Фейтфул-Плейс - Френч Тана - Страница 21

– Это ты виноват, гопник паскудный. Если она там, то из-за тебя.

Он таранил меня лбом с такой силой, что воротник врезался мне в шею. Вокруг начали скандировать:

– Махач! Махач! Махач!

Я крепко сжал его запястье, намереваясь сломать, но вдруг ощутил его запах, пот, дыхание – хорошо знакомый мне горячий, острый запах животного страха. Дейли почти потерял рассудок от ужаса. В этот миг я увидел Холли.

Вся краснота мигом схлынула, словно что-то сломалось под ребрами.

– Мистер Дейли, – как мог мягко сказал я, – как только что-то прояснится, к вам придут и расскажут. А пока что лучше идите домой.

Полицейские пытались нас разнять, болотное отродье подняло шум, но нам обоим было плевать. Вокруг глаз мистера Дейли проступили бледные круги.

– Это моя Рози?

Я положил большой палец ему на запястье и нажал. Он охнул и выпустил мой воротник, но за секунду до того, как второй полицейский его оттащил, мистер Дейли тесно, как любовник, прижался челюстью к моей щеке и прошипел мне в ухо:

– Ты виноват.

Откуда-то появилась миссис Дейли и, некрасиво подвывая, напустилась на мужа и второго копа. Мистер Дейли обмяк, и его повели прочь сквозь бурлящую толпу.

Болотный придурок зачем-то вцепился мне в куртку со спины. Я хорошенько приложил его локтем, откинулся на перила, оправил рубашку и помассировал себе шею. Дыхание быстро восстанавливалось.

– Это тебе, сынок, так просто не сойдет, – угрожающе сообщил мне болотный, налившийся нездоровым багрянцем. – Рапорт-то я подам, так и знай.

– Фрэнк Мэкки, – сказал я. – С двумя “к”. Скажи, пусть сверху стопки положат.

Полицейский негодующе фыркнул, будто старая дева, гневно отошел, чтобы отыграться на толпе, и принялся криками отгонять зевак, размахивая руками. Я мельком заметил Мэнди. Одну дочку она посадила на бедро, а вторую держала за руку – три пары круглых, потрясенных глаз. Супруги Дейли, держась друг за друга, на неверных ногах поднялись на крыльцо дома три и исчезли за дверью. Нора прислонилась к стене, прижав ладонь ко рту.

Я вернулся к дому одиннадцать – место не хуже других. Шай закуривал очередную сигарету. На Кевине лица не было.

– Они что-то нашли, – сказал он. – Нашли ведь?

Судмедэксперт и труповозка ожидались с минуты на минуту.

– Да, – сказал я. – Нашли.

– Это?.. – Кевин надолго замолчал. – Что там?

Я достал сигареты. Шай, возможно выражая таким образом сочувствие, протянул свою зажигалку.

– Ты в порядке? – после паузы спросил Кевин.

– Лучше некуда, – сказал я.

Мы долго молчали. Кевин взял у меня сигарету; зеваки постепенно угомонились и принялись обмениваться историями о произволе полицейских и обсуждать, подаст ли мистер Дейли заявление. Некоторые говорили вполголоса и косились на меня через плечо. Каждый такой взгляд я встречал не мигая, пока их не стало слишком много.

– Ну, держись, – негромко сказал Шай хмурому небу. – Старина Мэкки снова в городе.

Судмедэксперт Купер, желчный гаденыш с комплексом бога, приехал первым. Прикатив на большом черном “мерседесе”, он сурово взирал поверх толпы, пока воды не расступились перед ним, после чего величественно прошагал в дом, натягивая перчатки и оставляя за спиной нарастающий ропот. Пара безусых гопников в капюшонах подобрались к машине, но болотный придурок что-то неразборчиво им рявкнул, и они, не меняясь в лице, скользнули прочь. Кипучая, наэлектризованная Фейтфул-Плейс возбужденно гудела, словно перед взрывом.

Следующими приехали ребята из морга. Они вылезли из грязного белого фургона и, небрежно подхватив синие брезентовые носилки, направились в дом. Настрой толпы изменился как по щелчку. Коллективное озарение подсказало зевакам, что перед ними представление получше любого постановочного реалити-шоу: все происходило всерьез, и рано или поздно на этих носилках кого-то вынесут. Ноги перестали шаркать, негромкий шепоток пронесся по улице легким бризом и затих. В этот момент – как всегда, своевременно – появились парни из Убийств.

Одно из множества различий между отделом убийств и отделом спецопераций – в нашем отношении к неприметности. Мы, спецагенты, придаем этому немалое значение и, когда нам охота поржать, обожаем смотреть, с каким шиком появляются ребята из убойного. Эти двое вылетели из-за угла на серебристом “БМВ” без опознавательных знаков (которых и не требовалось), резко затормозили, бросили машину под эффектным углом, синхронно хлопнули дверцами – наверняка репетировали – и пижонской походкой направились к дому шестнадцать под музыку из “Гавайев 5.0”, грохочущую в их воображении.

Тот, что помладше, юный блондин с мордочкой хорька, все еще отрабатывал походку и старался изо всех сил. Второй, мой ровесник, помахивал блестящим кожаным портфелем и вышагивал с самодовольным видом под стать модному костюму. Кавалерия прибыла – Снайпер Кеннеди собственной персоной.

Я знаю Снайпера еще по полицейскому колледжу. Во время учебы он был моим самым близким приятелем, что отнюдь не означает, что мы прониклись друг к другу особой симпатией. Большинство наших однокурсников были родом из таких мест, о которых я не слышал и слышать не хотел, в плане карьеры их амбиции не простирались дальше полицейской формы без сапог и возможности встречаться с девушками – помимо своих кузин. Мы со Снайпером были коренными дублинцами, и форма в наши долгосрочные планы не входила вообще. Мы заприметили друг друга в первый же день и следующие три года пытались утереть друг другу нос во всем – от зачетов по физподготовке до снукера.

Настоящее имя Снайпера – Мик. Прозвищем его наградил я, и, как по мне, он еще легко отделался. Он обожал побеждать, наш Мик; я и сам обожаю, но умею быть деликатным. У Кеннеди была гнусная привычка: одержав любую победу, он вскидывал кулак и восклицал “Гол!” – как бы себе под нос, но вполне отчетливо. Несколько недель я терпел, а потом начал издеваться: “Ты постель заправил, Микки? ”Гол”? Очко засчитано? Снайперский удар, мяч в воротах? Ты вырвался вперед в дополнительное время?” Я ладил с парнями из глубинки лучше, чем он, вскоре уже все звали его Снайпер, и не всегда по-доброму. Он злился, однако держался невозмутимо. Как я говорил, я мог и что похуже изобрести, и он это знал. Сначала я подумывал назвать его “Мишель”.

Мы не слишком старались поддерживать отношения, вернувшись в большой и страшный мир, но, столкнувшись случайно, шли куда-нибудь выпить – главным образом, чтобы помериться достижениями. Он стал детективом на пять месяцев раньше меня, я обогнал его в переходе из резерва в отдел на полтора года; он первым женился, но и развелся тоже первым. В целом счет был примерно равный. А юный блондин меня не удивил. Большинство детективов убойного отдела работают с напарниками, но Снайпер, ясное дело, предпочел подпевалу.

Снайпер ростом почти шесть футов, примерно на дюйм выше меня, но держится как недомерок: грудь вперед, плечи расправлены, подбородок вздернут. Худощавый брюнет с впечатляюще квадратной челюстью, он магнитом привлекает женщин, которые мечтают стать трофеем, но из-за того, что ноги у них растут не от ушей, звезды регби им не светят. Без слов понятно, что его родители называют друг друга “супругами” и скорее останутся без еды, чем без тюлевых занавесок. Выговор у Снайпера – тщательная подделка под верхушку среднего класса, вот только манера носить костюм выдает его с потрохами.

На крыльце дома шестнадцать он повернулся и оглядел улицу, оценивая накал того, с чем предстоит иметь дело. Меня он, конечно, заметил, но взгляд скользнул мимо, будто Снайпер никогда прежде меня не видел. Одна из многих радостей службы в отделе спецопераций – сотрудники других отделов никогда не знают, при исполнении ты или, скажем, погулять с приятелями вышел, а потому на всякий случай оставляют тебя в покое. Бедняге, ненароком засветившему агента под прикрытием, вздрючка от начальства покажется сахаром в сравнении с издевками, которыми встретят его в пабе дружки по службе.