Лейла. Шанс за шанс (СИ) - Цвик Катерина Александровна - Страница 9

— Пошли. — Вдруг мне на ум пришла мысль, которая формировалась в голове уже несколько дней. — Отец, а давай откроем кофейню?

— Кофе… что? — переспросил отец.

— Кофейню. — С самым невинным видом повторила я. — Это что-то вроде гостиного двора, только мы будем подавать безалкогольные напитки: чай, кофе, компоты и сладости к ним.

— Какая странная у тебя родилась идея, сердечко… — Нахмурился отец, не зная, как реагировать на мое предложение.

— И вовсе не странная! Отец, ты же сам говорил, что наш городок скоро сильно разрастется… — И толкнула ему речь о женщинах, которым в эти гостиные дворы ходу нет, и о набиравшем популярность кофе, и о мужчинах и гостях города, которые захотят приобщиться к новому напитку или же просто побывать в экзотическом заведении. В общем, аргументов было много, однако отец объяснил, почему моя затея не может получиться:

— Лейла, все, что ты говоришь — очень интересно и необычно. Но ты ведь прекрасно знаешь, что Эльмирантия — это не Фаргоция или Тализия. И мужчины с женщинами принимают пищу отдельно, нарушая, как мы, подобные правила лишь в кругу семьи.

На несколько секунд я была дезориентирована, но быстро нашла выход:

— А мы сделаем два зала! И будем торговать сладостями на заказ. Вот!

— Но…

— Отец, не говори сразу «нет». Просто обдумай мое предложение. К тому же я знаю множество рецептов, которых нет ни у кого! Поверь, наша кофейня еще прогремит на все побережье, причем не только нашего материка! — Я настолько размечталась и по ходу повествования настроила в голове столько воздушных замков, что смех отца стал полной неожиданностью.

— Лейла, сердечко мое! — Наконец, отсмеявшись, проговорил он. — Не обижайся, просто я впервые видел тебя такой воодушевленной, боевой и… смешной.

Я тут же скуксилась. Похоже, весь мой замысел с кофейней пропадет втуне. А ведь какая идея! Я почти уверена, что все получилось бы, да и по реакции отца видно, что здесь до такого еще никто не додумался. Эх! Будь я хотя бы лет на пять старше… А лучше на десять.

— Сердечко, ты что, расстроилась? Ну я же не сказал «нет».

Я с надеждой посмотрела ему в глаза:

— Правда?

— Обещаю подумать. — Кивнул он головой и чмокнул меня в нос, ссаживая на землю. — А теперь беги к матери и скажи, чтобы накрывала на стол, а то я голоден, как стая волков!

Остаток вечера и весь завтрашний день пролетели в приготовлениях к отъезду.

И уже через день мы с мамой и Мамуком стояли на пристани и махали отцу руками, провожая в путешествие.

— Противный старикашка! — бубнила я себе под нос, стоя высоко в ветвях яблони и озираясь вокруг в попытке запрятаться как можно глубже.

Наконец, нашла ветку поудобнее и, скуксившись, присела. Настроение было препаршивейшее, поэтому, углядев рядышком наливное яблочко, сорвала и даже не обтерев вгрызлась в ароматный бочок. Я была зла, нет, скорее, не зла, а возмущена до глубины души и обижена. И причиной всему — мой новый учитель профессор Тимуран. А как поначалу я ему радовалась!

Отец, как и планировалось, вернулся ровно через полтора месяца и, кроме всего прочего, привез мне учителя. Им оказался маленький сухонький старичок, сморщенный не хуже магистра Йоды и даже чем-то на него похожий. Даже уши у него были почти такие же большие, разве что не такие лопоухие, и имелась довольно длинная, но не сильно густая бородка. Когда отец сошел с корабля, мы с Мамуком уже ожидали его на пристани. За ним следом семенил этот самый магистр Йода. И после теплых обнимашек отец представил нас друг другу. Стоит отметить, что по отношению к детям в данных краях это совершенно необязательно, но, видимо, отец хотел показать, что выполнил мою просьбу.

— Вот дети, знакомьтесь, это ваш будущий учитель профессор Тимуран-аха6. Он окончил Тализийский университет, много лет преподавал там, потом судьба занесла его в Туранию, где он некоторое время был учителем одной весьма знатной особы, но после небольшого недоразумения попал в немилость и благодаря весьма неприятному стечению обстоятельств стал… — Тут отец замялся, а я разглядела на шее у старичка говорящий сам за себя ошейник и, не задумываясь, ляпнула:

— И стал рабом.

— Маленькая анна очень наблюдательна, а ее отец весьма говорлив. — С милой, как ему казалось, улыбкой скрипуче проговорил старичок. Но самое интересное, отец и не думал его одергивать, наоборот, как-то смутился, что ли. А потому закончил суетливо и скомкано:

— В любом случае, профессор будет тем, кто займется вашим образованием. Прошу Тимуран-аха, нас ждет возок. — И указал старичку на выход из зоны порта. — Сакол-аха, проследи за разгрузкой и оформлением документов. — Спохватившись, выкрикнул он своему боцману.

Каким бы маленьким и провинциальным наш городок не был, а имел нечто вроде погранпункта, где нужно было зарегистрироваться.

Когда мы приехали домой, отец так же церемонно, как и нам, представил старичка жене и проводил в дом, где пообещал в ближайшее время освободить ему приемлемый для жизни угол (все же наш домик был слишком мал, чтобы без подготовки принять даже одного гостя), а чуть позже выделить свою комнату в новом доме. В общем, у меня сложилось стойкое ощущение, что или отец очень уважает этого старичка, несмотря на рабский ошейник, или этот профессор такой же раб, как я кальмар. И, судя по поведению этого самого профессора, второй вывод гораздо ближе к истине, хотя и первый не лишен основания. Тогда становился очень актуальным вопрос: что же он здесь делает на самом деле? Однако, похоже, мне нескоро удастся узнать на него ответ. В том, что я все же раскрою эту тайну, я не сомневалась.

Ночью, уже после того, как мама уложила нас с Мамуком спать, я снова прокралась к комнате родителей и, отодвинув занавесь, прислушалась. Некоторое время они обсуждали домашние дела и события, которые произошли дома за время отъезда отца. Но вскоре беседа свернула в интересовавшее мне русло.

— …Ратмир, я, конечно, тоже уважаю старость, но ты сегодня очень странно себя вел с этим человеком. К чему все это? К тому же он раб. А это заявление, будто он будет учить обоих наших детей — какая-то ерунда! Ну, ладно Мамук, но Лейла?! — Сбивчивый и недовольный тон Малики выдавали ее непонимание и возмущение.

— Малика, не части! — немного раздраженно ответил отец. — На все твои вопросы есть вполне рациональные ответы. Насчет старика могу сказать одно: ты должна относиться к нему почтительно и предупредительно, на людях играй роль хозяйки, но в доме он для тебя старший член семьи. Поняла?.. — Строго и требовательно говорил отец, что было не очень на него похоже.

Он редко разговаривал с женой в таком тоне. И это могло означать лишь одно: то, что он сказал, должно быть выполнено без каких-либо вопросов. Мама притихла и по спокойному тону отца, который продолжил отвечать на ее вопросы, я поняла, что она как минимум согласно кивнула.

— …А что касается Лейлы, то я привез учителя по большей части только ради нее.

— Как? — вырвалось у мамы.

— Помнишь, незадолго до отъезда мы с тобой говорили о том, что она довольно необычный ребенок и скоро это будет все больше бросаться в глаза? Так пусть лучше это списывают на мои чудачества — ведь это я привез ей заморского учителя, который ее всему этому необычному как будто и научил.

Несколько минут в комнате стояла тишина, видимо, Малика переваривала папино высказывание. Наконец, она ответила:

— Ратмир, ты такой умный! Иногда я кажусь себе рядом с тобой такой глупой! И только и могу, что удивляться, как ты вообще взял меня в жены… — Она захлюпала носом и заплакала. Я уже собралась уходить, когда мама вдруг резко перестала всхлипывать и очень серьезно спросила: — Ратмир, а этот старик… — она замялась, подбирая слова. — Он не ославит нашу девочку? Не пойдет болтать о ее необычности по всем углам?