Мой эльф из легенд. Спасти любовью (СИ) - Жнец Анна - Страница 11

Поглощенная переживаниями, я не сразу поняла, что водные процедуры подозрительно затянулись. Обычно душ после тренировки занимал пять-десять минут, а сейчас, судя по моим внутренним ощущениям, прошло около получаса.

— Все в порядке? — я посмотрела в сторону Агента.

Эль-Охтарон замер под струями воды, повернувшись ко мне лицом, словно намеренно демонстрируя свое красивое мокрое тело. Длинные ноги, узкие бедра, гладкую грудь с маленькими сосками. Когда наши взгляды встретились, он улыбнулся в нерешительной и неловкой попытке казаться соблазнительным, и я вдруг догадалась, что он уже давно помылся и все это время ждал, пока я обращу на него внимание. На него, полностью обнаженного и доступного. Манящего, как смертный грех. В данный конкретный момент согласного на все.

Согласного. На все.

— Что? — спросила я, продолжая играть в непонимание. С моей стороны это была защитная реакция. Потому что непривычное поведение Агента настораживало и сбивало с толку.

— Куратор Кроу, — прохрипел Агент и провел ладонью по своему рельефному торсу, мокрому от воды. Медленно провел. Томно. Будто предлагая себя. — Куратор Кроу. — Опять эта нерешительная улыбка. Словно невинная дева пытается примерить роль искусительницы-гетеры. — Хотите?

Теперь уже явно предлагая, он коснулся своей груди, напряженного живота, голого члена под шапкой мокрых волос.

Мягкого члена. Невозбужденного.

Я-то хотела. А он?

Какого черта здесь происходит! Что ты задумал, Агент?

Когда древний эльф, считающий себя киборгом на службе империи, вдруг ни с того ни с сего начинает тебя соблазнять… это пугает.

И ясно же, что мотивы Агента далеки от простого желания затащить в постель понравившуюся женщину. У него не стоит. Да и физически не может стоять, учитывая препараты, которыми его пичкают не один год и даже, вероятно, не одно столетие.

Зачем тогда он предлагает себя? Зачем вымучивает улыбку и пытается изобразить интерес? Чего он, черт возьми, добивается?

Молчание затягивалось. Агент потупил глаза, так очевидно стараясь выглядеть покорным, что это коробило. Сыграть роль соблазнителя не получилось, поэтому он, похоже, вернулся к привычной схеме. Опыт научил Эль-Охтарона, что женщинам на базе нравятся послушные красавчики, неспособные себя защитить. И сейчас передо мной под душем застыл этакий уязвимый зайка с опущенным взглядом и дрожащими ресницами. Притворство чистой воды. Никакой ведь он не покорный зайка.

— Если хотите меня, — сказал он, осознанно или безотчетно переходя на «вы», — я не буду сопротивляться.

Зашибись. Не будет сопротивляться. Услышав такое щедрое предложение, я, наверное, по его мнению, должна от радости подпрыгнуть до потолка, а потом наброситься на свою жертву голодной до секса волчицей. Серьезно? Он так думает о человеческих женщинах? В каждой видит потенциальную насильницу?

В ожидании моего ответа Эль-Охтарон переступил с ноги на ногу и тихо вздохнул. Его член, обрамленный струйками воды, — Агент все еще стоял под душем — был по-прежнему вялым и безучастным.

— Ты не возбужден, — заметила я, пытаясь указать эльфу на абсурдность его предложения.

— Обычно это никого не останавливает, — ответил он, не поднимая глаз. — Я знаю, у вас есть специальные препараты, чтобы подготовить мужчину к… сексу. Можете сделать мне укол.

— Но ты не хочешь.

Боги, объясните, какая муха укусила Агента? Что с ним случилось?

Быстрым нервным движением эльф убрал от лица мокрые волосы и посмотрел на меня, закусив нижнюю губу. Длинные уши с заостренными кончиками сейчас придавали ему особо трогательный и беззащитный вид.

— Я знаю, что нравлюсь вам, — прошептал он. — Я всем нравлюсь. Почему-то. Хотите мной воспользоваться — пожалуйста.

Воспользоваться…

Какое извращенное у него представление о близости между мужчиной и женщиной! Впрочем, неудивительно. На базе он видел только насилие, а свою прошлую жизнь не помнил.

Я покачала головой:

— Другим ты тоже предлагал собой… воспользоваться?

Зачем спросила? Знала же ответ! Со слов Мелинды, любые посягательства на свою честь Агент воспринимал крайне болезненно. Почему тогда со мной было иначе?

Эльф поморщился, как если бы одна только мысль о чужих прикосновениях вызывала у него гадливость. Снова завесившись волосами, он сказал:

— Другие были не важны.

Что это значит?

— Простите, я совершил ошибку. Мне не надо было покидать зал. Я должен был ждать там, где меня оставили.

Под ложечкой засосало. В животе заскребло. Кажется, я начала догадываться о причинах сегодняшнего необычного поведения Агента.

Продолжая говорить, эльф сильнее и сильнее хмурился:

— Я ушел без спроса. Заставил себя искать. Вы злитесь. Думаете от меня избавиться. Но я не хочу другого куратора. Не надо никого другого. Не отказывайтесь от меня. Я буду послушным. Хотите? — В жутком жесте отчаяния он огладил свою грудь, намеренно задевая соски. Опустил руки к паху, но так и не коснулся безвольно висящего члена. — Возьмите меня, но только…

— Замолчи! — я больше не могла этого выносить.

— …не бросайте.

Возьмите. Воспользуйтесь. Единственное, чего сейчас хотелось, — разрыдаться от чувства жалости и собственного бессилия.

— Так что же… Ты предлагаешь мне взятку?

— Да, — просто ответил эльф, глядя на меня сквозь водяные струи душа.

— Чтобы я продолжала оставаться твоим куратором?

— Я не знаю, как еще вас убедить. У меня больше ничего нет. Никаких аргументов. Кроме…

— Собственного тела?

Он кивнул.

— Мне несложно. Я потерплю.

Из груди вырвался истерический смешок.

— Знаешь, я как-то привыкла, что мужчины стремятся в мою постель, жаждут туда попасть, а не… терпят, — последнее слово я произнесла с горечью.

Эльф пожал плечами:

— Трудно получать удовольствие, чувствуя себя вещью, которую пользуют. Я не испытываю возбуждения. Никогда. Наверное, это нормально. Для оружия. Моя холодность только подтверждает, что я всего лишь киборг, предмет. Почему все хотят трахнуть оружие, мне не понятно.

Боги, каких сил мне стоило прикусить язык. Не рассказать Агенту о том, насколько он заблуждается.

Столько славных подвигов помнило его прошлое. Эль-Охтарон — герой моего детства, легенда, эталон настоящего мужчины.

Слезы уже безостановочно текли по щекам. Слезы жалости и слезы бессилия. Я шагнула к Агенту, встав рядом под теплый душ. В первую секунду эльф, должно быть, решил, что я приняла его предложение и раскрыл объятия. Потом увидел мои слезы и опешил. Плача, содрогаясь в рыданиях, я оттолкнула его руки и прижала светловолосую голову Агента к своему плечу.

— Прошу, не надо никаких жертв.

В том, что сейчас происходило между нами, в этих судорожных объятиях, полных горечи и соленых от слез, не было даже намека на сексуальность, пусть Агент и прижимался ко мне обнаженным телом, а сам момент казался невыносимо интимным.

Интимным в другом смысле, не имеющем отношения к похоти. С меня словно содрали кожу, превратили в оголенный нерв. Можно скинуть одежду и заняться сексом — можно распахнуть душу, вывернуть ее наизнанку, и это будет нечто куда более личное, чем соитие на мятых простынях. Куда более опасное. Близость, но не физическая.

Слезы закончились. Покраснев от неизбежного чувства неловкости, я шагнула назад. Вышла из-под водяных струй и протянула Агенту полотенце, снятое с крючка на стене.

— Это значит «нет»? — В голосе Эль-Охтарона мне почудилось облегчение. Он больше не выглядел агнцем, приносящим себя в жертву. Снова напоминал киборга, хмурого и закрытого.

— Тебе не надо платить телом за то, чтобы я оставалась твоим куратором. Просто веди себя так, чтобы у Совета не возникло желания сместить меня с этой должности.

Кивнув, Агент принял из моих рук полотенце и обернул вокруг бедер.

— Я не подведу, куратор Кроу.

*

Сегодня мы решили отойти от привычного распорядка и впервые пообедать в столовой вместе с другими обитателями базы. Перечитав инструкцию, я не нашла никаких запретов на этот счет. Держать Агента взаперти и кормить исключительно пюрешками из тюбика было не требованием Совета, а инициативой прошлых кураторов. Те либо не хотели заморачиваться, либо боялись лишний раз появляться на людях с бешеным псом, который в любой момент мог сорваться с поводка.