Атласные мечты - Дэвис Мэгги - Страница 33
- Предыдущая
- 33/63
- Следующая
– Нет, нет! – Теперь она внезапно склонилась над ним, одной рукой вдавливая его в кровать. – Не могу, только не так, я страшно заторможена. Но, ах, Жиль… – Ее великолепные темные глаза были полны страсти. – У меня никогда не было возможности показать, как я люблю тебя. Это ты всегда стараешься проявить свою любовь.
– Конечно, и ты можешь любить меня. – Скуластое молодое лицо Жиля застыло от удивления. – Просто… – Он пытался подобрать слова. – Любовь моя, я хочу заботиться о тебе, защищать, потому что ты самое красивое, дорогое существо в моей…
Она приложила кончики своих изящных пальцев к его губам.
– Не хочу показаться слишком настойчивой, но я чувствую себя так… прямо не знаю, – прошептала она. – Меня это гнетет.
– Все угодно, что только доставит тебе удовольствие, дорогая моя. – «Лишь бы только, – подумал Жиль, – не эти тягостные депрессии, когда она с отвращением смотрела на себя и о сексе не могло быть и речи». – Я хочу, – выдавил из себя Жиль, – чтобы ты была счастлива.
Она тяжело вздохнула.
– Так странно, Жиль, но сама я не чувствую желания! Но, ах, Жиль, милый, как я хочу любить тебя! Ты скучаешь по мне, любовь моя?
– Постоянно, – честно признался Жиль. – Но ты была так несчастна, что я не смел попросить…
– Ш-ш-ш. – Ее пальцы легко скользнули под покрывалом, лаская его бедра. Нетерпеливым движением она откинула покрывало. Тело Жиля, смуглое и могучее на фоне белоснежных простыней, внезапно оказалось неприкрытым. Немного неуверенно Лизиан дотронулась до него, смыкая теплые пальцы вокруг его твердой плоти.
Жиль приподнялся на кровати.
– Дорогая, – сказал он, – есть вещи, которые я могу сделать для тебя. Позволь мне тоже…
– Нет, нет! – Ее пальцы нежно и искусно ласкали его. Склонившись над ним, Лизиан прочертила теплым ртом след по напряженным мускулам его живота.
– Я хочу переполнить тебя наслаждением. – Она подняла голову и заглянула в темные глаза мужа. – Жиль, ты хочешь, чтобы я любила тебя?
– Да, милая! – Он с трудом перевел дыхание.
Его жена забыла о неуклюжем теле и, встав на четвереньки, продолжала свои ласки, приводившие Жиля в состояние утонченного удовольствия.
– Дорогая, так нечестно. – Жиль ловил ртом воздух. – Я должен тоже что-то сделать для тебя.
Говоря это, он понимал, что ему лучше не трогать ее теперь. Впервые за многие месяцы Лизиан казалась счастливой. Почему-то то, как она любила его, доставляло ей радость. По какой-то сумасшедшей логике ее уже не заботили обыденные проблемы, собственные несовершенства и даже не пугало предстоящее рождение ребенка.
«Это чудо», – думал Жиль, задыхаясь от наслаждения. Он пообещал себе, что особенным образом продемонстрирует любовь своей обожаемой жене через… сколько? Шесть недель… неужели осталось шесть недель? Из-за того, что она проделывала с ним, мысли в его голове путались.
«В любом случае, – поспешно сказал он себе, – после того, как родится ребенок!»
Зимний ветер ревел на рю Лафайет, пробираясь по склону холма и огибая роскошное здание отеля «Плаза Атеней». Сильный порыв сотряс окна покоев Джексона Сторма, но не потревожил короля массового рынка мод. Он заснул перед телевизором, и его голова с посеребренными сединой волосами откинулась на спинку кресла с парчовой обивкой, рот слегка приоткрылся, пустой стакан из-под виски так и остался зажат в его руке.
Джексону Сторму снилась прекрасная неуловимая женщина.
На мерцающем телевизионном экране продолжалась программа французского шоу, в котором звучала чувственная трогательная музыка Шарля Азнавура. Очевидно, она проникала в дремлющее сознание Джексона Сторма, грезы которого стали вдруг удивительно красивыми, даже немного таинственными.
Во сне ему явилась графиня Эльза фон Траутенберг, одно из первых «открытий» Джексона Сторма. Нежная, привлекательная еврейская девушка из Праги, она вышла замуж за аристократа из Центральной Европы, развелась, приехала в Нью-Йорк и начала торговать своими моделями одежды.
Однако она была крепким орешком. Требовательная, напористая не только днем, но и ночью. К счастью, она заработала кучу денег на одной из своих моделей и переехала в Беверли-Хиллз. И исчезла из его жизни.
Другие женщины плавно скользили сквозь его сон, оставляя смутную горечь и сладостные ощущения. Даже знаменитая «джинсовая» девушка Джека Сторма, Сэм Ларедо, чисто американская красота которой, однако, так и не смогла помочь в продаже одежды в стиле вестерн. Вереница хорошеньких женщин растворилась в полумраке, и грезивший Джексон Сторм скривил губы. Предчувствие чего-то необычного посетило его. И следом явился еще один прекрасный женский образ.
За последнее время она уже несколько раз снилась Джексону Сторму, что не могло его не беспокоить. Она предстала перед ним, невыразимо восхитительная, в белом головном уборе из перьев, которые закрывали верхнюю часть ее лица. Она была какой-то неведомой экзотической птицей, и образ ее наполнял Джека грустью и восторгом.
Он сжался в своем кресле. Это было безумием. Она поглотит его – эротическая неотвратимая женщина-птица. Джеку вдруг показалось, что он умирает.
«Бог мой, – лихорадочно подумал он, наблюдая, как блистательная фигура в маске приближалась к нему, – да ведь это судьба!»
Внезапно Джек пробудился ото сна.
«Снова забылся в кресле перед телевизором», – сообразил он. Шея немилосердно ныла, он едва мог пошевелить головой. Во рту пересохло, голова разболелась от выпитого накануне. Он давно не чувствовал себя так отвратительно.
До чего он дошел, что, находясь здесь, в Париже, лишь мечтает о женщинах?! – думал Джек, выбираясь из кресла и выключая телевизор. Ведь он, всемирно известный Джексон Сторм, мог заполучить практически любую из них! Он и раньше, попадая во французскую столицу, устраивал себе настоящий праздник! Чем, черт возьми, этот год отличается от предыдущих?!
Дрожащей рукой он плеснул в стакан из-под виски немного воды из графина и жадно выпил. Но это не помогло ему. Во рту по-прежнему стоял отвратительный привкус конюшни.
Проблема заключалась в том, что он не мог связаться со своей проклятой женой и семейством. По какой-то странной причине он нуждался в них. Джек, шатаясь, подошел к столику с телефоном и вгляделся в циферблат маленьких часов из золоченой бронзы. В Париже было несколько минут первого ночи. Он слышал, что на улице со страшной силой завывает холодный ветер. В Коннектикуте лишь вторая половина дня.
Джек не мог набрать правильный код, не заглядывая в записную книжку. Наконец, с третьей попытки, ему удалось связаться с Вильтоном, домом в Коннектикуте.
И ему снова пришлось говорить с экономкой.
Марианна и девочки, как объяснила миссис Анзель, были в Тахо.
На мгновение Джек невидящим взглядом уставился на старинный столик из орехового дерева и золотой французский телефон. Как могли его жена и дочери отправиться в Тахо? И даже не предупредили его? Разве он не приказал секретарше связаться с ними несколько дней назад и выяснить, как они поживают? Превозмогая головную боль, Джек набрал номер Тахо-Хилтон.
– Тебе повезло, – сказала жена, подойдя к телефону. – Я как раз собиралась на утреннюю прогулку верхом.
«В Тахо теперь утро», – сообразил он не без труда.
– Что, черт возьми, вы делаете в Тахо? – потребовал объяснений Джек. – Почему ты не дала мне знать, что собираешься ехать туда? Почему, наконец, девочки не в школе?
– Черт возьми, Джек, сейчас рождественские каникулы!
Так и есть! Он действительно слишком давно не звонил им.
– Я буду дома на Рождество, – сказал Джек в примирительном тоне. – Хочу провести там некоторое время и сделать кое-какие покупки.
Северный ветер завывал с невероятной силой, и Джек прикрыл ладонью одно ухо, чтобы лучше слышать слова жены. Реплику насчет покупок он вставил на ходу. В действительности он забыл и об этом.
– Извини, Джек, – сказала Марианна после длинной паузы, – я останусь в Тахо. – Ее холодный тон был под стать погоде. – Девочки вместе со мной проведут здесь новогодние праздники.
- Предыдущая
- 33/63
- Следующая
