Там, за гранью - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 16

• Предыдущая
• 16/52
• Следующая

– Да, – несколько озадаченно подтвердил Монро-Альфа: в том, что повысилась производительность цивилизации не было ничего удивительного – обычный, рутинный процесс; странным явилось бы обратное.

– Полагаю, существует и нераспределенный избыток?

– Конечно. Он есть всегда.

Основная повседневная деятельность Совета экономической политики в том и заключалась, чтобы изыскивать способы распределения все новых и новых денежных сумм, обязанных своим происхождением непрерывно возрастающей продуктивности капиталовложений. Проще всего было прямо выплачивать свободные от задолженности деньги гражданам или же косвенно – в виде дотаций и субсидированного снижения розничных цен. Второй из этих способов облегчал непринудительный контроль над инфляцией, тогда как первый увеличивал заработную плату, уменьшая при этом стимул к труду. Оба метода помогали обеспечивать приобретение и потребление произведенных товаров, способствуя тем самым сбалансированности счетов каждого бизнесмена полушария.

Однако человек – животное трудящееся и трудолюбивое, причем работа его адски продуктивна. Даже если всучить ему жирные ежемесячные дивиденды, чтобы с помощью такого подкупа заставить держаться подальше от рынка рабочей силы, весьма вероятно, что в свободное время он соорудит какую-нибудь штуковину, способную заменить человека и в очередной раз увеличить производительность труда.

Мало кто обладает достаточно развитым воображением и подходящим темпераментом для того, чтобы проводить жизнь в праздности. Людьми овладевает трудовой зуд. Поэтому плановикам было необходимо все время отыскивать новые и новые пути распределения покупательной способности через заработную плату таким образом, чтобы оплаченный труд не увеличивал потока потребительских товаров. И даже непроизводительным общественным работам поставлен если не теоретический, то практический предел. Разумеется, один из самых очевидных путей расходования средств – субсидирование научных исследований, однако это лишь отдаляет кризис, поскольку все эти изыскания, какими бы отвлеченными и бесполезными они ни казались, обладают досадной привычкой рано или поздно многократно окупаться, вновь резко увеличивая производительные силы общества.

– …избыток, – продолжал тем временем Торгсен. – Решено уже, как его распределять?

– Насколько мне известно, не до конца, – ответил Монро-Альфа. – Видите ли, я ведь только вычислитель, а не Планировщик…

– Да, я знаю. Но вы к ним гораздо ближе меня. А мне хотелось бы, чтобы Совет экономической политики субсидировал небольшой проект, который у меня на уме. Если вы готовы меня выслушать, я расскажу о нем поподробнее – и, надеюсь, заручусь вашей поддержкой.

– А почему бы вам не обратиться непосредственно в Совет? – поинтересовался Монро-Альфа. – При решении подобных вопросов у меня нет права голоса.

– Пусть так. Зато вы знаете в Совете все ходы и выходы, а я нет. К тому же я полагаю, вы сможете по достоинству оценить красоту проекта, хотя он, к сожалению, довольно дорог и совершенно бесполезен.

– Это как раз не помеха.

– Да? А я думал, что всякий проект должен быть полезен…

– Отнюдь нет. Он должен быть осмысленным и в конечном счете служить благу всего населения. Но в экономическом плане ему совершенно не обязательно быть целесообразным.

– Хм-м… Боюсь, мой проект трудно будет счесть «идущим на благо»…

– И это не обязательно послужит препятствием. «Благо» – понятие растяжимое. Но в чем суть проекта?

Прежде чем ответить, Торгсен какое-то мгновение колебался.

– Вы видели баллистический планетарий в Буэнос-Айресе?

– Нет, хотя, конечно, знаю о нем.

– Он великолепен! Подумайте только – машина, способная вычислить положение любого тела в Солнечной системе на любой момент прошлого, настоящего или будущего – и выдать результат с точностью до седьмого знака.

– Действительно, прекрасно, – согласился МонроАльфа, – хотя, в сущности, это элементарная задача.

Так оно и было – для него. Для человека, постоянно имеющего дело со сводящими с ума блуждающими переменными социо-экономических проблем, где непредсказуемая прихоть моды способна сокрушить любой, даже самым тщательным образом составленный прогноз, эта задача, в которую вовлечены центральная звезда, девять планет, две дюжины их спутников да несколько сот главных астероидов, движущихся в соответствии с едиными, неизменными законами, не могла не являться элементарной. Возможно, с чисто технической точки зрения организовать все это было и не просто, но особых затрат интеллекта не требовало.

– Элементарно! – Торгсен казался чуть ли не обиженным. – Ну хорошо, пусть будет по-вашему. Но что вы скажете о машине, способной делать то же самое для всей физической Вселенной?

– Что? Я назвал бы эту идею фантастической.

– Сегодня так оно и есть. Но предположим, мы решим ограничиться нашей Галактикой?

– Все еще фантастично. Переменных здесь будет порядка десяти в тридцатой, не так ли?

– Верно, однако почему бы и нет? Было бы только достаточно времени – и денег, разумеется. Я предлагаю следующее, – голос Торгсена зазвучал очень серьезно. – Можно начать с нескольких тысяч масс, для которых нам известны точные значения векторов скоростей. На первом этапе мы ограничимся прямолинейным движением. Располагая станциями на Нептуне, Плутоне и Титане, мы сможем немедленно заняться проверкой. Впоследствии, когда работа машины будет выверена, мы сможем добавить к этому своего рода эмпирическую обработку краевого эффекта – я имею в виду пределы нашего поля, форма которого будет приближаться к сплюснутому эллипсоиду.

– Двойная сплюснутость, не так ли – включая параллакс, обусловленный нашим собственным звездным дрейфом?

– Да-да, это очень важно.

– И, полагаю, вы учтете солнечный регресс?

– А?

– По-моему, это самоочевидно. Ведь вы будете описывать звезды? А скорость преобразования водорода в гелий в каждом теле, безусловно, является ключевой характеристикой.

– Ну, дорогой, вы меня здорово обогнали. Я думал лишь об основных баллистических характеристиках.

– Зачем же ограничиваться этим? Почему бы, строя структурные аналоги, не приблизить их к действительности, насколько возможно?

– Конечно, конечно. Вы правы. Просто я не был столь самоуверен. Я соглашался на меньшее. Но скажите, как по-вашему, пойдет на это Совет?

– Почему бы и нет? Это осмысленно, будет стоить очень дорого, осуществление растянется на многие годы – и к тому же вряд ли принесет когда-нибудь экономические выгоды. Я бы сказал, это идеально скроено для получения субсидий.

– Рад это слышать.

Они договорились о встрече на следующий день.

Как только позволили правила приличия, Монро-Альфа извинился перед Торгсеном и вернулся туда, где видел девушку в последний раз. Но, увы, ее там уже не было. Клиффорд больше часа потратил на поиски и пришел к выводу, что девушка либо покинула прием, либо очень искусно скрывается от него. Ее не было в плавательном бассейне – если она не обладает способностью оставаться под водой больше десяти минут. Ее не было ни в одной из доступных комнат – Монро-Альфа совершенно бессознательно рисковал жизнью, с недопустимой тщательностью обыскивая все углы.

По пути домой он совсем уже было собрался рассказать о случившемся Хэйзел, однако не смог подобрать слов. В самом деле, о чем было рассказывать? Ну, встретил привлекательную девушку и по обычной своей неуклюжести умудрился подставить ей подножку. Что с того? Он даже не узнал, как ее зовут. Да и вообще, ему не казалось, что сейчас самое подходящее время говорить с Хэйзел о других женщинах. Добрая, славная Хэйзел… Она обратила внимание на задумчивость Монро-Альфы, явно не похожую на обычную мрачность.

– Доволен, Клиффорд?

– Кажется, да. Точно – да.

– Встретил интересных девушек?

– Что? А, да. Нескольких.

– Вот и хорошо.

– Послушай, Хэйзел, ты ведь не собираешься всерьез заниматься всей этой дуростью с разводом?

• Предыдущая
• 16/52
• Следующая