Обреченный на смерть (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 17

— Лошадь заседлали?!

— Давно тебя ожидают, царевич!

Алексей повторил вчерашний путь и оказался во дворе. Пять оседланных коней, от вида которых затрепетало сердце — на одном из них он поскачет к свободе через час.

— По седлам!

Громкий голос капитана Огнева, спокойный и бесстрастный, ошарашил Алексея — ему поддержал стремя гвардеец, а мальчишка встал на четвереньки, предлагая встать ботфортом на спину. Но даже с такой помощью, царевич с трудом забрался в седло — саврасая лошадь оказалась вышколенной, даже ухом не повела и не фыркнула.

«Ее-мое, обломился я с побегом!»

Конвой оказался совсем не тем, на который рассчитывали изначально, разрабатывая план побега. Три гвардейца в преображенских мундирах, вооруженные шпагами и пистолетами, довольно ловко уселись в седла. Этого было слишком много на одного капитан-поручика. Убить трех умелых противников без шума вряд ли удастся даже для спецназовца из двадцатого века, которому выдадут здешнее оружие. Да и сами конвойные люди обстрелянные и хваткие — в петровской лейб-гвардии рохлей не держали.

«Блин, вот незадача. И что делать прикажите?!

Только рассчитывать на ночь — если не удастся удрать, то гибель неизбежна. Сегодня вечером гонцы будут в Петербурге, максимум к полуночи — за тридцать часов пятьсот верст они легко одолеют, тем более со сменными лошадьми на каждой ямской станции и постоялом дворе. На обратный путь сутки, не будем обольщаться — царь начнет сыпать такими проклятиями от моего письмеца, что похлеще любых ускорителей будет.

А потому ночью послезавтра, а то и раньше, сюда орава нагрянет. Ой как плохо получилось. Пропал я, шансы до минимума снизились. Это сейчас меня на прогулку как собачонку вывели, а ведь могут и запретить, мало ли что Толстому покажется.

Вдруг заподозрит, что я на побег собрался?!»

Алексей вздохнул, настроение стало паршивым. Дав шенкеля кобыле, направился вслед за гвардейцами в раскрытые настежь ворота…

«Может где-то в засаде два драгуна притаились, о которых мне Никита говорил. Как их там — вроде Фрол и Силантий. Да тут негде спрятаться — речушка небольшая, скорее широкий ручей, березовая роща на пригорке, болотина рядышком, за ней лес еловый. А до него далековато, да из драгун лейб-регимента «лесных братьев» не получится».

Алексей вздохнул — они прогулялись до самой дальней точки маршрута, на которой, как ему еще раньше объяснил капитан, предполагалось осуществить побег. Верст пять от постоялого двора — полчаса неспешной рыси, с переходом на шаг — царевич проделал путь уверенно, верховая езда не принесла проблем, однако и удовольствия не было, скорее горькое разочарование от несбывшейся мечты.

«Может задержаться здесь на полчаса? Тогда предлог нужен железобетонный, и абсолютно естественный».

Алексей подумал немного, и соскочил с седла. Чуть прошелся, разминая ноги. Повернулся к гвардейцам, спросил:

— Табак есть? Давно не курил, захотелось посидеть с трубочкой на бережку, подымить.

Он ничем не рисковал — Петр в своем окружении заставлял всех пить, а курить так вообще принуждал. Так что царевич был из курящих, пусть только демонстрировал эту пагубную привычку.

Просто сейчас захотелось ощутить привкус табака, да просто полюбоваться природой. Поздняя осень всегда завораживает, к тому же первый снег выпал, вчера был заметен, а сегодня превратился в грязь. Да и погода дождливая, обычная для этих болотистых мест, на которые идет постоянная балтийская слякоть.

— Сейчас, ваше высочество, есть и трубка, и табак.

Гвардеец, что постоянно ехал рядом с ним, совсем не удивился просьбе. Скинул с плеч епанчу, добротный и теплый офицерский плащ без рукавов, аккуратно расстелил ткань на пожухшей траве, выбрав более-менее сухой пригорок.

Алексей снял шпагу с ножнами, положил ее на плащ и уселся — с оружием было бы весьма неудобно. Два гвардейца спешились, взяли поводья их лошадей, и стояли рядом, негромко переговариваясь, внимательно оглядывая окрестности. Затем спутали коням передние ноги — получилось у них ловко. Спешился и капитан-поручик, подошел к ним, спросил о чем-то. Те ответили, вроде беседа началась.

Преображенец, тот, что в роли «адъютанта» выступал, достал внушительную трубку с длинным мундштуком, горловина чаши была прикрыта серебряной крышкой. Ловко высек кресалом об огниво искры на трут, раздул огонек, поднес полоску бересты. И раскурил трубку — все у него получилось настолько обыденно и привычно, что Алексей поразился. Как то ведь обходятся в эти суровые времена без спичек и зажигалок.

— Возьми, царевич, — гвардеец протянул Алексею раскуренную трубку, вытерев «прикус» об рукав мундира. Но стоило сделать первую пару затяжек душистого, но удивительно крепкого табака, как накатил кашель. Преображенец бережно постучал по его спине ладонью.

— Отвык ты, царевич, с непривычки это…

У Алексея глаза стали вылезать из орбит, но уже не от кашля. За эту пару секунд мирная картина сменилась самой настоящей бойней — движений капитана он не уловил, зато оба гвардейца, его собеседники, уже падали на землю. У одного было разрезано горло — оттуда толчками хлестала кровь, а у второго торчал из груди кинжал.

От внезапного хрипа умирающего, «адъютанта» подбросило на месте — с быстротой молнии он выхватил шпагу из ножен. На лицо Огнева смотреть было страшно — он тоже не менее быстро выхватил клинок из ножен, и уже сделал шаг навстречу, со свирепым оскалом на лице.

— Измена, царевич! Это убийца!

Преображенец закрыл его спиной, закричал:

— Беги, я его задержу!

Алексей тоже выхватил шпагу из ножен, хотя совершенно не умел фехтовать. Теперь, осознав, что свобода близка как никогда, он мгновенно понял, что его конфидент может быть убит в спонтанном поединке. А это означало для него самого неизбежную гибель в этом мире, с реалиями которого совершенно не ознакомлен. И зажмурив глаза, он кольнул острием клинка в спину того, кто не ожидал от него такого предательского удара.

— Ты… изме…

Шпага вошла в спину чуть ли не наполовину. Алексей, ошалев от того, что сейчас стал убийцей, рванул клинок на себя. Преображенец повернулся к нему, начал поднимать шпагу, но тут из его груди высунулся окровавленный клинок — капитан тоже ударил в спину.

Зрелище настолько заворожило Алексея, что он попятился, затем в желудке появился огромный горячий ком. Царевич встал на четвереньки — его мучительно вырвало на пожухшую траву…

— Ничего, государь, первый раз убить всегда тяжко. Я думал, что ты не решишься ударить клинком. Прости за такие мысли, но ты теперь настоящий воин, а до того не пойми кто и был, милостивец. А теперь в седла садимся — бежать надобно!

— Постой! А как же эти, — Алексей кивнул на трупы.

— Через час, два, самое позднее, кинуться на поиски. Найдут и похоронят! Нам бежать надобно, каждая минута на счету.

— Тела спрятать надо немедленно! Водой кровь замыть — они не должны понять, что гвардейцев именно здесь убили. Поедут по следам пяти коней и могут проехать мимо! Ты понимаешь?!

— Кажись да, — кивнул капитан и громко сказал. — Там яма, тела уложим. Ты сиди, я отволоку…

— След останется на траве. Берем за руки и ноги и несем! И карманы обыщи — нам все пригодится. Не будем привередливыми…

Алексей приказывал, и, странное дело, капитан ему охотно подчинился. Первого гвардейца отнесли шагов за полста за болотину, жижа противно чавкала под ботфортами. Действительно, там оказалась приличная яма — труп начал погружаться в торфяную жижу.

— Стой, вспори живот — от газов не раздует и не всплывет до весны. А там мхом все затянет, и никто до скончания века не поймет, что трое утопленников находятся тут.

Алексей вспомнил недавно прочитанный детектив с бездной советов для начинающего преступника. Никогда бы не подумал, что сам станет таким. Вот только сделать эту операцию не смог, зато с ней с видимым спокойствием справился капитан.