Ее превосходительство адмирал Браге (СИ) - Мах Макс - Страница 3

- Минута пошла. – Лиза не скрывала своего интереса, напротив, она его обозначила, как только за ними закрылись двери ее кабинета.

- Все просто, - мужчина не торопился, по-видимому, ему действительно надо было сказать Лизе всего две-три фразы, не более. – Господин Иваницкий предлагает вам, Елизавета Аркадиевна, занять вакантную должность члена совета директоров авиастроительных предприятий товарищества "Мотор". Господа Кокорев, Рубинштейн и Бакланов об этом осведомлены и горячо эту идею поддерживают. Игнатий Викторович просил передать, что вопрос не в том, что вам, Елизавета Аркадиевна, не дай бог, нечем себя занять. Просто кое-кто должен усвоить, что мы своих не сдаем.

Удивительно, как хорошо, а главное, правильно, сформулировали свое предложение господа «себерские патриоты». Если Лизу и можно было чем-то подкупить, то это именно этим – порядочностью, выражающейся в умении держать свое слово. Она уже видела и не раз испытала на собственной шкуре, как предают своих «друзей и союзников» господа бесстрашные адмиралы и неподкупные политики. Знала, чего стоит слово Великого князя или Набольшего боярина Адмиралтейства. Эти бы – в сложившихся обстоятельствах - слили ее на раз. Отработанный материал, кому она нужна? Но, оказывается, можно и по-другому, и это дорогого стоит. Оттого и ответила согласием, хотя еще пять минут назад была уверена, что это даже к лучшему, что ее вынесли из Сената. Будет время заняться собой, своей семьей, своими друзьями и близкими.

- Передайте, пожалуйста, господину Иваницкому, - сказала она твердо, - что я согласна, и принимаю его предложение с благодарностью. Разумеется, это касается так же господ Кокорева, Рубинштейна и Бакланова…

Из военно-исторического очерка контр-адмирала Е. А. Браге-Рощиной «Битва Трех Флотов: Воздушный бой 27 июля 1933»:

«События, предшествовавшие воздушному бою над Мексиканским заливом 27.07.33 года, так же, как и предварительные планы штабов трех противостоявших в битве флотов и расклад наличных сил, хорошо известны всем, кто интересуется историей Техасско-Мексиканской войны 1933 года. Подробное изложение этих и многих других вопросов, включая рассмотрение военно-политических обстоятельств, приведших к войне, и ее стратегических последствий, можно найти в таких солидных исследованиях, как «Мексиканская компания 1933 года» Александра Родмана и Джейн Фромкин, «Техас против Мексики: Война и Экономика» Роберта Калвина и «Большое разочарование» Поля Османда. Небезынтересные воспоминания о тех событиях оставили также адмирал Ла Рюше, генерал Ирвинг и адмирал Мас. Я же хотела бы сразу перейти к самой сути моего очерка, а именно к бою, состоявшемуся 27 июля 1933 года над акваторией Мексиканского залива.

Как известно, эскадру адмирала Рамоса первыми обнаружили техасские радиоискатели Передовых Сил Флота в Дель Тардо. Мексиканская эскадра шла в общем направлением вест-норд-вест, то есть прямехонько на Тампико, где располагались штаб фронта и были сосредоточены находившиеся в резерве стрелковые и кавалерийские дивизии сил самообороны республики Техас, или на комбинированное аэрополе в Падилла. В любом случае, судя по тому, что речь шла о, как минимум, девяти тяжелых кораблях, атака затевалась нешуточная. Поэтому, собственно, командование и решило выдвинуть навстречу противнику единственную не связанную боем эскадру – АУГ-3.

Тревогу объявили в 5.37 утра…»

Лизе очень нравился ее кабинет в Кобонском Бору. Особенно хорошо ей в нем работалось, однако, лишь в ранние утренние часы или, напротив, поздней ночью, когда все еще спят или уже заснули. Тишина. Покой. Массивный письменный стол из мореного дуба. Столешница с широкой вставкой из черной тесненной кожи. Письменный прибор: темно-красная уральская яшма и благородная бронза часов. Несколько фотографий в серебряных рамках и стопка писчей бумаги. Никаких пишущих машинок, только честное перо – даже если это всего лишь американская самописка – и лист белой нелинованной бумаги.

«… В 9.32 ровно я объявила общую атаку». - Дописав предложение, Лиза отложила подаренный мужем новенький «Паркер» и задумчиво посмотрела в открытое окно, за которым сияло солнце полудня и раздавались вопли многочисленной ребятни.

«Объявила общую атаку…»

Что ж, так все и случилось. Она помнила эту сцену в деталях, настолько четко, как если бы, с тех пор не прошло больше десяти лет. В 9.03 эскадра закончила боевое перестроение. Авианосец в это время находился на высоте 5700 метров и, продолжая карабкаться в небо, шел почти на предельной скорости. Послушный ее воле он плавно менял курс и, наконец, поймав корпусом сильный верховой ветер, «Рио Гранде» еще больше увеличил скорость, уходя вдоль строя мексиканской эскадры на запад и, следовательно, удаляясь от франков. Вот тогда, в 9.32 по корабельному времени она и скомандовала – «Стилетам взлет!» А уже в 10 утра штурмовики Карамзина обрушились на «Арроманш», поймав франков, что называется, со спущенными штанами. Готовые к взлету новенькие франкские «мушкетеры» стояли на взлетной палубе с подвешенными под крыльями бронебойными бомбами. Приказ адмирала Ла Рюше предусматривал удар по «Рио Гранде» в ближайшие полчаса, но Лиза, воспользовавшаяся оперативно поступившими данными разведки, нанесла упреждающий удар. Ей незачем было убивать вражеский авианосец – слишком много уйдет на это времени и слишком много потребует сил, - она лишь стремилась вывести его из строя, и вторая эскадрилья справилась с этой задачей быстро и максимально эффективно. Несколькими удачными попаданиями 250-килограммовых бомб тяжелые «бакеро» разбили взлетную палубу «Арроманша», вызвав кроме того несколько сильных пожаров и вторичных взрывов. Так в самом начале сражения великолепный, - чтобы не сказать величественный, - франкский авианосец вышел из боя, не успев в него даже толком вступить. Его «мушкетеры» остались на борту и в сражении участия не принимали, тогда как, покончив с авианосцем, «бакеро» Карамзина тут же переключились на тяжелый крейсер «Глуар». Вообще, штурмовики превосходно показали себя в том бою, но, оглядываясь назад, следовало признать, что средства ПВО того времени сильно уступали возможностям штурмовиков. Такой случился кратковременный дисбаланс в развитии флотов. Причем у франков дела в этом смысле обстояли едва ли не хуже, чем у всех остальных развитых стран. Отсюда и результат. Уже в первой фазе боя, то есть между десятью и одиннадцатью часами утра Лизины штурмовики вывели из строя три линейных крейсера франков.

«Да, это мы тогда красиво выступили!» – признала Лиза, но записать эту фразу, к сожалению, не могла. Очерк, который она готовила по заказу Адмиралтейства, красивостей не предполагал, ибо писался для офицеров Флота и слушателей Академии, а не для любителей изящной словесности. Так что – увы – один лишь лапидарный милитаризм, безукоризненная точность фактов и отточенные до «пуговичного» блеска формулировки.

Лиза встала из-за письменного стола и, отодвинув кресло, прошлась по кабинету. Книжные шкафы, две большие старинные карты, напольный глобус и стойка с шестью винтажными охотничьими ружьями, включая и тот, памятный девятимиллиметровый штуцер-двустволку, который ей подарила благодарная по самые гланды Мари Нольф.

«Надо бы позвонить ей, что ли… – отметила Лиза для памяти, приласкав взглядом жутковатого вида «винторез», специально заточенный под большую «африканскую пятерку»[8]. – Тем более, книжка как раз должна выйти из печати...»

Согласно издательским планам, монография – «Культура и верования народа яруба» – должна была появиться на прилавках парижских и брюссельских книжных магазинов именно в мае, но, судя по всему, Мари не получила пока даже сигнальных экземпляров, иначе первым делом выслала бы книгу Лизе. Подругами они за эти годы так и не стали – с чего бы вдруг после всего? – но вот сотрудничать научились совсем неплохо. Тем более, что именно Лиза спонсировала как работу над книгой, так и все прочие предпринимаемые Мари Нольф «ярубские исследования».