Над моей пропастью (СИ) - "teamzero" - Страница 8

Такаши склонил голову, ища ее взгляд, и Юзуха послушно подняла глаза, впервые с тех пор, как начала свой невеселый рассказ. В его серьезных глазах не было жалости и презрения, которых она так боялась. Нет, в них были все те же тепло и доброта, с которыми он смотрел на нее прежде, и Юзуха вдруг едва не рассмеялась, мысленно дав себе пощечину. Как она могла допустить, что Мицуя Такаши будет смотреть на нее с осуждением? Сейчас, при виде его серьезного внимательного лица, подобные сомнения вдруг показались ей чуть ли не оскорблением его доброты.

- Юзу, - тихо начал Мицуя, и от этого обращения ее детским именем, что-то горько-сладко сжалось в ее горле, в ее груди, в ее душе. Такаши поднял руку и очень мягко, словно прося разрешения, поднес к ее лицу. Юзуха не отодвинулась и его теплая рука легко и нежно легла на ее щеку, согревая холодную кожу. Глядя ей в глаза, прямо и честно, Мицуя очень отчетливо и серьезно произнес: - Ты самая смелая девушка из всех, кого я знаю.

Что-то сломалось в ней от этих слов. Юзуха тихо всхлипнула раз, другой, не в силах остановить рвущиеся из нее звуки, раздирающие ее грудную клетку. Когда он мягко потянул ее за руку, она пошла к нему сразу же, не раздумывая, без единой мысли. Пальцы девушки до побеления сжались на плотном флисе его кирпичной толстовки, ее слезы — так много слез — оставляли все увеличивающееся мокрое пятно на ткани на его плече. Она прижималась к нему, рыдая, заглушала эти полные горечи звуки его плечом, его теплом, которого было так много, которое он отдавал ей, ничего не требуя взамен. Руки Мицуи бережно обнимали ее плечи, гладили ее взлохмаченные волосы, он покачивал ее, словно маленького ребенка, и в голове Юзухи пронеслась мысль, что точно так же он, наверное, утешал своих маленьких сестренок. Она не хотела быть еще одной младшей сестренкой для него. Они были одного возраста и уж она-то точно не видела его в роли брата. Но пока он обнимал ее, Юзуха согласна была принять все, что он готов был ей дать. Лишь бы не забирал свое тепло, в котором она так неожиданно нашла свое спасение и убежище.

Юзуха не знала, как долго она плакала. Пальцы ее онемели от силы, с которой она цеплялась за его толстовку. Понемногу всхлипывания сошли на нет, закончились слезы, оставив после себя покрасневшие глаза, влажные щеки и его промокшее плечо. Юзуха чувствовала себя такой благословенно опустошенной, будто эти слезы изгнали из самых недр ее души страшную болезнь, отравлявшую ее разум. Ей было пусто, и хорошо, и свободно. На секунду ей даже показалось, будто знакомая рука с мозолями и пластырем на пальце отвела ее от края той бездны, в которую она со страхом вглядывалась весь прошедший месяц. Как будто она больше была не одна над своей пропастью. Юзуха впервые чувствовала себя защищенной, а Мицуя даже понятия не имел, что причиной этой освобождающей перемены в ней был он.

Он продолжал обнимать ее, прислонившись щекой к ее макушке, и Юзуха готова была провести в этом положении целую вечность. Они сидели какое-то время в тишине. Щека Мицуи сдвинулась, умилительно потерлась несколько раз о ее волосы, будто он хотел зарыться в них лицом.

- Хочешь спать? - прошептал он едва слышно.

Юзуха молча помотала головой, из-за этого движения невольно потершись лицом о его грудь. Его сердце билось сильно и быстро под ее щекой. Ее припухшие глаза болели, словно засыпанные песком, но она давно не чувствовала себя такой живой, такой… пробужденной.

Закончилось тем, что Мицуя включил телевизор на минимальную громкость, и они смотрели диснеевскую Русалочку, укутавшись в один плед на двоих. Юзуха никогда в своей жизни не чувствовала себя так хорошо и чувство признательности распирало ее изнутри, но она не знала, как правильно выразить его.

Наверное, в какой-то момент они оба заснули, потому что она проснулась от вибрации ее телефона на полу. Протянув руку в направлении звука, Юзуха слепо нашарила телефон и открыла его, поморщившись от света с экрана, время на котором показывало без пятнадцати пять утра. Пришло сообщение от Хаккая, что он уже дома, интересуется, где пропадает сестра и горит желанием рассказать ей подробности своего свидания. Видимо, оно прошло как надо, с улыбкой сонно подумала Юзуха.

Ей было очень тепло и уютно, и она далеко не сразу поняла, что буквально лежит сверху на спящем Мицуе, что они оба укрыты его пледом, что ее щека покоится на его груди, где спокойно бьется его сердце, что его пальцы запутаны в ее волосах, словно он гладил ее по голове, прежде чем провалиться в сон. Юзуха не стала сгонять со своих губ поселившуюся на них улыбку. Она немного приподнялась, чтобы видеть его лицо. Во сне он выглядел таким расслабленным. Подбритые посередине брови не сдвигаются к переносице, длинные ресницы почти касаются щек, тонкие губы слегка приоткрыты. Глядя на него, Юзуха внезапно испытала прилив окрашенной благодарностью нежности, и впервые за прошедшие несколько недель не стала душить в себе это чувство. Он очень много сделал для нее. И так ли важно, что послужило причиной для этих чувств, которые наполняли сейчас ее сердце при виде него. Может, не так уж и плохо то, что она все это чувствует сейчас? Ведь это значит, что она жива. И она хотела быть живой, так сильно хотела этого. Хотела иметь право на все те прекрасные, чистые и окрыляющие чувства, которые полагались девушкам ее возраста, и для которых она раньше не считала себя достойной. Он не отвернулся от нее, даже узнав, что она позволила с собой сделать. Это очень много значило для нее.

Прежде, чем храбрость покинула бы ее, Юзуха потянулась к его лицу, замерла на секунду, а затем невесомо тронула его приоткрытые губы своими. Это был даже не совсем поцелуй, просто касание губ, кожи к коже, дыхания к дыханию. Его губы были сухими, теплыми и такими мягкими. Юзуха эгоистично хотела сделать этот поцелуй своим первым, даже если Мицуя об этом не знал. Знакомство с интимной жизнью прошло у Юзухи совсем не в том порядке, как это обычно происходит. Мацумото украл ее девственность, но ему не было дела до ее губ или поцелуев, и Юзуха была благодарна вселенной за это. Потому что так у нее еще оставалось что-то невинное, чистое и нетронутое, что она могла подарить Мицуе. Может, ему вовсе и не нужен был этот дар (но ведь он так обнимал ее этой ночью. Так может… может?), но она хотела отдать ему хотя бы это. Всю жизнь она была лишена выбора, кроме этого момента, кроме своего первого поцелуя, и Юзуха выбрала его. И ее душа пела от правильности этого выбора.

Ее губы оторвались от его, и Юзуха замерла на миг, боясь, что разбудила, что сейчас его брови удивленно сойдутся к переносице, а эти мягкие губы шевельнутся, спрашивая, что это вообще такое было. Но Мицуя лишь вздохнул во сне, слегка повернув голову. На его губах осталась ленивая сонная улыбка, которую Юзуха хотела навсегда сохранить в своей памяти. Она решила не бояться своих чувств. И если каким-то чудом окажется, что Такаши разделяет их, то тогда…

Осторожно, чтобы не разбудить, Юзуха сползла с его уютного теплого тела и заботливо укрыла пледом. Отправив на его телефон смс с благодарностью и сообщением о том, что ушла домой, она подумала, и отправила вдогонку еще одно, с предложением прогуляться сегодня вечером. Юзуха не планировала ошарашивать его никакими поспешными признаниями, боясь нарушить установившуюся между ними близость. Для начала она хотела просто побыть с ним, поговорить с ним о пустяках, узнать больше о том, каким был Мицуя Такаши — старший брат, сын, глава швейного клуба и капитан второго отряда Тосвы, а не Мицуя Такаши — лучший друг ее младшего братишки.

Бесшумно собрав свои вещи, Юзуха бросила на него последний взгляд и тихо вышла в холод еще темного зимнего утра. Ей было спокойно и почти легко. Через несколько минут она будет дома, из вредности растолкает Хаккая, который как пить дать уже завалился дрыхнуть, и заставит его рассказать о свидании в самых мучительных подробностях. Потом приготовит им обоим завтрак, выспится, и, если Мицуя ответит согласием, то вечером она снова увидит его.