Умирать не советую (СИ) - Хорошилова Светлана - Страница 14

Машину она оставила на боковой парковке спортивного клуба, но сама направилась в расположенный через дорогу магазин, бросив телефон в бардачок и туда же дорогое кольцо с браслетом. Я была разочарована — думала мы едем устранять препятствия, а она, оказывается, по магазинам решила пройтись!

Короткий шоппинг привёл нас к вещевому рынку — с этого момента мне стало интереснее: такая девушка, да что б на рынке одевалась? Натали будто перелистывала носки, но я заметила, как она искоса наблюдает за парнем, трущемся возле рядов. Затем она подошла к шарфам и стала так, чтобы тот же объект оставался в её обзоре. Парень периодически общался с разными людьми, а она ходила кругами. Наконец он куда-то направился, и она увязалась за ним.

Часть 6

Мы держались на некотором расстоянии за рослым, сомнительной репутации парнем. Она сжимала рукой воротник, скрывая нижнюю часть лица, а я не отставала. И тут она резко повернула в обратном направлении. Я удивилась неожиданному решению, но развернулась вместе с ней. Затем я оглянулась на парня — до него докопались менты, вот оно что…

Во время слежки Натали была предельно напряжена, а сейчас расквасилась: прислонилась рукой к стене, разволновалась. Нам издали было видно, что менты оставили парня в покое. Тот прикурил, сложив ладони от ветра, убрал в карман зажигалку, не спеша поплёлся по тротуару. Натали бросилась его догонять.

Парень повернул в арку, и мы прибавили темп. Вскоре мы увидели его спину — тот уже открывал подъездную дверь ветхой двухэтажки.

— Эдик! — окликнула его Натали.

Эдик замер. Мы остались стоять внутри арки, он сам подошёл.

— Наташка! Вот так встреча! — на него нахлынули эмоции.

Как-то не вязались эти двое: она — умасленная благовониями, и он — будто только что из наркопритона.

— Вот так встреча! — повторил он. — Не ожидал тебя здесь увидеть! Выглядишь классно! — Он насторожился. — У тебя всё в порядке?

— В порядке! — ответила она и сняла очки. — Пока ещё в порядке.

Затем они начали расспрашивать друг о друге. Свою жизнь он обрисовал в двух словах: жизнь бьёт ключом и всё по голове! Но и она пыталась строить несчастные глазки, жалуясь, что жизнь у неё не легче. Постепенно она подвела к теме о существовании опасного человека, способного повлиять на её судьбу.

— Ты тогда сказал, что готов на всё ради меня…

— И не отрицаю! Я и сейчас готов на всё ради тебя! — Парень пожирал её глазами. — Ты только скажи, что надо сделать? Может кому по рогам дать?

— Угадал. Только дать нужно так, чтоб вместе с рогами… копыта отбросило.

Выглядело нелепо, когда такой, как Эдик, онемел от услышанного. Он покрутил головой, удостоверяясь, что поблизости никого нет, и разговор перешёл в деловое русло.

— Я хорошо заплачу! — произнесла она.

— Ну зачем ты так…

— Сказала, только за деньги! — вскипела она, затем нашла весомый аргумент: — Не парься, это деньги мужа.

Натали полезла в рюкзак, оглядываясь на другой конец арки.

— Здесь аванс: двести тысяч. По завершении получишь ещё семьсот. — Она снабдила его фотографией и продиктовала адрес. — Вот ключи от квартиры. — Передала ключи. — Там ни охраны, ни камер. Всё должно выглядеть так, будто он сам кого-то впустил и распивал с ним. А главное условие — у него нужно забрать телефон… И сразу уничтожь его: разбей вдребезги или сожги! Главное — немедля избавься от телефона!

— Понял.

— Всё должно быть сделано до субботы.

Я молчала на протяжении всего разговора, глядя на них, но решила встрять:

— Интересно, откуда у тебя такие познания о квартирке: ни охраны, ни камер? Ключи где-то надыбыла… Хотя… я кажется догадываюсь — это ваше с Дениской тайное любовное гнёздышко.

Под конец Натали сделала мелодрамный жест: шагнула к нему и слилась в долгом поцелуе. Затем оторвалась, отступила на несколько шагов, надела очки, запахнула ворот, чтобы скрыть оставшуюся часть лица и пошла быстрым шагом прочь.

— Твой муж — ангел в сравнении с тобой! — прокричала я ей вслед, потому как осталась стоять на месте — разве я могла упустить столь уникальную возможность: увидеть, как работает киллер…

Эдик был представителем низкой социальной прослойки, и его жилище напоминало склад для всяческого барахла, которому место на свалке. Воняло тухлятиной благодаря вороху немытой посуды, а мусор в ведре по-видимому не выбрасывался неделями. В кухонном пожелтевшем окне отсутствовал кусок стекла — его роль выполнял целлофан, прилепленный скотчем. Газовая плита, когда-то белая, покрылась коричневой запёкшейся гарью. Ещё воняли пельмени, судя по обилии плесени не первый день плавающие в ковше.

Если мне придётся навеки обосноваться среди людей, я буду «греметь цепями» в любом другом доме, только не в этом. После того, как Эдик припрятал деньги, вернулся на кухню, взял с плиты ковш, вывалил содержимое в унитаз, смыл. Ковш сполоснул кое-как, наполнил водой, поставил на огонь. Достал из морозилки оставшиеся пельмени, бросил в кипящую воду, затем расположился за облезлым обеденным столом. Пока уничтожал пельмени, зависал в раздумьях — должно быть строил план, или вспоминал времена, проведённые с Натали.

Я угадала насчёт второго варианта: покончив с едой, он достал из серванта фотоальбом и отыскал страницу, где лежало несколько снимков — на всех она, совсем ещё юная. Мы долго её разглядывали. На двух фотографиях они стояли вместе обнявшись, обоим лет по восемнадцать. Тогда между ними не было столь огромной социальной дистанции, он выглядел вполне сносно, да и на ней был дресс-код: белый верх, чёрный низ и обычный бейджик. Глядя на них я попыталась угадать дальнейшие события, следующие за тем временем, что на фото: Натали начинает головокружительную карьеру на подиуме, а Эдик, видя, как она отстраняется, скатывается по наклонной. Затем она получает от состоятельного поклонника предложение руки и сердца — Эдик давно её благословил, куда раньше, чем оно прозвучало. Он желал ей самого лучшего.

В её расчётливости я нисколько не сомневалась: пользуясь тем, что бывший не в силах забыть свою первую любовь, она толкнула его на риск, а, чтобы он ни минуты не колебался, подкрепила страстным поцелуем, чем взбудоражила чувства.

Мне надоело смотреть, как он истязает себя воспоминаниями, и я прошлась по квартире. На стене висели армейские фотографии — мне показалось, что он принимал участие в вооружённых конфликтах, правда, я не очень в этом разбираюсь.

Мы сходили за водкой и закусью в ближайший маркет — в ход пошли ещё не отработанные деньги, из которых он с целью экономии вытянул только одну купюру. А затем я убивала время в его компании — во всех отношениях скверной для меня. Кто-то звонил в дверь — Эдик не реагировал. Позже он вырубился на продавленном диване, а я осталась сидеть в углу, рядом со стулом, заваленном вещами. Я наблюдала за темнотой, как она ползёт по стенам к потолку, а на рассвете покидает дом в обратном порядке. Я вдруг всплакнула, вспомнив о людях, которых мне не хватало. Я могла бы проводить время среди них, помогать им в чём-то, а не ютиться у чужаков. Но у меня была цель. Когда-нибудь я отыщу моих близких, оставшихся в реальной жизни — когда покончу с этим дерьмом.

Весь следующий день мы провели в наблюдении за объектом. Ближе к вечеру объект покинул адрес — Эдик набросил капюшон чёрной толстовки и выдвинулся к подъезду. Дверь он открыл домофонным ключом, поднялся пешком по лестнице на пятый этаж, огляделся по сторонам, нажал звонок — не дождавшись ответа, вставил ключ. Я с трепетом наблюдала, как в жилище проникает вор и убийца, хотя по идее была его соучастницей. Он крался, шарил глазами по предметам, заглядывал в ванную и туалет — на нём были чёрные перчатки. Квартира оказалась стандартной трёхкомнатной, обставлена прилично, по крайней мере для меня. Не знаю отчего Денис воротил нос — жить здесь можно, или мне так показалось после Эдикова гадюшника…

Убийца приметил местечко за плотной гардиной, попробовал там встать, затем вернулся, сел, где поудобнее и принялся ждать.