Поцелуй по-эльфийски (СИ) - Журавлева Юлия - Страница 20

А потом, открыв глаза, посмотрела в темное окно и невольно поймала себя на мысли, что мы с эльфом смотримся, как настоящая парочка.

Очень интересная парочка, надо признать. Темноволосая девушка с теплым оттенком кожи и карими глазами, в светлой одежде – я не любила темные цвета, мне хватало их в академической форме. И беловолосый эльф с голубоватым цветом лица, слегка тронутого румянцем после мороза, глазами всех оттенков малахита, меняющихся от его настроения, зато полностью в черной одежде.

Как хорошо, что мы купили ему много вещей. Кажется, темных среди них почти не было.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, – попросила я Дьеналя. – Как прошло твое детство, я уже примерно поняла. А что дальше? Кстати! А сколько тебе лет?

– Мне тридцать шесть, – сразу ответил на последний вопрос Дьен, а у меня брови поползли вверх, пока я не вспомнила, что у эльфов, в силу долгожительства, и взросление происходит медленнее. Так что мы, считай, ровесники.

– И чем ты занимался последние десять? – до этого у эльфов совсем детство.

– Я тренировался у корней Древа, готовясь стать его хранителем, – и это не совсем тот ответ, который мне бы хотелось услышать.

– А что-то кроме? Друзья? Может, девушка?

Сказала и замерла. А если у Дьеналя имелась возлюбленная? Понятно, что он не собирался жениться, но это не значит, что он не мог быть влюблен…

– У меня не было девушки, – улыбка чуть тронула тонкие губы. – Друзья… я бы назвал их другими претендентами на звание хранителей. Поэтому мы больше соревновались между собой, чем дружили.

Ни друзей, ни девушки, значит. И, судя по его отцу, в семье тоже все было не просто, раз он даже свою заводить не стремился. Возможно, не так уж плохо, что он проведет этот год со мной и посмотрит на жизнь с другой стороны? Вдруг тогда и не станет жалеть, что свернул со своего пути хранителя? Найдет себе нормальную эльфийскую девушку, женится на ней…

От последних мыслей стало как-то грустно. С молчаливым Дьеном было удивительно комфортно. Правда, хотелось его хоть немного разговорить.

– Дьеналь, а расскажи мне про Древо? Какое оно?

И тут эльф впервые по-настоящему улыбнулся.

***

Дьеналь на секунду прикрыл глаза, вспоминая Древо. Тот, кто увидел его хоть раз, никогда не забудет. Оно огромно, поистине величественно и монументально, древнейшее в их мире. А еще оно разное, с разными ветками, на которых растут разные листья. На одной светлой ветке с шершавой корой могут расти длинные узкие листочки, а на другой – темной и гладкой – маленькие и круглые. А уж когда оно цветет всеми цветами от белого до почти черного… но это невозможно описать словами, как и передать весь восторг, охватывающий любого, кто имеет возможность приблизиться к нему.

По преданию, все живое началось оттуда. В Древе есть признаки всех растений. А когда их мир расцвел и зазеленел, появились первые животные, а затем эльфы и люди.

Дьен на мгновение подумал, что было бы здорово – показать Древо Виолетте. Ей бы точно понравилось, особенно в период цветения. Возможно, когда-нибудь он сможет привести свою жену к Древу за благословением.

Он попытался рассказать, но если на эльфийском существовало множество слов, созданных специально для описания Древа и не использующихся ни для чего больше, разве что в метафорах, то человеческий всеобщий оказался слишком скуден. А может, Дьеналь знал его недостаточно. Он корил себя за косноязычие, как никогда. Почему-то ему было важно, чтобы девушка его поняла.

Но она слушала, затаив дыхание, спрашивала про аромат цветов, про плоды, которые вырастают на древе, интересовалась, не пытался ли кто-то вырастить из их семян нечто подобное. На что Дьен только рассмеялся, искренне и весело. Ни у одного эльфа и мысли бы не возникло выращивать новое Древо, и да, из семян получаются обычные деревья с одинаковыми ветвями.

– А слезы? Ты когда-нибудь видел их? – она, закусив губу, ждала ответа.

– Нет, – покачал головой Дьеналь. – Я не видел. Но хранители нужны именно в период плача Древа, тогда оно по-настоящему уязвимо. Пусть эльфы и поклоняются ему, но у многих, несмотря на жестокие наказания, есть те, ради кого стоит рискнуть и попытаться незаконно добыть слезы.

– А как их вообще распределяют? Или их можно купить?

– Слезы не продаются, – резче, чем следовало, ответил Дьен, но потом вспомнил, что перед ним человек, а у них весьма развиты именно товарно-денежные отношения. – Их дают самым уважаемым семьям или дарят за какой-то выдающийся вклад в развитие нашего народа. Потом пузырек, как реликвию, передают из поколения в поколение. Слезы столетиями не теряют своих свойств, напротив, становятся лишь сильнее.

– Удивительно, – Виолетта выглядела действительно пораженной. – Сложно поверить, что в нашем мире существует подобное чудо.

Дьеналь улыбнулся, кажется, ему все же удалось донести хотя бы частичку своего восторга. И не только своего. Каждый эльф хотя бы раз в жизни обязан побывать у Древа и помолиться ему. А еще завязать ленточку на одной из ветвей.

– Ели, которые люди наряжают в свой Новый год, – это маленькие символы Древа. Когда-то мы все поклонялись ему, но после твой народ предпочел других богов. И все же кое-какие отголоски остались. Например, наряженное дерево, – Дьен посмотрел в окно, за которым с трудом, но угадывалась в темноте небольшая елочка на улице, щедро украшенная блестящей мишурой.

– Прости, – Дьеналь удивленно повернулся к извиняющейся за что-то девушке. – Я знаю, что поломала все твои планы…

Она опустила взгляд, в котором мелькнули слезы. А ведь сам Дьен только сегодня подумал, что, кроме Древа, в мире множество чудес. Взять хотя бы те конфеты в красивой золотистой обертке…

– Виолетта, – позвал он ее. – Эльфы верят, что нас ведет Древо-судьба. И каждая его ветвь – это жизнь одного из его детей. И если моя судьба не стать хранителем, но быть рядом с тобой, то я не хочу ей сопротивляться.

И, набравшись решимости, накрыл ладонь девушки своей, поймав ее изумленный взгляд.

– Нам, наверное, пора, – постаравшись улыбнуться, проговорила Лета. И осторожно вытащила руку.

Ну что ж, хотя бы не сразу убрала. И он попытался. Возможно, чуть позже попытается вновь.

Потому что если Дьеналь и усвоил что-то за годы подготовки к пути хранителя, так это то, что от судьбы нельзя убежать. И он теперь был твердо уверен, что его судьба нашлась здесь, в человеческом городе, где много домов, но мало деревьев. Зато есть красивый снег, скользкий лед и вкусные сладости. А еще прекрасная девушка с глазами цвета шоколада.

Небольшие зимние каникулы подходили к концу, и едва ли не впервые мне было настолько жаль, что придется возвращаться к учебе. Ведь это означало, что мы меньше времени станем проводить с Дьеналем. А проводить с ним время мне нравилось все больше.

Мы каждый день ходили на каток, выбирались туда пораньше, когда людей почти нет, и катались в свое удовольствие. И я с некоторой завистью отмечала, что с каждым разом получается у Дьена все лучше. В целом, мы начали кататься с ним примерно на одном уровне. Только я всю жизнь стояла на коньках каждую зиму, а он освоил все за несколько дней.

На мои расспросы, все ли эльфы столь ловкие и умелые, Дьеналь каждый раз уклончиво отвечал, что эльфы разные и склонности у них тоже к разному. У него, оказывается, неплохо получается кататься.

– Все потому, что ты отличная наставница, и мне нравится, – сказал он, глядя мне в глаза, как-то странно расставив паузы и по-эльфийски чуть растягивая слова. Фраза прозвучала… двусмысленно.

– Я рада, что у тебя получается, – потупившись, ответила я.

В последнее время мне стало сложно выдерживать малахитовый взгляд. В его бездонной глубине таилось нечто такое, что одновременно притягивало и пугало. Пугало оттого, что я не могла, не имела права к нему привязываться и испытывать чувства, которые против воли зарождались и с каждым днем все крепли. Я дала клятву, я пошла на это ради отца, о чем не стоит забывать. Но и помнить все время не получалось. Ни когда я держала его за руку, скользя по льду и видя, как он чутко подстраивается под мои движения, ловя каждый шаг. Ни когда мы сидели в полюбившейся кафешке с горячим шоколадом после, иногда молча, но все чаще обсуждая что-то. Дьен ведь тоже маг, и точек соприкосновения у нас, на самом-то деле, хватало. А еще он буквально проглатывал принесенные мною книги, читая их по ночам, и поскольку мне они тоже были знакомы, нам всегда находилось, о чем поговорить.