Записки легионера Абрамова (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич - Страница 1

"Сборы наши продолжались не слишком долго, и к исходу второго дня мы погрузились в вагоны. Мы – это сборный батальон Легиона, выделенный в состав отряда панцер-командора Назгулеску. Похоже, начальство легиона сплавило в этот батальон тех кем было недовольно. В частности, нашу роту в полном составе (как обьяснил лейтенант Шапиро – за попытку бунта и невыполнение приказа).

Вместе с нами отправилась часть офицеров и сержантов из числа североамериканских граждан. В частности, с нами едет сержант Ричи, чем мы крайне разочарованы. Даже в отряде Назгулеску нет спасения от этого подонка! Сам Ричи, к слову, этим вояжем весьма недоволен, и по словам Шапиро, ходил на рапорт в штаб батальона, а затем в штаб Легиона, и просился оставить его в Кэмп-Джексоне, переведя в другую роту, но успеха не имел. Похоже, майор Скотт всерьез разозлился на сержанта за сорвавшийся бизнес на неграх.

Едет с нами и лейтенант Гамильтон, временно командующий ротой после ранения капитана Тонберга. Для него это вроде как повышение, из субалтернов в ротные командиры, а с другой, тоже знак немилости (ведь "бунт" в роте случился под его командованием). Похоже, и тут майор Скотт постарался, изящно убрав из Кэмп-Джексона проблемного подчинённого. Во всяком случае, лицо лейтенанта особо довольным не выглядит. Из североамериканцев с нами также едут капралы (должен же кто то присматривать за легионерами в пути, как пояснил Шапиро). Зато пулемётчики, связисты и прочие, остались в лагере. Впрочем, они и не относятся к нашей роте, их команды напрямую подчинены батальону, нам их только придавали приказом сверху. Шапиро сообщил, что в отряде Назгулеску нам придадут других.

Сам Шапиро, к слову, тоже едет с нами, он перевелся в адъютанты нашего сборного батальона. На вопрос: зачем ему это понадобилось, Шапиро напомнил, что хочет отличиться, для будущей политической карьеры, ведь за ту историю с неграми он не получил не то что медали, а даже нашивки за ранение, негры же не считаются в САСШ воюющей стороной.

Ну а в отряде Назгулеску это можно сделать быстрее чем в любом другом месте, судя по прославившим командора делам в Кингстоне и Веракрусе. С этим не поспоришь, слава и правда громкая, хотя, в последнем случае крайне сомнительная.

Между прочим, командовать нашим батальоном поставили майора О'Даффи, крепкого невысокого рыжего живчика, на вид типичного ирландца, каким он, впрочем, и является. Даже Шапиро толком не знает, что он не поделил с начальством, устроившие это назначение. Хотя, по его словам, майор уже успел повоевать на полуострове Олимпия.

Самое странное, что вместе с нами едет командир легиона полковник Джексон, в качестве некоего "куратора-наблюдателя". Что это такое, никто понять не может, хотя, Шапиро предположил, что полковник просто хочет примазаться к славе очередной победы Назгулеску (он там тоже был!). Ну а в случае неудачи, его дело будет сторона, он только наблюдал. Как то все это дурно пахнет. Впрочем, после того что Шапиро рассказал о том, что полковник представляет собой на самом деле, я не удивлен…

Поездка проходила так же как первая, из Нью-Иорка в Чарльстон, то есть без особых происшествий. Правда, ходили слухи (подтвержденные и газетами), что британские дирижабли бомбят узловые станции. Но мы этого не видели, хотя, ближе к Великим Озерам, следы разрушений попадались.

Наконец мы добрались до Рочестера, на берегу озера Онтарио, где высадились из поезда, или, как говорят военные, эшелона, и пешим порядком дотопали до находящегося в полутора десятках верст западнее города, военного лагеря под названием Ист-Пойнт. Прочитав табличку с названием, Шапиро хмыкнул, заметив что у командора Назгулеску явно есть чувство юмора.

В лагере нас встречал сам панцер-командор Назгулеску, рослый, плотный человек цыганистого вида, говоривший на хорошем русском языке, хоть и с акцентом. Он поздравил нас с высокой честью – влиться в славные ряды Американской Революционной Флотилии, хоть и временно, но при этом заметил, что как солдаты мы никто. Забегая вперёд скажу, что подавляющее большинство наших, после трёх месяцев службы в Легионе и даже участия в боях с неграми, такой отзыв знаменитого анархиста сильно разочаровал в нем, слова Назгулеску сочли проявлением высокомерия. Правда, мало кто, обидевшись на его первые слова, услышал конец фразы: "И только бой покажет, достойны ли вы стать гражданами". Но я и в гимназии на уроках и в университете на лекциях, привык внимательно слушать, а потому расслышал эти слова, мне они показались убедительными. В самом деле, практика – критерий истины, меня этому учили с детских лет.

Затем командор представил нам нового уполномоченного по правам солдат, некоего Джорджа Смита, а также представительницу Комитета солдатских матерей, миссис Рэчел Рабинович.

Первый был блондин среднего роста, из тех о ком говорят "неладно скроен, но крепко сшит", с простоватым лицом и каким-то наивно-вопросительным взглядом голубых глаз. Веяло от него чем-то пасторским, что ли… Как позже сообщил Шапиро, который мгновенно завел знакомства в штабе флотилии, я не ошибся. Смит и правда был проповедником в своем родном городе, а также пытался избираться на разные должности, но без особого успеха, вероятно потому, что не блистал большим умом, да и вообще не из тех кто ведёт, а скорее из тех кого ведут. В общем, ни рыба ни мясо. После знакомства с легионным уполномоченным, муниципальным ворюгой, ловчилой и подлецом, я ко всей их братии стал относиться не очень хорошо. Но, как я понял немного позже, Смит оказался человеком добросовестным, честным и старательным, действительно пытавшимся защищать права солдат, в меру своего понимания, хотя и не хватавшим звёзд с неба, мягко говоря.

Куда больше меня заинтересовала представительница Комитета солдатских матерей миссис Рабинович. Нет, не как женщина, хотя, подобно многим дщерям Израиля она недурна собой, стройная, с большими черными глазами, с длинными темными волосами заплетёнными в косу и тонкими чертами лица. Манерой держаться скорее напоминает чопорную англичанку, этакая леди из романов Диккенса. Но все же не в моем вкусе. Насмотрелся я на таких девушек среди подруг моих сестер, которых старшие женщины в нашей семье, называли стервозными, хотя, сами они предпочитали называться "эмансипе".

Нет, я совсем не домостроевец, я всем сердцем поддерживаю равноправие женщин, как и положено современному, прогрессивно мыслящему человеку, придерживаюсь передовых убеждений. Но все же, я считаю, что женщины не должны во всем уподобляться мужчинам, ведь для чего-то природа сотворила их женственными, и именно это в них больше всего нравится.

Вообще, на мой взгляд, эта "солдатская мать" слишком молода для такого звания. Всезнающий Шапиро позже сообщил что ей тридцать пять (хотя выглядит она самое большее на тридцать), разведена, дети умерли в младенчестве, дочь юриста, из суфражисток, и вообще, дама с характером, который успела показать в общении с командором Назгулеску, и даже самим генералом Першингом, героем наступления на Олимпии. Впрочем, по отзывам обитателей Ист-Пойнта, особа эта не вредная, и с нотациями особо не пристает, хотя и не терпит, чтоб выражались в присутствии женщин.

К тому же, она решила участвовать в бою, чтоб доказать что ничем не хуже мужчин, и проходит боевую подготовку с солдатами отряда Назгулеску, переодеваясь для этого в мужскую одежду, само собой. На фоне этой новой Деборы (или Иаили? – черт, уже и не помню, на кого она больше похожа, уроки Закона Божьего благополучно выкинул из головы, едва закончив гимназию) уполномоченный Смит выглядит серой мышкой.

Но возвращаясь к церемонии встречи. Представив этих двоих, панцер-командор Назгулеску затем назначил во все роты и взводы нашего батальона третьих лейтенантов и сержантов из своего отряда (все североамериканцы). Мы это встретили спокойно, так как командиров у нас и правда был явный некомплект. Куда более сильную реакцию вызвало назначение инструкторов, которые должны были подготовить наш батальон приемам боя принятым в отряде Назгулеску. Инструкторы оказались русскими (что никого не взволновало), но при этом ОТСТАВНЫМИ УНТЕРАМИ ЦАРСКИХ ГВАРДЕЙСКИХ ПОЛКОВ!