Вне Объектива (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 51

У меня не шевелятся даже мышцы.

— Я ненавижу его! — кричит она, набрасываясь и ударяя рукой по моей груди. В мгновение ока наши тела сталкиваются. Я тяну ее к себе на колени. Чарли сжимает мою рубашку в крепкие кулаки и бьется об меня, кричит, позволяя слезам прорваться сквозь нее. В ней так много боли. Я знаю, каково это - взрываться изнутри. Чарли толкает меня, шлепает по рукам, груди, щеке. Однако ее удары ощущаются как прекрасные ласки; это означает, что она открывается и позволяет демонам увидеть дневной свет. Она наконец-то смотрит в лицо прошлому.

— Он бросил меня! — снова кричит Чарли, прежде чем разразиться беззвучными рыданиями.

И часами мы сидим так, качаясь.

Джуд ни разу не отходил от меня прошлой ночью. Не думала, что он придет; я не позволяла себе по-настоящему желать его присутствия, пока он не постучал в дверь. Когда его громкие крики разорвали тишину в квартире, слезы снова полились рекой. Джуд вернулся; он проигнорировал мое упрямство и не собирался сдаваться там, где так много было других до него.

После того, как он убедился, что я не пострадала физически, Джуд просто лежал рядом со мной, не заставляя меня говорить. Миссис Дженкинс принесла мне чай и суп, а Джуд покормил меня ложкой за ложкой. Я заснула с ним на полу, но очухалась, когда Джуд отнес меня на кровать и обнял. Я позволяю себе впитывать все, что связано с ним. Его пьянящий аромат, нежные слова, желающие прогнать тьму, сильные руки, обнимающие меня, говорящие, что он никогда меня не отпустит.

Я никогда не спала так спокойно, как в его объятиях на этой крошечной двуспальной кровати.

Но Джуд ушел десять минут назад, и я использовала эти минуты, чтобы оценить полный беспорядок в квартире. Надеюсь, вся акриловая краска сойдет с деревянного пола, иначе я буду должна миссис Дженкинс целое состояние.

Я думала, что не смогу смотреть на полотна при свете дня, как будто темную тайну лучше хранить ночью. Но я не закрываю глаза. Я лежала в постели, переводя взгляд с одного на другого, рассматривая их под искаженными углами моего горизонтального положения. Они действительно завораживающие, но такие великолепные. Понятия не имею, что буду с ними делать.

Внезапно дверь с грохотом распахивается.

— Встань и посмотри на них! — командует Джуд, врываясь в комнату точно так же, как ворвался в мою жизнь: быстро и без приглашения.

Я откидываюсь на подушку.

— Что? Зачем? — спрашиваю я, когда Джуд пересекает комнату и ставит два рогалика и две маленькие чашки кофе на тумбочку у кровати.

— Вставай и одевайся, — требует он, наклоняясь и целуя меня в волосы. Его рука гладит меня по щеке, и я смотрю в его серьезные голубые глаза. Он тот, о ком я всегда мечтала. Мечта, которой я никак не могу обладать.

— Джуд... Не знаю. Думаю, я хочу...

— Чарли. Я вытащу тебя из этой комнаты или ты пойдешь добровольно. Зависит от тебя. — Он встает в хищную позу, упирая руки в бока в темно-зеленой футболке, которая обтягивает плечи, и серых брюках. Джуд вздергивает бровью так, будто приветствует вызов вытащить меня из постели.

Я стону и выползаю из-под теплых одеял, чтобы накинуть какую-нибудь одежду.

— Есть рогалик. С кунжутом или черникой?

— Кто ест рогалики с кунжутом? — Я дразняще смотрю через плечо, натягивая джинсы.

— Много людей. — Джуд улыбается, наклоняясь, чтобы поцеловать меня сильными, нежными губами. Я выгибаю шею, чтобы поцеловать его в ответ. Такое естественное чувство - открыться ему, и я устала бороться с этим.

— Черничный, пожалуйста. — Я задумчиво улыбаюсь.

Теперь, когда он здесь, я просто сгораю от голода.

— Я еще взял немного сливочного сыра, — предлагает Джуд с довольным вздохом.

Мы не вышли из шторма, скорее, мы находимся в спокойном эпицентре урагана. У нас с Джудом не было искренней дискуссии о том, как сильно мы скучали друг по другу; это показано во всех наших действиях. Когда я обнимала его каждым сантиметр прошлой ночью, я принесла ему все извинения, на которые была способна. Я не знаю, куда мы пойдем дальше, но мы вместе. Это и так ясно.

После того, как я надеваю платье-свитер, кашемировый шарф и теплые ботинки, он выталкивает меня из квартиры и запирает за мной дверь.

Там, на полу рядом с дверью, есть первые подсказки к тому, куда Джуд ведет меня. Дыхание начинает прерываться.

Джуд

Я купил газету «The New York Times» и несколько красных роз в магазине через дорогу, но оставил их все за пределами квартиры, чтобы Чарли не спохватилась слишком рано. Я не знаю, как она отреагирует на то, что мы едем на могилу отца, но знаю, что, несмотря ни на что, я попытаюсь убедить ее пойти. Невозможно знать, как это повлияет на Чарли, но ясно, что за последние четыре года она построила стену вины вокруг сердца. Надеюсь, сегодня Чарли начнет избавляться от этого, чтобы потихоньку впускать мою любовь.

В тот момент, когда ее взгляд падает на содержимое за дверью, Чарли выпрямляется, а кофе останавливается на полпути ко рту. Она задумчиво хмурит брови, а затем медленно переводит взгляд с газеты на меня.

— Ты знаешь адрес кладбища, Чарли? — спокойно спрашиваю я, пытаясь оценить ее реакцию. Ее язык скользит по краю нижней губы, пока изучает меня, пытаясь прочесть между строк.

— Да, — просто отвечает Чарли. Пластиковая обертка вокруг ее рогалика сминается, когда она пытается засунуть его подмышку. Свободной рукой она наклоняется, чтобы схватить свежие розы. Их аромат разносится по воздуху, и кончики Чарли губ слегка приподнимаются.

— Давай я возьму твой кофе, чтобы ты могла взять газету, — предлагаю я, уже протягивая руку за ее напитком.

Мы не произносим ни слова во время поездки на такси, но ее дрожащая рука время от времени сжимает мою, убеждая меня в моем решении. Чарли осматривает дорогу, пока осенние листья кружатся по асфальту, как крошечные торнадо. Ее взгляд останавливается на людях, мимо которых мы проезжаем. Она следит за их движениями, пока они не скрываются из виду, будто их маленькое камео стоят затраченных усилий. Я не думаю, что это когда-нибудь изменится; Чарли всегда будет зажата между двумя мирами, мечтая наяву и вдумчиво наблюдая, как жизнь движется вокруг нее. Внутренний инстинкт подсказывает ей не участвовать, но опять же, в течение последних четырех лет я тоже не участвовал.

Когда мы проходим через сложные кованые железные ворота кладбища, я внезапно жалею, что не привез ее весной. Осень не была добра к территории кладбища. Трава умирает, и большая часть листьев опадает с деревьев, оставляя их призрачными и голыми. Довольно мрачное зрелище, и так как мы пришли рано, других посетителей не прибыло. Кладбище тихое и совершенно пустое, как будто даже покоящиеся воспоминания еще не проснулись.

— Я знаю, где находится участок. Я несколько раз заглядывала через Интернет. У них есть карта всех участков, но я никогда не заходила так далеко, — бормочет Чарли, когда такси начинает замедляться, останавливаясь рядом с первой секцией могил.

— Все хорошо. — Я сжимаю ее руку. — Мы найдем ее.

С последней робкой улыбкой мы выпрыгиваем из такси. У меня в заднем кармане пачка салфеток и молчаливая мольба о том, что ради Чарли я поступаю правильно. Я держу газету, она сжимает красные розы, и мы соединяем наши свободные руки, ступая на пустынный пейзаж в поисках покоя Чарли.

Время от времени появляются надгробия. Золотые и малиновые листья покрывают большинство из них, но мы не наклоняемся, чтобы очистить их, пока не доберемся до участка, где, как она знает, похоронен отец. Там мы начинаем тщательно очищать каждый камень, читаем название и двигаемся дальше.

— Как ты думаешь, у него статуя или что-нибудь в этом роде? — спрашиваю я, пытаясь сузить круг наших поисков.