Взлет Андромеды (СИ) - Савин Владислав - Страница 78

Письмо из США, в редакцию журнала «Лючия».

Меня зовут Аманда Смит. Мне четырнадцать лет. Я живу в городе Де Мойн, Айова. Мой папа, Роберт Смит, работает в банке, моя мама, Джулия Смит, домохозяйка. Еще у меня есть брат Дэвид, он раньше служил на Флоте, а сейчас ищет работу и собирается поступать в колледж. И собака Чаффи, она очень добрая и смешная. Я учусь в школе и люблю читать книги, особенно фантастику, часто сижу в нашей городской библиотеке.

Мы не сделали ничего плохого вашей стране. У нас сейчас не слишком любят коммунистов – но никто из нас не сделал ничего плохого никому из них. Да если честно, я и не видела ни одного коммуниста в нашем городе. Мой папа – простой банковский служащий, а не капиталист-эксплуататор. Вся наша собственность, это дом, за который мы только что выплатили полностью, и «форд» 1951 года.

Скажите, за что вы хотите убить нас?

Я была еще маленькая и помню плохо – но мои родители и мой брат рассказывали, что во время войны с нацистами наши страны были друзьями. И считалось даже завидным, иметь дома что-то связанное с Россией. Это прекратилось, когда вы в Китае убили наших парней – а дальше становилось все хуже. Я еще не училась в колледже и не знаю, что стало истинной причиной вражды наших стран. Но я убеждена: это неправильно!

Читая фантастические книжки, я представляла, что день, когда ракета, запущенная людьми, выйдет в космос, станет величайшим торжеством всего человечества. Но ваш Спутник полетел на следующий день, после того как вы взорвали свою чудовищную Бомбу. А наша соседка миссис Мэй, милая старушка, умерла от сердечного приступа, когда по улице проехала пожарная машина с сиреной – миссис Мэй приехала к нам откуда-то из Европы уже после великой войны, и этот звук показался ей сигналом воздушной тревоги. А еще в школе нам всем, начиная с самых младших, выдали особые жетоны на шею – «которые выдержат температуру атомного взрыва, и ваши обгоревшие тела после смогут опознать». В нашей школе, как и в других, регулярно проводятся учения – когда всем нам надо организованно выйти из класса, проследовать в «наиболее безопасное место в здании» и принять там самую безопасную позу, то есть сесть на пол и спрятать голову между колен. Но в тот день наш учитель, мистер Колман, при тревоге отдавая нам распоряжения, добавил – а вообще, если случится, молитесь о спасении души, потому что если эта русская бомба даже вполовину так сильна, и она взорвется над Майн-стрит, то здесь не будет даже пепла и обломков, лишь выжженная земля.

В тот день я впервые курила марихуану. Зачем и дальше быть хорошей девочкой, отказывая себе в удовольствиях – если завтра я стану пеплом?

Наверное, вы у себя испытываете то же самое? Или будет испытывать, когда полетит и наш американский Спутник, когда и мы взорвем Супербомбу. Или же вы нападете на нас раньше, чтоб не бояться самим?

У нас нет причин ненавидеть друг друга. Наши страны никогда прежде не воевали. Планета Земля велика – неужели мы не можем поделить рынки сбыта, о чем говорил мистер Колман? А наш преподобный, отец Бишоп, говорил, что коммунисты как пуритане, желают чтобы ни у кого не было собственности, «которая искушает и развращает», чтобы все были одинаковы, жили вместе, ели и спали вместе – окей, если вы так считаете, это ваше право, но оставьте и нам наше право жить так, как мы привыкли и как мы хотим – неужели вам надо убить миллионы людей ради того, чтобы во всем мире была лишь одна ваша вера?

Я пишу вам, миссис Смоленцева – хотя сначала хотела написать самому вашему Вождю Сталину. Но, насколько я понимаю, это у нас мэр, сенатор, даже Президент привык общаться с простыми избирателями – у вас же Вождь лишь отдает приказы, которые все должны исполнять, и потому, я сомневаюсь, что мое письмо легло бы ему на стол. И я знаю, что у вас все поголовно должны верить и думать одинаково – а потому, вы тоже можете мне сказать, что думает ваш Вождь.

Пожалуйста, ответьте мне! Даже если на нас завтра упадут ваши бомбы и мы все превратимся в атомный пепел – я хочу знать, за что?

Вместо эпилога. Беседа двух Вождей.

– И чем вы намерены заняться сейчас? Писать мемуары на покое?

– А у вас есть другое предложение для бывшего диктатора? Так, кажется, меня называли в вашей стране.

– Наши страны никогда между собой не воевали. Что до вашей внутренней политики – то это ваше внутреннее дело. За которое вы уже расплатились – без всякого нашего участия.

– Вы совершенно правы, Генералиссимус – это сугубо наше внутреннее дело.

– Скажите, в чем вы видите главную причину вашего неуспеха? Чего, на ваш взгляд, вам не хватило – чтобы удержать власть?

– Вы это спрашиваете у меня, Генералиссимус? Полагаю, что слова Диаса, «так далеко от Бога и близко от Соединенных Штатов», можно отнести и к моей стране.

– Слишком простое – не всегда правильное. На нас, три десятка лет назад, ополчился весь мир – и США в том числе. Но мы устояли.

– Пути истории, как и господни, неисповедимы.

– Плох тот политик, кто полагается на господа, а не на трезвый расчет.

– А вы бы сумели выиграть, оказавшись на моем месте?

– Вопрос интересный, сеньор полковник. У меня в Академии, капитаны и майоры переигрывают Сталинград и Берлин, представляя себя на месте Маршалов Победы – но значит ли это, что любой из них, каким-то волшебным образом перенесенный в то время, сумел бы справиться не хуже? Игра на карте и реальное сражение очень сильно отличаются. Однако же я могу однозначно указать, что бы я на вашем месте категорически не делал бы – а чему уделил бы первостепенное внимание. И с большой вероятностью, если бы даже не выиграл – то противник заплатил бы за это настоящую цену.

– И что бы вы сделали, интересно знать?

– Первое, и самое главное, я не пытался бы быть угодить всем. «Мы одна нация», это слишком обще, как «за все хорошее против всего плохого». Даже у нас в прошедшую войну, когда вопрос стоял о самом выживании нашего народа – находились предатели, по той или иной причине. А уж в ваше, мирное и относительно сытое время…

– Как по-вашему – «опора на передовой класс пролетариат»? Я не коммунист.

– И на национально ориентированную буржуазию – которая тоже, объективно, ваш союзник. Считая компрадоров, связывающих свои интересы с известной вам державой – категорически, врагами. Это не значит, что их надо всех и немедленно истреблять – но, принять для начала, что мир с ними невозможен, а в дальнейшем вести политику так, чтобы уронить их авторитет в глазах народных масс. Чтобы ваш народ – ухудшение своей жизни связывал с ними, а за улучшения благодарил вас. Мне вас учить «тайнам мадридского двора» – вы политик, или кто?

– Я пытался. Но экономическая коньюнктура…

– Есть такая наука, экономика. Любой промышленник или торговец обязан знать ее основы – строя завод, или закупая товар, заранее рассчитать, будет ли спрос на этот продукт. Не хотите устраивать у себя Госплан, и не надо – но в первом приближении прикинуть надо. Вы правильно думали, «новый завод, это рабочие места», и «польза своего производства». Но что, если произведенный продукт оказывается дороже импортного – правильно, завод закрывается, все вложения списываются в убыток, и в итоге все становится лишь хуже.

– Вы забыли про конкуренцию. Я не был свободен в выборе – что покупать, что производить.

– Потому, экономика, при всем уважении к ней, должна быть не первым шагом. Любая революция – а ведь то, что вы пытались, вполне можно революцией назвать! – должна уметь защищаться. И потому, «партийная армия», равно как и служба безопасности, это не роскошь, а необходимость! Вы верили, что ваши генералы и офицеры – обучавшиеся в военных заведениях США! – будут исполнять ваши приказы, как главнокомандующего, ну и результат известен! Армия прежде всего должна быть в узде – в партийной узде! Как – вам решать. Вводить комиссаров – что было даже в Армии США времен мексиканской войны – или создавать особые партийные вооруженные структуры. Но вы должны быть уверены, что никто не посмеет выступить против вас с оружием – внутри страны. Аналогично и с прочим – не нравится ЧеКа, назовите эту службу «бюро охраны конституции», да как угодно, главное чтоб было беспощадно к врагам – то есть, к тем, на кого укажет ваша Партия. Тогда лишь – вы будете подлинно свободны в своей политике. Без оглядки на «что скажет кто-то».