Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette" - Страница 35

— Ты его адвокат? — спокойно поинтересовался Кингсли.

— Если бы я была адвокатом, то мне бы не требовалось твоё разрешение, — грубо ответила Гермиона. — Думаю, что ты и сам это прекрасно знаешь.

— Ты его родственница? — снова спросил мужчина.

— Нет.

— Может быть, ты представляешь интересы миссис Малфой, а она сама не может навестить сына?

— Нет, — со злостью выплюнула девушка.

— Тогда на каком основании я могу выдать тебе разрешение? — Бруствер с вызовом посмотрел на девушку. — Зачем тебе с ним видеться?

— Я поэтому и пришла к тебе, Кингсли. Ты — Министр, и тебе не нужны никакие причины, чтобы выдать тебе разрешение.

— Зачем тебе встречаться с мистером Малфоем?

— Это моё личное дело, мистер Бруствер, — она сжала руку, чувствуя, как швы натягиваются всё сильнее. — Так что, ты не откажешь старой подруге в такой мелочной просьбе?

— Когда будут весомые причины, тогда и поговорим, — мужчина встал со своего места. — Был рад видеть тебя, Гермиона.

Она до последнего не верила в то, что ей отказали. Ей не отказывали ни в одном кабинете в Департаменте в Америке, даже те, кто видел её в первый раз. Грейнджер шла на встречу с Бруствером с полной уверенностью, что выйдет отсюда с нужным документом, но Кингсли просто отвернулся. Девушка встала с кресла, продолжая сверлить Министра карими глазами, которые потемнели из-за нарастающей внутри злости.

— Прости, Гермиона, — снова заговорил мужчина. — Дружба дружбой, но закон есть закон. Думаю, что ты должна это знать как никто другой.

— Не бывает законов, которые нельзя переписать, мистер Бруствер, — она направилась к двери. — Могу ли я хотя бы попросить, чтобы Гарри не знал о сути нашего разговора?

— Конечно.

— До свидания, господин Министр.

Было бы ложью, если бы она сказала, что хотела встретиться с Малфоем ради Гарри или ради какого-то там прощения. Нет. У неё были свои мотивы и свои планы на эту встречу, и она хотела сделать всё гуманно, но ей просто отказали. Карие глаза девушки потемнели, а рука сжалась в кулак, когда она громко захлопнула тяжёлую дверь за собой. Мимо проходящая женщина даже остановилась на секунду, оценивая разгневанную посетительницу Министра.

Гермиона быстро вышла на улицу и подняла голову к небу, закрывая глаза. Ей нужна была эта встреча, но она даже не представляла, как это будет выглядеть. Она бежала десять лет, чтобы по итогу оказаться в самом начале всей этой истории. Снова суд, снова убийство, но только она не та, которой была тогда. С августа 1998-го так много всего изменилось, что не хватило бы пальцев на обеих руках, чтобы всё перечислить.

Сердце трепыхалось в груди, а дыхание начинало выравниваться. Конечно же, отказ Кингсли не был для неё такой уж неожиданностью. Когда Грейнджер утром собиралась, то знала, что в рукаве имеется второй запасной вариант, к которому она не особо хотела бы прибегать. У её плана «Б» были побочные эффекты, хотя и было то, что могло перекрыть любые неудобства. За свои годы практики в адвокатуре, Гермиона знала, что всегда есть одно условие в любом деле, которое заставляет адвоката улыбнуться, каким бы ни был сложным процесс. Это деньги.

***

— И ты мне не сказала? — Гарри буквально взорвался. — Ты снова это делаешь, Гермиона! Не прошло и дня, как ты снова возвращаешься к тому, с чего мы начинали? Ты же сказала, что принимаешь моё условие?

Парень встал из-за стола и начал нервно расхаживать по кухне, что-то бормоча себе под нос. Рольф сидел рядом, но не решался сказать и слова.

— Я приняла твоё условие, — ответила Грейнджер. — Мне нужно было встретиться с ним, чтобы просто поговорить.

— Нет! — Поттер ударил кулак о столешницу. — Ты просто решила встретиться с Кингсли за моей спиной и договориться о встрече с тем, кого ненавидела десять лет!

— Ты сам мне устроил эту встречу, а я тебе честно рассказала, в чём заключался наш диалог, — она говорила тихо и уверенно. — Тебе так сложно поверить мне?

Но в ответ лишь тишина. Гермиона сглотнула, когда Гарри в ответ на вопрос просто отвернулся. Она ведь должна была понимать, что это будет не легко.

— Да, — наконец-то выдавил парень. — Мне сложно тебе верить, Гермиона. Мне сложно смотреть на тебя и понимать, что ты — убийца. Мне сложно тебя любить, зная, что ты давно не та Гермиона, которую я знал, — он снял очки и всё же повернулся лицом к ней. — Это чертовски сложно, но я сам в этом виноват. Пойми меня, это непросто — признаться самому себе в том, что я просто тихо взращивал в тебе этого монстра, потому что всё время закрывал глаза. Будь на твоём месте кто-то другой, то я бы не задумываясь швырнул этого человека в Азкабан.

— Даже Флёр? — девушка встала из-за стола.

— Даже Флёр, — холодно ответил Гарри. — И даже не смей думать о том, что я был не честен с тобой. Как видно, это у нас обоюдно. Кто бы мне раньше сказал, что наша золотая дружба будет держаться на постоянном вранье и чужой крови.

Она смотрела на него, пока внутри всё горело. Знала ведь, что другой реакции не последует, и могла просто промолчать — могла не рассказывать о том, чего именно хотела от Кингсли, ведь снова соврала. Гермиона рассказала, что просила у Министра, но даже не обмолвилась и словом о своих истинных мотивах. Гарри знает только верхушку всего этого айсберга, но уже начинает тихо ненавидеть ту, которую так долго считал своей лучшей подругой.

— Тогда тебе стоит меня сразу возненавидеть так сильно, как только ты можешь, — девушка наклонила голову. — Каждое моё следующее действие уже предрешено, и похоже, что они тебе не понравятся.

— Не заставляй меня этого делать, Гермиона.

— Ты обещал мне, что будешь всегда рядом, — она впервые за все годы их дружбы воспользовалась его же словами против него. — Ты говорил о том, что никогда не отвернёшься от меня, Гарри Поттер.

Это была та эгоистичная сторона Грейнджер, которую она раньше открыто не показывала ему. Лишь изредка она могла позволить себе какие-то мелкие манипуляции по отношению к лучшему другу, а сейчас вот так обнажала истинную сущность перед парнем, понимая, что это сравни выстрелу в самое сердце.

— Если ты мне лжёшь, то что мне мешает поступать с тобой так же? — он вышел из кухни.

Каждый их разговор приобретал новые оттенки ненависти, неприязни и простого отвращения. Гермиона видела, как в Гарри борются две стороны, что знают разную её, но это только ломает его изнутри. Он хранит её секрет, и наивно полагает, что это худшее, что могла сделать Золотая девочка. И как бы ей хотелось всё рассказать, но это означало бы, что пришлось вскрыть очень много старых ран, которые ей нанесли задолго до суда в августе 1998-го. Её шкаф давно был полон скелетов и старых окровавленных перьев, что остались от её крыльев.

— Он вернётся, — тихо сказал Рольф, который всё это время наблюдал за перепалкой друзей. — Ему сложно принять всё это.

— А почему ты так легко всё это принимаешь? — к горлу подступил ком. — Тебе не противно, что девушка, которой ты высказывал своё восхищение в первую встречу, оказалась простой убийцей, идущей на поводу своих мстительных чувств?

Ей было непривычно, что кто-то остаётся и не боится смотреть в глаза — не видит в ней монстра. С каждым уходом Гарри на теле воспалялись старые шрамы, начинали опять кровоточить и напоминать о каждом вранье, ведь Поттер даже не догадывался о том, что ложь в их дружбе появилась гораздо раньше. Стены Хогвартса, наверное, до сих пор помнят её слёзы и засохшую кровь на каменных полах. Она ведь бежать начала до того, как покинула Лондон.

Гермиона бежала уже очень давно, и похоже, что пришла пора наконец-то остановиться.

— Мне кажется, что я просто не знал тебя другую, — он взял её за руку. — Когда мы с тобой познакомились, то ты уже была такой.

— Убийцей?

— Нет, — на лице Рольфа проскочила грустная улыбка. — Ты была опасной. С тобой рядом невозможно было чувствовать себя в безопасности.

Он смотрел на неё точно так же, как и тогда в коридоре после суда, когда они встретились впервые. В нём ничего не изменилось с того дня, разве что он стал старше, как и она. Саламандер действительно не знал её другую, и поэтому не мог понимать, что творится в душе Поттера. Эти двое знали разную Гермиону или, возможно, что Гарри просто не хотел видеть что-то плохое в своей подруге.