напоследок на его могиле.

Улыбнувшись, я потянулась к мужчине и ещё раз обняла его за сухие старческие плечи.

– Спасибо вам! – искренне шепнула я, заглядывая в его светло-карие глаза.

– Рано тебе расслабляться, – голос управляющего стал строгим. – Тебе ещё много предстоит, девочка. Найди себе сильного мужчину. Чтобы как скала.

– Найду, – уверенно шепнула я в ответ. – Я его просто обязана найти.

Через два месяца господина соф Таруг не стало. Его похороны проходили совсем не так, как провожали моего папеньку. Я не скрывала искренних слез, плакала рядом с его друзьями и близкими, большинство из которых, судорожно сжимая ладонь, не решались взять горсть земли и бросить в могилу.

За три года учёбы в академии я редко посещала родной дом. Делать мне здесь было откровенно нечего. Разве что стребовать от ненавистной мачехи кучу новых нарядов и денег на личные расходы.

Делала я это из вредности. Чтобы не забывала – кто истинная наследница.

Ну и конечно, было приятно просто потрепать нервы этой особе, что возомнила себя хозяйкой всего. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я невольно бросила взгляд на большой портрет отца, всё ещё висевший над камином. На меня смотрел холодными колючими голубыми глазами суровый седовласый мужчина. Художник качественно выполнил заказ: портрет получился более чем реалистичным. Так и хотелось показать ему неприличный жест, ну хотя бы язык высунуть или фигу под нос подсунуть.

Одного я не могла понять: зачем держать здесь портрет все эти годы?! Давно спалить пора, но мачеха упорно отказывалась его убирать. Неприлично это, видите ли, когда у вдовы портрет безвременно усопшего не висит.

Вот странность: падчерицу насильно выдавать замуж за своего морально деградировавшего племянничка прилично; тратить не своё наследство направо и налево ей тоже прилично; загнать девушку, что она как ни крути, но растила с малых лет в долговую яму тоже приемлемо. Но портрет старикана убрать – это ну как можно! Неприлично, что люди скажут.

Двуличная зелёная жаба, вот она кто!

– Рояна, какими судьбами, сердце моё? – услышав мерзкий голосок, я выругалась в сердцах. Не мой сегодня день, нужно было завтра за обновками приходить. А лучше курьера прислать. И дёрнуло же меня какое-то тупое умертвие самолично явиться. Но что уж там, придётся вытерпеть приятную беседу с любимым женихом.