Дар Элизабет - Дэвидсон Донна - Страница 2
- Предыдущая
- 2/57
- Следующая
Слуги закончили уборку и собрались уходить. Натан подождал, не войдет ли Элизабет в комнату, удивляясь самому себе, что хочет ее увидеть – хотя бы для того, чтобы спросить о ее странном поведении за ужином. Но, как и подобало, она осталась за дверью.
Тогда он сам вышел в холл. Элизабет спокойно стояла в нескольких шагах от двери, наблюдая за тем, как выносят громоздкую ванну по задней лестнице. Она все еще была в простом платье из выцветшего муслина, которое так не понравилось ему за ужином. Не то, что светло-голубой наряд, украшавший ее элегантную, кокетливую кузину Мэриан, или платье с мягкими складками и шарфом тети Юнис. Этой дерзкой девчонке не хватало лишь фартука, чтобы выглядеть настоящей сельской служанкой!
– Вам что-нибудь нужно, милорд? – спросила она совершенно серьезно, но в ее голосе Натану опять почудилась ирония, которая его так раздражала.
Внезапно серьезное выражение исчезло с ее лица, широко раскрытые глаза быстро заморгали, рот приоткрылся, и своим ошарашенным видом она напомнила ему испуганную птичку. Натан сразу понял, в чем дело: не подумав, он предстал перед ней прикрытый лишь поспешно накинутым халатом. Приличия требовали, чтобы она извинилась и поспешно ретировалась. Но любопытство, которое было написано на ее лице, победило условности. Элизабет глубоко вздохнула и принялась рассматривать его. Когда ее взгляд уперся в его голые мускулистые ноги, она с трудом сглотнула, а ког-.да она дошла до его широкой груди, глаза ее еще больше расширились. Тем не менее, она продолжала тщательно и внимательно изучать его, чем не на шутку развеселила. Элизабет неожиданно напомнила Натану его последнего учителя, который упорно копался в библиотеке, впитывая в себя книгу за книгой, накапливая информацию, как белка орехи на зиму.
Он воспользовался тем, что она была так увлечена своим занятием, и тоже быстро оглядел ее. Элизабет была худенькой, но с женственной фигуркой, с небольшой, еще не оформившей грудью, но без той привлекательности, которая нравилась мужчинам. Внимание привлекали ее огромные глаза – зеленые, как вода на глубине. Ее рот казался слишком широким, когда она улыбалась, и слишком маленьким, когда была серьезна. А рост Элизабет даже умилил Натана: он мог бы положить руку ей на голову, просто вытянув ее вперед на уровне своего плеча. Благоухание, которое исходило от нее, неожиданно вызвало в нем почти забытые воспоминания о матери: лаванда, резкий запах лаванды… Впрочем, он всегда презирал сентиментальность. Всегда.
– Разве мой дед не содержит семью должным образом? – с издевкой спросил он. – И вы так нуждаетесь, что девочке твоего возраста пришлось взять на себя обязанности домоправительницы?
Эти слова заставили Элизабет выпрямиться и отвлечься от своего занятия. Она резко повернула голову, от чего ее рыжие волосы разметались, и она стала похожа на котенка, готового зашипеть. Ее глаза сверкнули, став ярко-зелеными, как молодые весенние листья под лучами ослепительного солнца. Натан заметил, что от гнева у нее вспыхнула шея, потом лицо, но она попыталась сохранить спокойствие. Откуда столько гонора у девочки шестнадцати лет от роду? И откуда такая необычная властность? Ведь в детстве она была таким ласковым и послушным ребенком…
Ни одна женщина в их семье никогда не работала, считая это ниже своего достоинства. И хотя их родственные связи с Элизабет были не самыми прямыми, она все-таки считалась единственной внучкой двоюродной сестры его бабушки. Ее родители погибли вместе с родителями Натана, когда семейную яхту, на которой они путешествовали, унесло в открытое море. Тогда-то герцог и отдал Элизабет на воспитание сестре ее отца. С тех пор герцог относился к этой маленькой семье как к своей собственной, практически содержал ее и положил солидное приданое как дочери Юнис, так и Элизабет. Герцог изредка навещал Юнис и девочек, чтобы посмотреть, как они живут, но до сегодняшнего момента никогда не привлекал к этому Натана.
«Даже хорошо, что дед не поехал вместе со мной, – подумал Натан с некоторой долей раскаяния. – Вряд ли ему понравилось бы мое поведение: благородному человеку не подобает делать таких замечаний. Тем более не следует насмехаться над Элизабет, намекая на отсутствие навыков ведения домашнего хозяйства, которые у нее как раз имеются. А вообще-то, она похожа на ребенка, который играет во взрослого. Интересно, как у нее пройдет первый выезд в свет на будущий год?» Эта мысль заставила его улыбнуться.
Элизабет сверкнула глазами, готовая, очевидно, ответить резкостью, но потом какая-то новая мысль пришла ей в голову.
– Одевайся! – приказала она безапелляционно. – Мне потребуется твоя помощь, когда все лягут спать.
– Что?!
Но прежде чем он успел выговорить хоть слово, она исчезла на лестнице.
Натан был готов поклясться, что никогда еще так сильно не хотел поскорее улечься в постель. Он приехал выполнять поручения своего деда, а не этой высокомерной маленькой ведьмочки по имени Элизабет! Любая тайна могла подождать и до завтра!
Не раздеваясь, Хоксли улегся на кровать, размышляя о том, что с удовольствием выпил бы еще того замечательного пунша, чтобы скоротать ожидание и охладить свой воинственный пыл. Вот бы его друзья посмеялись, узнай они, что им командует какая-то девчонка!
Благодаря своему положению наследника, Хоксли привык к уважительному отношению со стороны общества, а чувство собственного достоинства почитал своим главным украшением. После смерти его родителей герцог лично руководил воспитанием Натана, постепенно передавая ему дела по ведению поместья и позволяя самостоятельно принимать решения. По сути, он уже полностью управлял делами семьи.
Дед отвергал предположения Натана, что руководствуется какими-то скрытыми мотивами, возлагая так много власти и ответственности на плечи молодого внука. Он объяснял это тем, что уже стар и нуждается в отдыхе, но оставляет за собой право разнообразить свою жизнь в Стэндбридже поездками в Лондон, чтобы пообщаться со своими коллегами из Военного министертва.
Однако от внимания Натана не ускользнул тот факт, что желание деда передать ему бразды правления возрастает в прямой зависимости от его собственного желания присоединиться к друзьям, которые воевали против Наполеона. Очевидно, старик хотел во что бы то ни стало привязать его к поместью.
Как бы то ни было, власть Хоксли была бесспорной, как и ответственность, которая на нем лежала.
Впрочем, старый хитрец знал, что Натан не собирается сдаваться, и вот теперь прислал его сюда – можно сказать, в середине уже проигранной партии, – чтобы якобы поближе узнать эту маленькую тираншу, которая представляется старику загадкой. Она же относится к Натану с полным пренебрежением и отсутствием уважения, тогда как никто не смел этого делать с тех пор, как он вступил в свои права!
«Ладно, – продолжал размышлять Хоксли, – чтобы доиграть партию и перехитрить старую лису, мне понадобится свежая голова, не затуманенная эмоциями и мрачным юмором. Поэтому будь справедлив, Натан! – подбодрил он себя. – Откуда у тебя такая странная реакция на Элизабет? Неужели ты так привык к застенчивым, ничем не примечательным барышням, что прямой взгляд этой маленькой мисс, недавно выросшей из пеленок, до такой степени тебя раздражает?»
Но, черт возьми! В Лондоне он садился за карточный стол с бывалыми игроками и делал ставки, не моргнув глазом! А на дороге мог развернуть свой фаэтон под самым острым углом, не думая об опасности… Так почему маленькое ничтожество по имени Элизабет управляет им как дрессированной мартышкой?!
Он знал, что сказал бы сейчас его старик: «Терпение, мой мальчик! Только ребенок поддается на провокации, мужчина же рассуждает логически и не поддается никому!» Что ж, его первой логической мыслью было то, что дед, вероятно, планирует помолвку Элизабет с каким-нибудь богатым молодым человеком. Она оказалась бы просто находкой, например для пьяницы, которому нужна железная рука, чтобы он бросил пить…
Следующая логическая мысль: зачем понадобилось деду тратить энергию своего наследника на такие незначительные вещи? Мотивы его деда, как и его поступки, никогда не были легкомысленными; у него хватило бы ума не устраивать этой поездки просто шутки ради. Более того, старый негодник обязательно захотел бы присутствовать при развязке, чтобы вдоволь насладиться собственной изобретательностью.
- Предыдущая
- 2/57
- Следующая
