Ее превосходительство адмирал Браге (СИ) - Мах Макс - Страница 57

- Так точно! – отрапортовала Ара, которая, не смотря на слабость и боль, соображала быстро.

- Тогда, так, - кивнула адмирал. – Я здесь иногда ночую, но чаще все-таки в городской квартире. Слуги предупреждены и будут о тебе заботиться. Не стесняйся, если что нужно – купить, приготовить, передать, - обращайся к Анне Карловне. Чаю, не забыла еще нашу Карловну?

- Никак нет.

- Хорошо, - снова кивнула адмирал. – Телефон, радиоскоп, библиотека – все в твоем распоряжении. Программу четвертого курса, все необходимые книги и, - подмигнула Браге, - комплект очень хороших конспектов от очень хорошего человека тебе завтра подвезут прямо сюда. Это все! Теперь пошли показываться доктору.

- Вот, Маша, - сказала адмирал, когда они вошли в одну из комнат второго этажа, - это Варя, ее надо бы подлечить.

В комнате их ожидала высокая и очень красивая молодая женщина. Стройная брюнетка с полной грудью. Не девочка. Это определенно. Но сколько ей лет на самом деле, понять было сложно. Не меньше двадцати пяти – это первое, что Ара могла о ней сказать.

«Не меньше двадцати пяти… И… Не более тридцати пяти!»

Но, разумеется, это были всего лишь догадки. Ничего определенного, однако в глазах… В красивых синих глазах чудилось отражение очень долгой и очень бурной жизни.

- Это Мария Ивановна Бессонова, - представила женщину адмирал. – Она очень хороший врач, Варя. Ты уж мне поверь на слово. Здесь, в Шлиссельбурге, оказалась сейчас случайно. Можно сказать, проездом. Так что, считай, тебе крупно повезло.

- Все, Маша, оставляю девушку на твое попечение, - обернулась адмирал к Марии Бессоновой. – Завтра поговорим, а сейчас мне надо бежать.

- Езжай, Лиза! – махнула рукой доктор. – Не волнуйся. Вылечим мы твою красавицу!

У Марии Бессоновой оказалось очень странное произношение. Ара каких только акцентов не слышала, - в Земле Хабарова вообще говорят по-русски так, что смех разбирает, - но такого необычного произношения нигде пока не встречала.

- Акцент не мешает? – Между тем спросила доктор, и ее вопрос прозвучал так, что становилось понятно, ее везде про это спрашивают.

- Нет, я вас хорошо понимаю, - заверила Ара.

- Ну ладно, тогда, - усмехнулась Мария Бессонова. - Я родом с Мадагаскара, из Старой колонии в Тулеаре. Это для справки. А теперь раздевайся, будем смотреть, что там у тебя, и как.

Следующие полчаса женщина вдумчиво слушала дыхание Ары и ее сердечный ритм через стетоскоп, осматривала шрамы, оставшиеся от пулевых ранений, пальпировала тут и там, выстукивала то пальцами, то молоточком, осматривала горло, надев ларингоскоп, и уши с помощью прибора, похожего на воронку, расспрашивала о том, о сем, и вообще делала много очень разных вещей, ничего, впрочем, не записывая, и никак результаты своего осмотра не комментируя.

- Ладно, душа моя, - сказала, закончив свои бесполезные, на взгляд Ары, исследования, ее в госпитале еще не так крутили и вертели. – Сейчас я тебя немного подлечу и пропишу кое-какие лекарства. Если станешь принимать их как скажу, через десять дней будешь, как новенькая. Тогда, останется только набрать вес и мускульную массу, но это, чаю, ты и без меня сделать сумеешь. Тем более, что в этом доме имеется вполне приличный набор тренажеров. Так что, вперед и с песнями! Жрать, спать, гулять и плавно увеличивать физические нагрузки!

Женщина была не только красива. Она была легка в общении, двигалась так, что на нее хотелось смотреть даже тогда, когда она ничего особенного не делала, и еще – не прилагая к этому никаких особенных усилий она удивительным образом располагала к себе. Ара была практически уверена, что все ее пасы-шмасы и прочие камлания бессмысленны и не эффективны, и, тем не менее, беспрекословно подчинялась Марии Ивановне и делала все, что та крайне вежливо от нее требовала. И не потому что так приказала адмирал, - хотя и поэтому тоже, - а вследствие удивительной симпатии, к этой неординарной женщине из далекой Тулеары, неожиданно и беспричинно возникшей у Ары буквально с первых минут знакомства.

А между тем, доктор Бессонова – «Да, да, Варя, я действительно доктор медицины, где-то даже диплом завалялся», - около часа делала Аре некий лечебный цинский массаж, большая часть которого сводилась, впрочем, к плавному движению рук Марии над телом Ары. Потом сделала несчастному мичману три разных инъекции - одну в зад и две прямо в вену на сгибе локтя – и отправила мыться и спать.

- Утром поговорим, - напутствовала она Ару, почувствовавшую вдруг нечеловеческую усталость и сильную сонливость, так что с трудом добралась до ванной комнаты, где без удовольствия, буквально засыпая на ходу, приняла душ, кое-как обтерлась полотенцем, доплелась до кровати, упала, и все, собственно.

Ночь прошла спокойно, без приступов кашля, кошмаров и прочих неприятностей. Утром, после десяти часов сна, - заснула накануне в полдесятого вечера, проснулась сегодня в семь тридцать утра, - Ара впервые после ранения почувствовала себя по-настоящему хорошо.

- Ну, вот! Совсем другое дело! – довольно улыбнулась Мария Ивановна, наблюдавшая, как Ара сметает со стола все подряд: манную кашу со сливочным маслом и клубничным вареньем, отварную осетрину, яйца вкрутую, белый хлеб с маслом и медом и большой кусок пирога с капустой. Запивала она все это водой, но уже с середины завтрака не могла думать ни о чем другом, кроме кофе. Но в госпитале ей не рекомендовали употреблять напитки с высоким содержанием кофеина. Якобы, они мешали восстановлению функций вегетативной нервной системы. Однако сейчас у нее был совсем другой доктор, и Ара решила попробовать:

- Как вы думаете, Мария Ивановна, мне можно выпить чашечку кофе?

- Кофе? – удивленно подняла бровь женщина. – Отчего бы и нет? Пейте на здоровье. Две-три чашечки в день вам не повредят. Вот от алкоголя пока воздержитесь. Начнете набирать вес, увеличите физические нагрузки, тогда и «велкам»[104] - добро пожаловать в клуб любителей кофеина, никотина и крепкого алкоголя.

Кроме странного акцента, в речи доктора, как успела заметить Ара, было также много англицизмов, которые она, худо-бедно, понимала, поскольку свободно говорила на этом языке, и немало необычных оборотов речи, которые, по-видимому на что-то намекали, но она не знала, на что именно. Странный язык, понятный и чужой одновременно, но впечатления от самой женщины это не портило. Напротив, придавало ей некое дополнительное очарование.

- Ну, как самочувствие? – спросила доктор Бессонова после завтрака. – Полегчало?

- Да, - подтвердила Ара. – Намного лучше. Ночь проспала без кашля…

- Это хорошо, - чуть улыбнулась Бессонова. – Ожидаемая реакция организма – это всегда хорошо. Но твой, Варя, индивидуальный ответ оказался даже лучше ожидаемого. И это вселяет… Ну, скажем, вселяет осторожный оптимизм. Поэтому давай-ка не будем жадничать и трахнем твой организм еще разок. Хуже не будет. Но, возможно, будет лучше.

Ара в ее словах ничего, разумеется, не поняла, но, учитывая перемены, произошедшие в ее состоянии со вчера на сегодня, готова была буквально ко всему. И это все – «пасы, шмасы и камлания», - приняла, как неизбежное зло, тем более, что не больно и даже не щекотно. Лежала и не дергалась, позволив доктору Бессоновой делать все, что та сочтет нужным. И вот что любопытно, если вчера Ара ничего особенного не почувствовала, то сегодня движения Марии Ивановны сопровождались то волной мягкого тепла, медленно прокатывающейся по всему ее телу, то дуновением испепеляющего жара, от которого на глазах выступали слезы, и стерпеть который, не заорав благим матом, можно было только большим усилием воли. Правда, волна смертельной стужи оказалась ничуть не лучше, так что с «не больно и не щекотно» Ара явно поторопилась. Однако с одра - обтянутого кожей топчана для медицинских процедур и массажа, - встала после лечения неожиданно бодрой и полной сил, что выглядело странно, но, разумеется, приятно.