Дух любви - дю Морье Дафна - Страница 72
- Предыдущая
- 72/85
- Следующая
Она была невольным свидетелем обмена взглядами и невольным слушателем их бесед. Находясь с ними в одной комнате, она испытывала невыносимую скуку и смущение. Ее мать просто дура, если испытывает привязанность к этому человеку.
К тому же она строит из себя мученицу. Как-то Дженифер подслушала их разговор.
– Моя жизнь была полна взлетов и падений, – сказала мать. – Мой бедный муж никогда не понимал, на какие жертвы я пошла ради него. Я отдала ему лучшие годы моей жизни. Он проиграл все наши сбережения, и я познала годы горьких лишений. Потом ему немного повезло, и он дал мне и сыновьям некое подобие семейного очага. Как вам известно, мы в течение двенадцати лет были заживо похоронены в корнуолльской глуши. Я никогда не жаловалась, поскольку верю, что из любого положения можно извлечь нечто хорошее. Люди были по-своему добры к нам, но, разумеется, они принадлежали к совсем другому кругу. Вы понимаете?
– Бедная вы моя, – сказал мистер Хортон, беря ее за руку.
– Все мое счастье заключалось в Кристофере и детях, заботы о них не оставляли мне времени думать о себе.
Дженифер поспешила прочь. Это было гадко, отвратительно. Она не могла этого переносить.
Как могла мать с таким безразличием говорить о папе, который как раб трудился ради нее. Отдала ему лучшие годы жизни! А что же папа? Очевидно, он вообще ничего ей не дал. Просто был рядом, не делая ни малейших попыток ее понять.
Бедный, милый папа – все, что она могла вспомнить, это светловолосая голова на подушке да фигура, которая машет ей с подножия холма…
Папа… Гарольд… Вилли…Все ушли, все забыты, будто их никогда и не было, а мать высокопарно беседует с этим чужим человеком с глупыми бараньими глазами.
Возможно, она надеется снова выйти замуж. Почему бы и нет? Никто не заставляет ее оставаться вдовой.
Видимо, так и случится. Она станет миссис Хортон, женой этого дурака. Ее мать, которой сейчас пятьдесят пять. Ужасная, отвратительная картина… Как вообще могут женщины, уже любившие одного мужчину, думать о другом, смотреть на другого? Даже если их мужья умерли много лет назад, они должны помнить. Это подло, низко. Она постаралась представить себе, как обернутся дела в будущем. Возможно, они переедут в другую часть Лондона. Мистер и миссис Фрэнсис Хортон, и она, Дженифер, его падчерица. Какая отвратительная фамильярность: «Дорогая, твоя мать и я решили…» Все трое сидят за столом и завтракают.
– Еще чаю, Фрэнсис?
– Благодарю, Берта, любовь моя, я уже напился.
Он – самоуверенный, с гнусной улыбкой владыки и обладателя; и она – трепещущая, дрожащая, старающаяся угодить.
И Дженифер, обреченная смотреть на них, сознающая всю ложность такого положения.
Шли дни, но никто ничего не говорил. Дженифер начала осматриваться в поисках новой работы.
Ей только что исполнилось девятнадцать. В Лондоне явно было слишком много девушек, желавших быть машинистками; Дженифер почти отчаялась найти работу. Она регулярно читала объявления в «Дейли телеграф», но ни одно не подходило. Жизнь представлялась ей унылой, однообразной чередой дней, и порой она задавалась вопросом – а стоит ли вообще так беспокоиться. У этого идиота Хортона была пренеприятная привычка первым в доме хватать «Дейли телеграф» и прочитывать ее от корки до корки. Дженифер твердо решила помешать ему в этом, просыпаться раньше и просматривать объявления, пока все ждут завтрака.
На третье утро, поднимаясь из холла по лестнице, она остановилась на полпути, в нескольких шагах от гостиной. Дверь была открыта, и она увидела Хортона, который обнимал ее мать. Он явно только что ее поцеловал, к тому же не первый раз. Мать поправляла волосы и строила глупые мины перед зеркалом.
– Фрэнсис, я думаю, нам следует им сказать, – говорила она, – а то пойдут сплетни.
– Если ты этого хочешь, моя Берта, то предлагаю сегодня утром за завтраком сделать официальное сообщение. Грядут свадебные колокола, хм? Это будет настоящей сенсацией.
– Думаю, мама этого ждет, но вот Дженни.
– Ах! – Хортон рассмеялся. – Дженифер предоставь мне. Уверяю тебя, с ней хлопот не будет. Просто требуется немного твердости. Вскоре мы станем друзьями. Отцовская воля, не так ли?
– Фрэнсис, ты удивительный человек. Дженифер не стала ждать продолжения. Она поднялась по лестнице и проскользнула в комнату матери. Из-за вазы на каминной доске она достала выцветшую, покрытую пылью фотографию Кристофера Кумбе. Затем бросила взгляд в окно на ряды печных труб, поднимающихся над Лондоном. Из казармы на другой стороне улицы донесся призыв горна.
– Послушай, папа, – сказала она, – что я, по-твоему, должна делать?
– Итак, мои дорогие друзья, все вместе и каждый в отдельности, я имею ни с чем не сравнимое удовольствие сообщить вам, что ваша возлюбленная и уважаемая хозяйка Берта Кумбе оказала мне честь, согласившись стать миссис Хортон.
Небольшая толпа собравшихся в столовой постояльцев разразилась криками удивления, удовольствия и вежливого одобрения.
– Как романтично, просто не передать словами… а мы и не знали… самые искренние поздравления… вы счастливейший из мужчин…
– Полагаю, вам не терпится услышать, когда состоится счастливое событие, – продолжал мистер Хортон. – Что ж, не скрою, это будет скоро, очень скоро. Естественно, я горю нетерпением и надеюсь, что моя будущая супруга разделяет мои чувства.
Берта кивнула и улыбнулась преемнику Кристофера.
– Я отнюдь не намерен надолго лишать вас ее общества. Медовый месяц – вернее всего три недели – в тихом уголке, и мы вновь станем жить здесь, как прежде.
– Что такое? Тихий утолок? Что он собирается делать в тихом уголке?
– Успокойтесь, мама. Он имеет в виду Вентнор. Хортон с головой погрузился в море красноречия.
– Она не только сделала меня самым счастливым человеком на земле, но и спасла от тоски и одиночества холостяцкой жизни, она не позволила мне бесцельно блуждать по жизненным тропам: кому на месте не сидится, тот… и так далее, иными словами, лучше износиться, чем заржаветь… – Он слегка смутился и замолк.
– Продолжай, дорогой, – пробормотала Берта, – это так прекрасно.
– Я имел в виду, дорогие друзья, что – верю – я принесу ей такое же утешение, как и она мне. – Он сел под громкие аплодисменты.
– А где Дженни? – спросил кто-то.
– Неужели она не поздравила счастливую пару?
– Да, где Дженифер?
Ее место за столом было пусто. До сих пор этого никто не заметил.
– Дженифер опаздывает к завтраку, – сказала бабушка. – Что она задумала? Какой-нибудь очередной вздор.
В этот момент в комнату вошла Дженифер. На ней были надеты твидовый пиджак, юбка и джемпер, на голове лихо сидела коричневая ондатровая шляпка. В руках она держала два небольших чемодана, через плечо был перекинут старый забрызганный чернилами макинтош.
– Дженифер! – воскликнула бабушка. – Что все это значит?
– Дженни… в чем дело? – В голосе матери слышались слезы.
Заинтригованные и несколько смущенные постояльцы раскрыли рты от удивления.
Наконец мистер Хортон с сознанием вновь обретенного достоинства поднялся из-за стола.
– Дорогая Дженифер, – начал он, – полагаю, вы должны объяснить вашей матушке, что все это значит. К чему этот… хм, костюм? Эти саквояжи?
Все ждали ее ответа.
– Я ухожу, – сказала Дженифер.
– Намереваясь покинуть нас, вы отбываете таким странным, своевольным способом?
Он смотрел ей в лицо, словно не веря происходящему.
Бабушка тряслась от гнева, Берта пыталась нащупать в кармане платок.
– Послушайте, мистер Хортон, – сказала Дженифер. – Что мне делать и куда мне идти – это мое дело. Я слышала, что вы собираетесь жениться на моей матери – это ваше дело. Я искренне желаю счастья вам обоим. На этом и порешим, хорошо?
– Но, Дженни, минутку, я не понимаю.
– Неужели, мама? Что ж, это не так уж и важно, верно? Ты хочешь устроить свою жизнь по-новому, я собираюсь сделать то же самое. Этой жизнью я прожила тринадцать лет, и, думаю, этого вполне достаточно. Время от времени я буду посылать вам почтовые открытки с видами. Всем до свидания.
- Предыдущая
- 72/85
- Следующая
