Похищенная Любовь 2 (СИ) - Волошина Наталья - Страница 15

— Нам сейчас следует кое-что выяснить, — сдавленно проговорила в ответ.

Внутри я плакала. Маленькая девочка, любившая свою маму, заливалась слезами в тёмном уголке собственной души. Пропуская волосы через пальцы, не зная, что делать. Как тогда, сидя на крыше и не находя в себе смелость, решимость прыгнуть вниз.

— Я к нему ни за что не вернусь. — Поэтому, зная это — повтори, что я тебе не дочь.

Озвучь это вслух!

— Уходи, — голос твёрдый, но треснувший, — и пока не передумаешь не возвращайся.

Я промолчала, опустошена настолько, что мой безмолвный крик, затихал внутри меня, а снаружи ничего не отражалось. Чувствовала себя больной оболочкой. Отвернулась, потому что не могла видеть ненависть, презрение в ее взгляде.

Прошла в свою комнату, собрала чемодан. Потом в прихожую обуваясь и натягивая пальто. Перед тем как открыть входную дверь, увидела силуэт за стеклянной дверью. Мама наливала себе водки.

Это раньше я бы впала в депрессию. Копалась в собственном нутре, жалела себя и замыкалась. Но сегодняшняя Тамара стала сильной. Она умела принимать удары судьбы, она умела ценить собственную жизнь. Я ушла от матери, не проронив ни слезинки. Вызвала такси, и доехала до ближайшей гостиницы. Сняла одноместный номер. Позвонила на вокзал, узнала, что билеты поменять невозможно. Прекрасно! Придётся провести в городе еще сутки.

Хотелось оказаться как можно дальше от этого города. Но наши желания часто разбиваются об жестокую реальность. Приходится смириться.

Приняла душ, уложила волосы, надела лучшее платье, которое взяла с собой в поездку. Фиолетовое, из мягкой ткани на тонких бретельках. Нанесла лёгкий макияж и спустилась вниз. Сегодня я не буду горевать, не буду истязать себя муками разума и совести. Я отпраздную и попрощаюсь с этим городом навсегда. Мне нужно поставить точку. И вырваться из прошлого навеки.

Есть поверье, что на плече человека сидят ангел и демон. И они влияют на принимаемые нами решения, поступки. В этот вечер, очевидно, победил мой демон, а ангел молчал. Может потому, что слишком долго ангел был главным. Не осталось для него, для ангела причин разуверять, переубеждать, удерживать от опрометчивых поступков. Моя злость на этот проклятый мир, ярость на жизнь вырывалась наружу.

Я хочу сегодня обо всем забыть. Имею полное право. О Даневиче, который рядом со мной всегда думал только о своих желаниях. О маме, которая не понимала, не пыталась понять и в очередной раз меня предала. О Седом, который оставил одну. Отказался от меня, и бросил справляться со всеми трудностями в одиночку. Мне нужно забыть и о любви, которая была преданна, оплёвана и забыта.

Я приехала в ресторан, оставила в гардеробе пальто и заказала столик с видом на ночной город. Ночная жизнь сияла своей особенной, таинственной красотой. Свет офисных зданий и уличных фонарей, неоновых вывесок и автомобильных фар. Карнавал цветов. Город одевал свой парадный костюм, и начиналась сказка…

Полбутылки шампанского ушло очень быстро.

Не сразу заметила, что до этого полупустой зал опустел полностью. Люди выходили из-за столиков, проходили в соседние залы. Последнюю пару пожилых просителей официант лично проводил туда же. Наверное, запланирована шоу программа, и все сбежали на неё посмотреть. А мне даже не предложили, неудивительно, персонал по всей видимости оценил невесёлое настроение. Хорошо, что музыканты оставались, и тихо играли красивую, но грустную музыку. Плевать, что сижу одна в пустом ресторане. Абсолютно плевать.

— За тебя Тома! — Подняла я свой бокал и сделала хороший глоток. Понимая, что в голове начинается лёгкая дымка.

У мужчины был шикарный тенор и слова песни вызывали мурашки. А может это воздействие алкоголя так сказывалось на мою израненную душу.

«Солнца затмение. Самозабвение.

На глубине лежим. Кто я такой скажи?

Расскажи, как мне жить. Кто я скажи такой?

Холод и летний зной. Почему ты со мной?»

Нервы мои сдавали и от песни, и от собственных ощущений горечи. Я вытерла слезу в уголке глаза, стараясь не растереть макияж. Увлечённая песней, я не сразу почувствовала за спиной движение. В таком пустом помещении сразу несколько входящих человек, привлекали внимание.

Я посмотрела в сторону входа, поворачиваясь корпусом к двери. Прибывшие, несколько мужчин, одинаково крепкого телосложения и одеты в тёмную одежду. Их компания как то внезапно расступилась, и я увидела широкую спину, обтянутую черной материей. Предводитель (сразу было понятно, что это главный) что-то объяснял официанту. Через мгновение, словно почувствовав чужой взгляд, мужчина развернулся.

А я вдруг ощутила, как моё сердце остановилось и перестало биться. Потом пропустило удар, потом еще один, и еще, пока совсем не оглушило своим стуком. Мой слух потерялся на фоне этого звука. Там, возле официанта… там, стоял Седой. Я не узнала, я почувствовала его биополе ауру, назовите, как хотите. Сердце идентифицировало еще до того, как разум понял, что это именно он.

Он посмотрел на меня. Мы смотрели друг на друга. Нет не смотрели, мы поглощали каждый другого. Одними глазами. Я не знаю, что было в его взгляде, я не хотела знать. Я отвернулась и сжала бокал, вмиг заледеневшими пальцами. Чувствуя спиной мужской взгляд, движение и казалось даже дыхание.

Так вот почему зал опустел, и виной этому не шоу программа. Виной этому, человек стоящий сейчас позади меня. Но как он узнал, как нашёл… Мысли крутились в моей голове, заставляли, всё внутри скручиваться и замирать, и биться пульс сильнее. Особенно в висках, шее, животе.

Долго в одиночестве мне не пришлось оставаться. Мужская рука с аккуратным золотым перстнем отодвинула стул, и напротив меня оказался широкий торс, обтянутый темной материей. Я увидела Сергея теперь вблизи. Ощутила запах мыла и тонкую табачную нотку. Он отодвинул бутылку шампанского, приготавливая место для своих приборов.

Тут же подлетел официант, ставя бокал, тарелку, вилку нож. Пока его обслуживали он, не мигая смотрел на действия официанта.

Музыканты не переставали играть, петь, но ни одной ноты я уже не слышала, только неприятный шум в ушах.

«Счастье любой ценой, все поделить на ноль.

Тебя не удержать на острие ножа, некуда убежать.

На краю пропасти в наших возможностях, что-то еще спасти.»

А потом Седой медленно взглянул на меня из подлобья, и мне показалось, я не смогу больше вздохнуть…, бешенство, выжженный пепел, тоска, боль, обида, скрученная пружина чего — то непонятного, но готового выпрямиться и ударить. Этот вихрь эмоций завладели мной.

Я падала в пропасть и не было за что ухватиться.

Если бы меня, когда-нибудь можно ли говорить, трогать человека, не прикасаясь к нему, скажу, да можно. Седой меня трогал взглядом, изучал, пробовал на вкус, шептал взглядом, но о чем я не знала. Я просто не могла пошевелиться, разом оцепенев, испугавшись непонятно чего, задрожав не от холода очевидно.

— Добрый вечер, Тома. — Вот мы и встретились…

Он изменился настолько, насколько меняется парень, становясь мужчиной. Его черты лица, раньше крупные и несуразные. Теперь смотрелись мужественно. Волевой подбородок, крепкое, мускулистое телосложение, пронзительные голубые глаза в окружении светлых ресниц. Короткая стрижка и лёгкая щетина. На руке массивные часы на золотом ремешке.

— …Вот и встретились, … не ответила, эхом отозвалась.

— Выпьем? — тихо спросил Седой, грустно кривя губы, с каким — то обречённым выражением.

Я просто кивнула, выдавил растерянное

— Да.

Он наполнил бокалы. Светлая жидкость пузырилась и играла отблесками огней. В какой-то момент, когда у человека превышен определённый эмоциональный порог, ощущения отключаются. Мой психологический порог оказался превышен.

Я смотрела на его руки с крупными пальцами и видела россыпь шрамов, тонких и грубых. Два пальца совсем казались недвижимыми. Еще один шрам на скуле, чуть выше щеки, был похож на полумесяц. Я знала, что такие шрамы оставляет сильный разрыв кожного покрова. Почему он не сделал пластику, как Даневич? Для меня эти шрамы не имели никакого значения, но, наверное, других его внешний вид пугал.